Марина Крамер - Умереть, чтобы жить

— Но ведь это наверняка связано с твоей работой? — Дмитрий ввел ее в небольшую комнату, все стены которой по периметру были заставлены книжными шкафами от пола до потолка. Окно было превращено в подобие беседки — подоконник опущен, расширен и оформлен как небольшой диван мягкими подушками, на одном из оконных откосов был укреплен светильник в виде уличного фонаря. Слева от окна в небольшой нише, оставленной в промежутке шкафов специально для него, стоял небольшой массивный письменный стол с компьютером и настольной лампой, повторявшей форму оконного светильника.

— Господи, как у тебя тут уютно! — ахнула Ника, обведя взглядом кабинет-библиотеку.

— Нравится? Я старался. Вот попробуй, сядь, — он подвел ее к окну и усадил на диван.

Ника сразу же поджала ноги, облокотилась на откос и замерла. Место оказалось идеальным — она могла бы сидеть тут с книгой или ноутбуком остаток жизни.

— Как здесь и была, — пробормотал Рощин, садясь у нее в ногах.

— У меня примерно те же ощущения, — призналась Ника, — как будто я всю жизнь здесь и была. Странно, правда?

— Вовсе нет. Просто мы с тобой очень похожи внутри, поэтому тебе удобно там же, где мне. Но ты ушла от ответа, ускользнула, кобра, — положив руку на ее колено, напомнил Дмитрий.

— Какое милое прозвище, — заметила она.

— Ну, а кто ты? Смотришь как кобра, извиваешься так же. И ускользаешь, едва почуяв что-то неприятное.

— Дима, ты не подумай, что я скрываю что-то. Наоборот, мне было бы куда легче, если бы я могла с тобой поделиться, но вот только я не понимаю, чем именно в этой ситуации. Я пишу о смерти жены одного из совладельцев строительного холдинга «Нортон», они инвесторы «Русской Галактики» — но не думаю, что это как-то связано. Хотя смерть, безусловно, странноватая, а уж то, что было после, — совсем…

Но, кроме этого, она больше ничего Рощину не рассказала. Где-то в душе Ника была уверена, что не стоит посвящать близкого человека во все подробности, чтобы не навлечь и на него неприятности, если они действительно как-то связаны с работой.

— Да… Я бы мог сказать тебе «будь аккуратнее», но что-то подсказывает, что ты вряд ли послушаешься, — проговорил Дмитрий, — поэтому предлагаю компромисс — давай жить вместе.

— Вместе? — тупо повторила Стахова, словно пробуя слово на вкус.

— Да, вместе, вдвоем.

Она растерялась. Артем Масленников, с которым она встречалась несколько лет, никогда не предлагал ей такого варианта. Ему было удобно иметь любовницу с квартирой, куда он либо сам мог прийти когда вздумается, либо имел возможность отправить Нику — опять же если ему так хотелось. Выходные они всегда проводили порознь — Масленников был «воскресным папой». И уж точно ни разу он не предложил Нике съехаться. Он даже замуж ее позвал словно из-под палки, присовокупив к кольцу фразу: «Бери, ты же этого хотела». Кольцо Ника опустила в урну на выходе из аэропорта Шереметьево, откуда Масленников улетал на ПМЖ в Америку. Улетал, бросая ее с ворохом проблем, которые сам же ей и организовал, а на дорожку решил сделать красивый жест, которого Ника, к его сожалению, не оценила.

Рощин же предложил ей жить вместе после короткого знакомства, и в его предложении звучало желание защитить Нику, помочь ей разобраться в проблемах. Она разучилась верить мужчинам как раз из-за Масленникова и теперь чувствовала себя очень неловко. Обижать Дмитрия не хотелось, но и бросаться в незнакомый омут головой вниз — тоже.

Заметив ее замешательство, Рощин придвинулся ближе, взял ее за руки и, прижав их к груди, сказал:

— Я ни в коем случае не давлю на тебя. Даже понимаю, что, наверное, тороплю события. Но я уже говорил, что с самого первого дня боюсь тебя потерять. И мне кажется, что я постоянно должен быть рядом, чтобы ничего не случилось.

— Дима, ты вряд ли сможешь помешать… если вдруг… — запнувшись, отозвалась Ника и, поддавшись импульсу, перебралась к Рощину на колени. — Но со мной ничего не должно случиться, я… я уверена в этом…

— Что-то не слышу я этой уверенности в твоем голосе, дорогая, — прижав ее к себе, проговорил Дмитрий. — Но знай, что я всегда буду рядом, и ты всегда сможешь на меня рассчитывать. На любую мою помощь.

— Ты точно не голограмма? — пытаясь разрядить обстановку, улыбнулась Ника. — Слишком уж ты хорош, чтобы быть настоящим.

— Ты меня раскусила, — притворно загрустил Рощин, покачивая ее на коленях, — и теперь я вынужден тебя…

— Что? Ты вынужден меня — что? — игриво спросила она, переходя на шепот.

— Если настаиваешь, я расскажу тебе об этом подробно, но не здесь.

Рощин встал и, подхватив Нику, понес в соседнюю комнату, оказавшуюся спальней с большой деревянной кроватью.

«Удивительно, как многие вещи становятся неважными в постели, — думала Ника, пока он, уложив на кровать, медленно раздевал ее и раздевался сам. — Я даже перестала думать о том, что в моей квартире кто-то был, что, возможно, кто-то копался в моем ноутбуке. Мне совершенно неважно — потому что вот есть он, и все. И я ничего не хочу знать и помнить».

— У тебя такая нежная кожа, — пробормотал Рощин, целуя ее в шею и легко прикасаясь пальцами к груди, — и запах… он меня преследует со вчерашней ночи.

Дмитрий занимался любовью неторопливо, стараясь доставить Нике как можно больше удовольствия, но при этом в нем не обнаружилось традиционной мужской неуверенности, выраженной в вопросе «тебе хорошо?». Ника зверела, когда слышала это — ну, почему женщины не спрашивают? Почему они всегда уверены в том, какие именно ощущения доставили партнеру? И только у мужчин вот это вечное желание услышать подтверждение своим сексуальным способностям… С Рощиным же Нике самой хотелось говорить: «Боже, какой ты» — и это ее удивляло. Она отвечала на его поцелуи, подчинялась движениям его тела и его рукам и мечтала, чтобы это длилось как можно дольше. В объятиях Рощина забывалось все…

Позже, сидя в кухне за столом, завернутая в большое махровое полотенце, Ника поняла вдруг, что пропустила сегодняшний разговор по скайпу с Ириной. Они созванивались ежедневно по ночам, чтобы никто не мешал, потому что после нескольких попыток подключить к беседам Максимку они получили от него такую истерику, что у Ники потом два дня болело сердце. Она собиралась через месяц поговорить с Филоновым о возможности открытия корпункта «Русской Галактики» в Праге, и тогда Ника смогла бы вернуться и работать оттуда, быть вместе с сыном. А пока приходилось терпеть. Бросив взгляд на стенные часы, она поняла, что может написать Ирине сообщение и объяснить, что сегодня поболтать им не удастся. В ответ подруга немедленно прислала хохочущий смайлик и вопрос: «Мужчина?» Ника не стала вдаваться в подробности, чтобы не увлечься перепиской, а просто отослала в ответ смайлик в черных очках — Ирина должна была понять.

— Ты не накурилась еще? — спросил вышедший из душа Дмитрий.

— Накурилась. Пойду тоже в душ.

Она попыталась протиснуться мимо преградившего ей путь Рощина и не смогла — он не пустил, обнял и принялся целовать.

— Дима… ну, в душ-то дай сходить! — взмолилась она, и он со смехом отпустил:

— Иди уже. Но не задерживайся.

Наскоро приняв душ, Ника вышла и вприпрыжку метнулась в спальню, юркнула под одеяло к Дмитрию, прижавшись влажным телом к его боку:

— Замерзла!

Он обнял ее и сонно уже пробормотал:

— Давай немного поспим… Только не убегай, хорошо?

— Куда мне бежать…

— Вот и прекрасно.

Он уснул, едва успев договорить фразу, а Ника еще долго лежала рядом, боясь пошевелиться, чтобы не потревожить его сон. Определенно, этот мужчина подходил ей, как никто прежде, и Ника чувствовала, что тоже боится потерять его.

Глава 24

Компьютерный гений

Пироги должен печь пирожник.

— Доброе утро, — Рощин осторожно касался губами ее щек, губ, закрытых глаз, и от этого Нике было щекотно.

— Не совсем оно доброе, — пробормотала она, потягиваясь. — Но я знаю, как это исправить.

— Так не молчи, я попробую, если это в моих силах.

— Мне не хватает малости — еще одного твоего поцелуя.

Дмитрий рассмеялся счастливым смехом, как подросток:

— О, это легко поправить.

Но Ника мгновенно стала серьезной и села, натянув на грудь одеяло:

— Ты помнишь, что обещал мне вчера?

— Что позвоню приятелю? Помню. Сейчас и позвоним.

Дмитрий взял с тумбочки свой телефон и начал рыться в записной книжке. Ника, наблюдая за ним, вдруг спросила:

— Я смотрю, ты телефон не прячешь. Не боишься, что я там рыться начну?

Дмитрий удивленно взглянул на нее, оторвавшись от списка контактов:

— А почему я должен так плохо думать о тебе?

— Ну, как… во-первых, я влюбленная женщина… может, мне стало бы интересно, кто есть в твоем списке контактов, а? А во-вторых, я журналист, на расследованиях специализируюсь — у меня в подсознании сидит — «проверяй все».