Сидни Шелдон - Мельницы богов
– Добрый вечер, – весело сказал Майк. – Познакомьтесь с Дебби Деннисон. Это Джеймс Стикли и Мэри Эшли.
Он преднамеренно ошибся. Мэри поправила его ледяным голосом:
– Посол Эшли.
Майк ударил себя ладонью по лбу:
– Извините, госпожа посол. Кстати, отец мисс Деннисон тоже посол. Разумеется, он профессиональный дипломат. За последние двадцать пять лет он служил во многих странах.
– Это было так интересно, – сказала Дебби Деннисон.
– Дебби много путешествовала, – сказал Майк Слейд.
– Да, – равнодушно отозвалась Мэри. – Разумеется.
Мэри молилась, чтобы не оказаться с Майком Слейдом за одним столом, и ее молитвы были услышаны. Он сидел за другим столом вместе со своей полуголой блондинкой. Мэри сидела в окружении двенадцати человек. Многих из них она видела на фотографиях в журналах и на экранах телевизоров. Джеймс Стикли – напротив нее. Слева сидел гость, говоривший на странном языке, который Мэри так и не смогла определить. Справа – высокий, стройный блондин средних лет с красивым выразительным лицом.
– Я просто в восторге, что нахожусь рядом с вами, – сказал он Мэри. – Я ваш горячий поклонник. – Он говорил с легким скандинавским акцентом.
– Спасибо. – «Поклонник чего? – подумала Мэри. – Я ведь ничем пока не занималась».
– Меня зовут Олаф Петерсон, я атташе по культурным связям посольства Швеции.
– Рада с вами познакомиться, мистер Петерсон.
– Вы бывали в Швеции?
– Нет. Честно говоря, я еще нигде не бывала.
– Тогда у вас еще все впереди, – улыбнулся Олаф.
– Возможно, я как-нибудь приеду в вашу страну с детьми.
– О, у вас есть дети? Взрослые?
– Тиму – десять, а Бет – двенадцать. Сейчас я вам их покажу. – Она вытащила из сумочки фотографии.
Сидящий напротив Джеймс Стикли неодобрительно покачал головой.
Олаф Петерсон внимательно разглядывал снимки.
– Какие очаровательные дети! – воскликнул он. – Совсем как их мама.
– У них глаза отца.
Они с Эдвардом часто шутливо спорили по этому поводу.
«Бет будет такой же красавицей, как и ты, – обычно говорил Эдвард. – А на кого похож Тим, я так и не пойму. Ты уверена, что это мой сын?»
Такие шутливые споры всегда заканчивались занятиями любовью.
Олаф Петерсон что-то говорил ей.
– Извините, я отвлеклась.
– Я слышал, что ваш муж погиб в автокатастрофе. Я вам сочувствую. Женщине так трудно без мужчины.
Мэри взяла бокал с шампанским и немного отпила. Вино было прохладным и освежающим. Она выпила все до дна. Тут же официант в белых перчатках наполнил ей бокал.
– Когда вы займете свой пост в Румынии? – спросил Петерсон.
– Мне сказали, что я поеду туда через несколько недель. – Мэри подняла бокал: – За Бухарест. – Она выпила. Вино было превосходным. Всем известно, что в шампанском почти нет алкоголя.
Когда официант предложил ей снова наполнить бокал, она радостно кивнула. Мэри оглядела зал, где изысканно одетые гости разговаривали на разных языках, и подумала: «Да, в Джанкшн-Сити таких банкетов не бывает. Канзас скучный, как деревня. А Вашингтон интересный, как… Как что интересный?» Она нахмурилась, пытаясь найти подходящее сравнение.
– С вами все в порядке? – спросил Петерсон.
Она похлопала его по руке:
– Все отлично. Я бы выпила еще, Олаф.
– Разумеется.
Он сделал знак официанту, и тот снова наполнил ее бокал.
– У себя дома, – доверительно сказала Мэри, – я никогда не пила вина. – Она отпила немного шампанского. – Я вообще ничего не пила. – Язык у нее стал заплетаться. – Кроме воды, конечно.
Олаф с улыбкой смотрел на нее.
Сидящий во главе стола румынский посол Корбеску встал:
– Леди и джентльмены, уважаемые гости, я хотел бы предложить тост.
Ритуал начался. Они пили за Александру Ионеску, президента Румынии. Они пили за мадам Ионеску. Затем были тосты в честь президента США, вице-президента, за румынский флаг, за американский флаг. Мэри показалось, что тостов было не меньше ста. И каждый раз она пила. «Я ведь посол, – напоминала она себе. – Это моя обязанность».
Затем румынский посол сказал:
– Я уверен, что всем нам будет приятно послушать, что скажет очаровательная миссис Эшли, новый посол США в Румынии.
Мэри подняла бокал и уже собиралась выпить, как вдруг поняла, что все смотрят на нее. Она с трудом встала, держась за стол, чтобы не упасть. Посмотрев на собравшихся, она помахала им рукой:
– Всем привет. Надеюсь, вам тут нравится?
Она никогда не чувствовала себя более счастливой. Все были такие милые. Все улыбались ей, некоторые даже смеялись. Мэри посмотрела на Джеймса Стикли и усмехнулась:
– Отличная вечеринка. Я рада, что вы все собрались здесь. – Она плюхнулась на стул и повернулась к Олафу Петерсону: – Мне что-то подсыпали в вино.
Он взял ее за руку.
– Я думаю, вам стоит освежиться. Здесь так душно.
– Да, действительно душно. По правде говоря, у меня даже кружится голова.
– Давайте выйдем.
Он помог Мэри встать, и, к своему удивлению, она почувствовала, что ей трудно идти. Джеймс Стикли был увлечен беседой со своим соседом и не видел, как они ушли. Мэри и Олаф Петерсон прошли мимо стола, за которым сидел Майк Слейд. Он смотрел на нее, неодобрительно нахмурив брови.
«Он завидует, – подумала Мэри. – Его никто не попросил выступить с речью».
– Знаете, в чем его проблема? – сказала Мэри. – Он хотел быть послом. Теперь не может смириться, что на этот пост назначили меня.
– О ком вы говорите? – спросил Олаф.
– Да так, не важно.
Они вышли на холодный ночной воздух. Мэри была благодарна Петерсону за то, что тот поддерживал ее. Все плыло у нее перед глазами.
– Тут где-то должен стоять мой лимузин, – сказала Мэри.
– Отправьте его, – предложил Олаф Петерсон. – Давайте зайдем ко мне и немного выпьем.
– Больше ни капли вина.
– Нет-нет. Просто немного бренди.
«Бренди… В книгах все знаменитые люди пьют бренди. Бренди с содовой».
– С содовой?
– Разумеется.
Олаф Петерсон помог Мэри сесть в такси и назвал адрес шоферу. Когда они остановились возле большого многоквартирного дома, Мэри изумленно посмотрела на Петерсона:
– Где мы?
– Дома, – сказал Петерсон. Он помог ей выйти из такси, держа ее, чтобы она не упала.
– Я пьяная? – спросила Мэри.
– Нет, конечно, – успокоил ее Петерсон.
– У меня странное чувство.
Петерсон ввел ее в дом и вызвал лифт.
– Немного бренди, и все будет в порядке.
– Вы знаете, что я резвая, я хотела сказать, трезвая?
– Конечно. – Петерсон гладил ее руку.
Двери лифта открылись, и они вышли в коридор.
– Вы знаете, что ваш пол неровный?
– Завтра я займусь этим.
Одной рукой Петерсон поддерживал Мэри, а другой нашарил в кармане ключ и вставил его в замок. Они вошли в квартиру, в которой царил полумрак.
– Тут темно, – сказала Мэри.
Олаф Петерсон обнял ее.
– Я люблю темноту, а вы?
Она не могла определить, любила ли она темноту или нет.
– Вы знаете, что вы очень красивая женщина?
– Спасибо. А вы очень красивый мужчина.
Он подвел ее к дивану и усадил рядом с собой. У нее кружилась голова. Он поцеловал ее, гладя рукой по бедру.
– Что вы делаете?
– Расслабься, дорогая. Тебе будет хорошо.
Ей действительно было хорошо. У него были такие ласковые руки. Как у Эдварда.
– Он был прекрасным врачом, – сказала Мэри.
– Несомненно. – Он прижался к ней всем телом.
– Конечно. Когда кому-нибудь надо было сделать операцию, все шли к Эдварду.
Она лежала на спине. Нежные руки подняли ей платье и ласкали ее тело. Руки Эдварда. Мэри закрыла глаза, чувствуя, как мягкие губы и язык ласкают ее живот. У Эдварда был такой нежный язык. Как ей это нравилось.
– Мне так приятно, дорогой, – прошептала Мэри. – Войди в меня. Пожалуйста, войди.
– Сейчас, – хрипло прозвучал его голос. Это был голос не Эдварда.
Она открыла глаза и увидела перед собой чужое, незнакомое лицо. Почувствовав, как он входит в нее, она закричала:
– Нет! Остановитесь!
Мэри резко повернулась и скатилась с дивана. С трудом она поднялась на ноги.
Олаф Петерсон удивленно смотрел на нее.
– Но…
– Нет!
Она обвела комнату глазами.
– Простите, – сказала Мэри. – Я совершила ошибку. Не думайте, что я…
Повернувшись, Мэри побежала к двери.
– Подождите! Давайте я отвезу вас домой.
Но ее уже не было.
Мэри шла по пустынным улицам. Ледяной ветер дул ей в лицо. Она чувствовала, что умирает со стыда. Нет объяснения тому, что она сделала. И нет прощения. Она опозорилась. Да еще как глупо! Напилась на виду у всего дипломатического корпуса, пошла домой к незнакомому мужчине и чуть было не дала себя соблазнить. Завтра она станет мишенью для насмешек всех вашингтонских газет.
Бен Кон слышал эту историю от трех человек, которые были в румынском посольстве. Он просмотрел колонки светской хроники во всех вашингтонских и нью-йоркских газетах. Ни слова об этом инциденте. Кто-то замял эту историю. Это мог сделать только кто-то очень влиятельный.
