Правила Мерджа - Остап Иванович Стужев
Как выяснилось, два местных отчаянных эротомана Юра Кузнецов и Леха Киселев, пробравшись ночью в женскую раздевалку, процарапали на стекле, закрашенном белой краской изнутри, несколько незаметных смотровых окошечек. Изначально планируя держать это в тайне, порнодиверсанты, поддавшись небывалой экзальтации чувств, не смогли удержаться и разболтали о созданном ими портале в мир запретных грез. В итоге мероприятие стало массовым и общедоступным. Рома на правах вожака победившей стаи решил сам проверить правдивость рассказанного. Прильнув к окну, он сразу узнал в одной из купальщиц свою одноклассницу, на которую за все предшествующие годы он не обращал никакого внимания. Конечно, при тусклом свете, да еще и через замутненное от пара стекло, он разглядел только общие черты, но воображение сделало за него всю оставшуюся работу. Вдруг ему показалось, что взгляды их встретились, и он малодушно отпрянул назад, внезапно ощутив себя нашкодившим щенком. Много сказано о любви с первого взгляда и мало о ревности. Обычно ревность возникает позже. У Ромы все случилось наоборот. Повернувшись к застывшим соляными статуями в ожидании его вердикта, он пригласил Юру и Лешу подойти поближе. Взяв обоих за воротники, он стукнул их лбами, не сильно, так, для острастки, после чего убедительно наказал сегодня же ночью привести все в изначальное состояние. Среди его товарищей не все были довольны таким решением, но никто не осмелился ему перечить.
Теперь у него начался эмоционально новый этап его жизни. Первым делом он вырезал маникюрными ножницами из общей фотографии восьмого «А» неожиданно ставшее бесценным изображение Кольцовой и стал таскать его с собой. На тренировках и соревнованиях, выдергивая вверх рекордные для себя веса, он посвящал их ей. Отсутствие развития их отношений его не пугало. С приходом весны, он был уверен, случай заговорить подвернется. Предложение сменить школу не входило в его сценарный план, потому-то последние две недели, находясь под жестким прессом Пахомова, Рома отчаянно прокручивал в голове все возможные и невозможные варианты обозначения своей позиции кавалера. По его мнению, надо было соблюсти несколько условий, и главным казалось отсутствие рядом ее подруг, которые своим хихиканьем и перешептыванием могли все испортить. Сказочные варианты типа спасения Наташи Кольцовой из охваченной пламенем школы он тоже рассматривал, но только ближе к ночи. Они помогали ему заснуть. Самым разумным было встретить Наташу после занятий в балетной школе, где она танцевала с завидным упорством с раннего детства, но его собственные ежедневные тренировки напрочь исключали эту возможность. Похоже, что и провальный результат в Москве был результатом чудовищного диссонанса между эротическим началом его интереса к однокласснице и неожиданно романтическим развитием этого влечения.
Сейчас – грязный, голодный и исхудавший за последние три года почти до веса, в котором он выступал тогда среди юношей, – лежа на ледяном цементном полу вонючего подвала пятиэтажки, он с удивительной точностью вспомнил номер телефона Наташи Кольцовой.
Он запомнил его сразу, за одно мгновение. В тот самый последний день, когда он, стоя в приемной у директрисы, ждал ее прихода, а школьный секретарь, пожилая, вечно недовольная, ворчливая тетка, по обыкновению закутанная в какой-то адский шерстяной платок деникинских времен, вышла по своим делам, оставив все на своем столе так, как будто вокруг не было ни души, Рома снял с полки журнал их класса и, быстро перевернув страницы, скользнул пальцем по фамилиям одноклассников до «К».
Карасев, Кедрова, наконец – Кольцова Наталья Сергеевна, адрес и телефон. То и другое он запомнил сразу, без усилий, без повторений и навсегда.
Поставив журнал на место, он почти час дожидался аудиенции в компании чем-то проштрафившегося старшеклассника, которому тетка в деникинском платке упорно читала нотации, приводя в пример выпускников этой школы, которых она знала лично. Рома почему-то запомнил про одного, тот строил мосты под Хабаровском, и это показалось очень далеко.
Директриса, приехавшая с какого-то, как она первым делом сообщила всем присутствующим, важного заседания в гороно, процокала на своих высоких каблуках, странно сочетавшихся с ее кривоватыми, словно у заправского кавалериста, ногами, к зеркалу и, поправляя высокую прическу, в которую были уложены ее черные, как воронье крыло, волосы, неожиданно улыбнулась отражению стоявшего сзади нее Романа. Они жили в одном доме, и мать Романа, служившая в финансовом отделе районной управы, имела с ней какие-то дела.
– Так, а мы что здесь делаем? – она имела забавную привычку говорить не «ты» и не «вы», обращаясь к подросткам, когда была в хорошем расположении духа.
– Мне документы надо забрать, меня в спортшколу берут.
Директриса картинно всплеснула руками и, покачнувшись на шпильках, повернулась к говорящему.
– Что за ерунда? – она еще раз взмахнула рукой уже уверенно и энергично. – Проходи ко мне в кабинет, поговорим и я позвоню твоим родителям. Если будут звонить оттуда, – она дважды ткнула пальцем в потолок, – соединяйте немедленно. Остальным ждать! – Екатерина Андреевна перевела взгляд на секретаршу, и та с пониманием быстро закивала головой, всем своим телом показывая, как она понимает и одобряет разделение граждан на небожителей и всех остальных-прочих.
В кабинете директриса, сев за стол, долго говорила по телефону сначала с матерью, потом с отцом Романа, который, сидя на одном из поставленных в ряд стульев, перетянутых бордовым плюшем, не мог оторвать взгляд от ее голеней с короткими черными волосками, прижатыми колготками к белой коже.
– Ну что же, забирай документы, раз ты такой талантливый в спорте, – как-то погрустнев, сказала она. – Я же, как педагог и преподаватель математики, вижу у тебя и другие задатки. Ты, если можешь, не бросай совсем учебу, я знаю, как все устроено, – сегодня чемпион, а завтра не чемпион. Если вдруг нужна помощь, заходи, всегда буду рада объяснить, в десятом у вас матан пойдет, сомневаюсь, что в ДЮСШОРе тебе его удастся изучить. – Она встала и, позвенев связкой ключей, открыла высокий металлический шкаф, покопавшись в котором, наконец извлекла тонкую папку и протянула ее Роману. – И главное, не коли стероиды! – почти крикнула она, когда он уже закрывал за собой дверь.
Стараясь не сильно помять только что с таким трудом полученные документы, Роман кое-как засунул их в спортивную сумку, где было больше бинтов и растирок, чем учебников и тетрадей. Он потоптался на школьном крыльце, не зная, как распределить оставшееся до тренировки время. Потом решительным шагом направился по адресу, только что прочитанному в школьном журнале.
Пройдя вниз по улице, он задержался на светофоре, когда, словно черт из табакерки, перед ним возник Пахомов.
– Ну как? Документы с тобой? Забрал? – Андрей Львович явно
