Валерий Воскобойников - Те же и Скунс – 2
Цхрыслер!
Звучало как анекдот.
Минуя мост, набережная образует ощутимую горочку. Светофор впереди горел красным, и «Крайслер», подъехав, остановился на подъёме, а Валя – следом за ним. По ту сторону стёкол сгущались зимние сумерки, но внутри громко пела о мальчиках-хулиганчиках Маша Распутина и было тепло. На светофоре вспыхнул сначала красно-жёлтый, потом зелёный. Машины по сторонам сорвались с места. Валя включил передачу… но «Крайслер» не двигался. И даже клочья белого дыма перестали взлетать из-под кормы. Оплошность водителя была тому виной или общая изнеженность иномарки, не рассчитанной на наши условия, – осталось неведомо. Мотор машины капитально заглох, и, пока водитель безуспешно пытался его завести, «Крайслер» начал скатываться под уклон. Задом наперёд. Прямо на…
– Блин!!!.. – заорал Валя и принялся отчаянно сигналить. Было, однако, уже поздно. Зелёная корма иномарки тупо бухнула в передок его машины и тяжело навалилась.
И вот тут Валин «Жигуль» сполна отплатил хозяину за небрежение, за то, что, думая в обозримом будущем сменить ржавую «шестёрку» на нечто более престижное, он гонял её на износ, откупаясь от техосмотра традиционной бутылкой. Настал момент истины: Валя ругался и что было мочи давил на тормозную педаль, но давно облысевшая резина, в мирной-то жизни еле державшая «Жигули» на скользком подъёме, с добавочным весом справиться уже не могла. В результате сцепленная с иномаркой «шестёрка» тоже заскользила назад.
Неотвратимо надвигаясь на маленький, отчётливо дамский «Ситроен»…
В «Ситроене» действительно сидела молодая элегантная дама. Однако разудалые сатирики, привыкшие иронизировать по поводу женщины за рулём, очередной раз сели в галошу. По части самообладания у неё оказался полный порядок. Она оглянулась, увидела, что позади никого нет, и проворно откатила свой автомобильчик на безопасное расстояние. Потом вывернула руль, невозмутимо объехала участников происшествия – и была такова.
Две машины сползли наконец с подъёма и остановились. Валя ткнул кнопку аварийных огней, забыв, что они, как ещё многое в его «шестёрке», давно не работали, и выскочил обозревать материальный ущерб.
Останавливаясь, машины немного отошли одна от другой – подробности соприкосновения удалось рассмотреть без труда. Валя сразу испытал немалое облегчение, увидев, что вправду имело место лишь соприкосновение, не более. Бампер «шестёрки» был немного помят, но, поскольку он и прежде не блистал новизной и чёткостью очертаний, заметить новое повреждение мог только хозяйский намётанный глаз. Более приземистый «Крайслер» от контакта с советским изделием заработал цепочку небольших вмятинок и царапину на крышке багажника.
Тоже не Бог весть что для подержанного автомобиля.
Валя успел даже решить, что проявит великодушие и отпустит владельца «Крайслера» с миром… В это время захлопали дверцы, и из иномарки не спеша выбрался экипаж. Два молодых человека, оба – симпатичные очкарики, похожие на кандидатов философских наук. И с ними третий, по виду – вовсе пацан.
Именно этот «пацан» и подошёл к Вале, чтобы жизнерадостно сообщить:
– Ну, мужик, ты попал!..
– Чего-чего?.. – не поверил своим ушам Валя Новомосковских.
– Чего, чего! Того самого, – передразнил «пацан». – Давно, спрашиваю, тормоза-то проверял?
– Какие тормоза?.. – Валя не находил слов.
– А те самые. На которых ты в нас въехал.
Валя молча открыл и закрыл рот.
– Вешаем на тебя три штуки зеленью, – подвела итог противоборствующая сторона. – Сразу отстегнёшь или счётчик будем включать?..
Князь на белом коне
Все привокзальные кафе называются «Встреча». А что? Не «Разлуками» же их, действительно. Название должно содержать положительный аспект. Позитивный, как теперь принято говорить.
Владелец данного конкретного заведения решил, видимо, проявить фантазию и оригинальность. Небольшое уютное кафе, расположенное рядом с Московским вокзалом, именовалось «Посошок». Кормили здесь хорошо, а поили и того лучше. И не подлежало никакому сомнению, что «Посошок» внёс далеко не худшие страницы в народную летопись опозданий на поезд, случившихся из-за слишком тёплых прощаний.
Если, впрочем, не страдать дурацкими комплексами насчёт названия, здесь можно было достойно отметить и встречу. Игорёшка толкнул стеклянную дверь, и они шагнули из темноты и сырости мозглого зимнего вечера в уют, тепло и тихую музыку: сам Сморчок, за ним Тарас Кораблёв и браток по имени Тема, только что вернувшийся из Казани.
Дом был старый, и в незапамятные времена в этом помещении, возможно, функционировал при жилищном управлении «красный уголок», куда родители водили малышей в кружок английского языка. Теперь возле входа располагалась стойка с дверью на кухоньку, посередине стояли два довольно больших, персон на шесть каждый, стола, а пространство у дальней стены аккуратно разгородили на «кабинетики».
В данный момент большие столы были сдвинута воедино, и за ними шумно веселилась компания. Стояли полные, пустые и полупустые бутылки, на пол падали вилки, в салатничках с недоеденными закусками дымились окурки. Разгорячённые лица, слишком громкий разговор, щедро сдобренный красотами русского языка… До плясок на столах дело пока ещё не дошло, но опасность кому-то не успеть к поезду присутствовала однозначно.
Тихвинцы (к которым уже некоторое время причислял себя и Тарас) скромно прошли мимо шумной компании и устроились в угловом кабинетике. Почти сразу появилась девушка, обмахнула стол, разложила салфетки-вилки-ножи, принесла свежую пепельницу, подала Игорю упакованное в пластиковый кармашек меню. Девушка была совсем не такая, какую ожидаешь увидеть в подобном месте и на подобной работе. Все знают, что официантка должна быть решительной и разбитной, способной одним взглядом урезонить алкоголика и поставить на место зарвавшегося клиента. Эта – может быть, станет такой через годик, только лучше бы не становилась. Тихоня с нежными маленькими руками, краснеющая от мужских взглядов… Тарас посмотрел ей вслед и задумался. Она ему кого-то напоминала. Кого?..
– Ехал я, блин, раз на поезде, – сказал вдруг Сморчок. – Давно. Ещё предки в Сочи возили…
– Было же время, мать его треск, – кивнул Тема. Они были взрослые люди, помнившие, что и как (а также почём) было лет пятнадцать назад. Не чета нынешней мелкоте, для которой добеловежский период сразу переходит в каменный век.
– Так вот, – продолжал Игорь. – Только-только отъехали, выясняется, что в соседнем купе зависают какие-то пэтэушники. Звездорванцы, ясное дело. Первый раз от мамок оторвались. Бельё не берут, а всего багажа – сплошная водяра…
Тема кивнул, щёлкая зажигалкой:
– Которую они, ясный перец, тут же хлестать…
– А то, – хмыкнул Игорь. – Ещё по Питеру едем, а они на такой уже кочерге… Мои маманя с папаней переживать, как, мол, что будет, ночью и всё такое. А там проводница была… – Сморчок даже глаза закатил: – Вах, какой жэнщина…
Тема с Тарасом заинтересованно ждали продолжения.
– По коридору вагонному она, в общем, боком ходила, – Игорь широко развёл руки, очерчивая в воздухе контуры роскошной фигуры. При электрическом свете ярко блеснула алмазная крошка на его «гайке». Эту «гайку» он великодушно давал Тарасу примеривать, но, во-первых, она ему на палец не влезла, а во-вторых, Тарас пришёл к выводу, что перстень на руке создаёт страшное неудобство – и как только Сморчок управляется?.. – И притом… с такими яйцами баба, что ё-моё, да и только, – рассказывал тем временем Игорёк. – Как щас помню, стоит она перед дверью купе, где их шобла обосновалась, и одной рукой пацана за грудки трясёт, так что у него пятки чуть не над полом мелькают, а в другой руке держит пузырь, у него отнятый. «Ты, мать твою, – кричит, – мне ещё раз лекальник разинь!!! Так тебя, вот так, ещё так и растак!!!» И – хлобысь бутылку в окно! Лето было, жара, блин, да поезд только что у перрона стоял, внутри крематорий, окна все нараспашку…
– Шелупень – это что, – посмеявшись, сказал Тема. – Мне вот хуже пришлось. Я нонеча до Москвы с одним семейством в купе ехал. А у них пацан лет этак трёх…
– Абзац, – вполне искренне посочувствовал Игорь. Тема страдальчески сморщился:
– Не то слово, абзац! Они через каждый час его на парашу сажали. Горшок, то есть, ставят на полку и киндера сверху, чтобы жопку сквозняком не надуло… И – прямо у меня перед мордой… А мне и наружу лишний раз не свинтить…
Причина его мученичества, из-за которой он путешествовал поездом, а не самолётом, приехала в тяжёлой и ужасно таинственной сумке. Тема тотчас по прибытии положил её в камеру хранения на вокзале. Может быть, сумку оттуда уже и забрали. Кто? А кто надо.
Между тем девушка, принимавшая у них заказ, появилась из кухоньки с большим подносом в руках. Она направилась в сторону «кабинетика», стараясь как можно дальше обойти гогочущую компанию за сдвинутыми столами, и Тараса вдруг осенило. Княжна! Так могла бы в первые советские годы выглядеть княжна, скрывшая своё происхождение и поступившая на работу. Тарас читал о чём-то вроде этого в книжках. Пока ещё жива была бабушка и заставляла его книжки читать…
