Гремучая смесь с колокольчиком - Луганцева Татьяна Игоревна
– Что? Да… Я ждал вас и очень рад встрече… – Сергей Семенович выглядел несколько потерянным.
– Сергей Семенович, пока вы болели, произошли страшные вещи. Были убиты два человека, и оба косвенно были связаны с некоей Елизаветой Юрьевной Виленской, – начала Таисия. – Может, хватит тайн? Нам известно, что вы ее знали, что, возможно, вы были одним из ее близких друзей. В смерти Елизаветы много непонятного, а когда мы попытались найти ответы на некоторые вопросы, стали гибнуть люди. И поэтому я обращаюсь к вам, как к единственному человеку, который ее знал, расскажите все, что вам известно. Мы за этим и пришли.
– Да, это надо сделать, – как эхо повторил Сергей Семенович. – Я всю жизнь был таким странным человеком… Я жил своей профессией, своим увлечением. Я не замечал больше ничего вокруг, ни с кем не общался. С девушками у меня тоже опыта не было. Меня заприметила Аглая.
– Аглая Алексеевна? – прервала его Таисия.
– Совершенно верно! Я давно ее знаю. Я чувствую себя виноватым перед ней. Сильно виноватым. Она влюбилась в меня с первого взгляда, я был симпатичным и талантливым, и это ее подкупило. Она очень активно за мной ухаживала, предугадывала все мои желания, готовила еду, подносила кисточки и краски, когда я творил.
– И ее усилия были вознаграждены? – спросила Таисия, для которой эта новость стала откровением. Она никогда и подумать не могла, что хозяйку галереи и Илюшина связывают такие близкие отношения.
– Да, мы стали жить вместе… Примерно полгода, – потер переносицу Сергей Семенович. – Не могу сказать, что это были счастливые полгода. Меня безумно утомляла ее забота, излишняя опека, все эти усилия, которые Аглая прикладывала, чтобы завоевать мою любовь. Больше всего я хотел остаться один, но Аглая об этом и слышать не хотела. Я был мужчиной ее жизни, так заявляла она во всеуслышание. А я все больше раздражался. А потом я встретил Лизу. Это было самое сильное потрясение в моей жизни. Она шла по парку в белых сапожках и ярком изумрудном плаще, словно лесная нимфа. Ее темные волосы с завитушками на концах развевались на ветру, глаза блестели, а щеки горели румянцем. Я оторопел, я испытал настоящий шок. Я впервые потерял голову – сразу и навсегда. А девушка прошла мимо, посмотрела прямо мне в глаза и так мило улыбнулась… Потом села на скамейку и достала книжку. Я понял, что такой шанс выпадает раз в жизни, и он мне выпал. Я первый подошел к девушке, чего раньше со мной никогда не случалось, заговорил с ней и понял… что пропал окончательно. Мы проговорили несколько часов подряд. Мы не могли расстаться, словно в каждом из нас было по магниту, которые притягивались друг к другу. Оказалось, что мы одинаково мыслим, одинаково смотрим на многие вещи…
Сергей Семенович надолго замолчал, но ни Таисия, ни Алексей не торопили его. Прошло несколько долгих минут, прежде чем он заговорил вновь:
– С того самого дня в моем сердце поселилась любовь. Мы встречались с Лизой каждый день, и каждый день упивались общением друг с другом. Конечно, я не стал скрывать от Аглаи, что полюбил… нет, не другую, а просто полюбил. Ведь Аглаю я никогда не любил. Как она пережила наше расставание, об этом лучше ее спросить, но могу сказать, что ей было очень тяжело. Она и так была худенькой, а после этого стала как тень, не хотела разговаривать, есть, да просто жить. Я сильно переживал за нее, но и от Лизы не смог бы отказаться никогда в жизни. Тогда я разрывался между любовью и страстью, с одной стороны, и жалостью и чувством вины – с другой! Лиза была очень чистой, нежной девушкой. Если есть ангелы на земле, то один из них точно поселился в ее душе. Эта девушка никогда в жизни никому не сделала плохо. Когда она узнала, что из-за нее страдает другая девушка, она даже попыталась уйти от меня, но я не отпустил. К тому же Лиза была неземной красоты, мужчины ей прохода не давали, но влюбилась она в меня. Других мужчин она и близко к себе не подпускала. Мой чистый, любимый ангел, – выдохнул Сергей Семенович, и на его глазах навернулись слезы. – Родных у Лизы не было, она жила с неродной бабкой, которая к тому времени была уже совсем старая. Я даже предполагал, что она доплачивала ей за то, что жила у нее в комнате. А потом с Лизой случилось несчастье, она тяжело заболела и слегла.
– Что с ней случилось? – спросила Тая.
– У нее обострилось какое-то хроническое заболевание легких… я не знаю, как называется эта болезнь, когда легочная ткань постепенно замещается другой тканью. И плюс у Лизы было что-то с кровью. Я не врач, я не запоминаю эти термины, но тоже что-то не совместимое с жизнью. Сразу же припомнились и ее быстрая усталость, и неестественная бледность. С этого времени началось угасание Елизаветы и мое тоже. С этого момента все изменилось. – Сергей Семенович замолчал, и никто не прерывал его молчание. Потом он вздохнул и продолжил: – Я никчемный мужик по жизни!
Таисия пыталась возразить, но Илюшин замахал на нее руками:
– Нет-нет! Я это знаю. Как специалист своего дела я хорош, а по жизни – размазня! Вот и тогда поплыл совсем. И кто, вы думаете, мне помог? Аглая. Она собралась, она настоящий борец. Она сама предложила мне помощь. Так и сказала: «Я поняла, что насильно мил не будешь. Я не хочу, чтобы ты страдал. Ты любишь эту девушку, и я помогу тебе». И Аглая стала ухаживать за уже ослабевшей Лизой. В последнее время она фактически не вставала с кровати, а так полулежала на высоких подушках. Я проводил все время со своей любимой, со своим ангелом. Я пытался нарисовать ее портрет, я хотел запечатлеть ее красоту, но у меня не получалось. Я начинал снова и снова и переделывал уже нарисованное. Я старался не думать о том, что она умирает, но, видимо, подсознательно хотел запечатлеть ее красоту – каждую черточку лица, блеск глаз и неуловимость улыбки. Я за свою жизнь нарисовал столько портретов, но к написанию портрета Елизаветы подошел с особым чувством. Думаю, что ей было тяжело позировать мне днями и часами, но она мужественно терпела, понимая, что для меня это очень важно. И после долгих мучений у меня наконец-то получилось. Я смог уловить и воплотить в полотне тончайшие нюансы ее внутреннего мира. Это была моя Лиза. А однажды я отлучился куда-то ненадолго, а когда вернулся, Аглая сообщила мне, что Лизе резко стало плохо и ее увезли в больницу, а там она умерла. Я не мог в это поверить, и именно тогда у меня и случился нервный приступ. Полгода я провел в психиатрической лечебнице, на сильных лекарствах, в полном беспамятстве. А потом… Потом я вышел и стал жить без своего ангела, вот и живу по сей день.
Таисия задумалась.
– Извините, я понимаю, что и так разбередила вашу рану, но не могу не спросить. Когда вы вышли из больницы, вы не искали Лизу? То есть ее могилу? Чтобы прийти к ней, посидеть.
– Я понимаю, о чем ты, Таечка. Нет, я никогда этого не делал. Я не хотел, не мог видеть место, где ее зарыли в землю. Я знаю, что она на небе и всегда со мной!
– Вы поэтому никогда не женились, – отметила Тая.
– Я никогда и никого больше не любил. Единственное, о чем я сожалел, так это о том, что пропал портрет Лизы. А может, оно и к лучшему. В моей памяти Лиза со мной навсегда.
«Рассказать ему, что Лиза родила от него сына? – подумала Тая. – Нет, на сегодня и так хватит с него волнений. А такая новость станет тяжелым испытанием. Или все-таки рассказать?..»
– Поэтому вы избрали путь одиночества? – вслух произнесла она. – И Аглае очень преданы. Вы чувствовали, что один раз ее уже подвели и больше не могли так поступить?
Сергей Семенович невольно улыбнулся.
– Ты очень проницательный и безумно чуткий человечек, Тая.
– И все-таки я скажу, – вдруг выдала Таисия каким-то не своим голосом. – Пусть это придаст вам стимул к жизни.
– Что, дорогая моя? – спросил Илюшин.
– У вас есть ребенок! Вы не один! – сказала она, стараясь не смотреть на Алексея.
– Я знаю, – вдруг совершенно спокойно сказал Сергей Семенович.
– Знаете? – Таисия была шокирована. – Что он родился в таких ужасных условиях? Что одинок по жизни? И вы смогли так спокойно существовать без него все это время?! Сергей Семенович, да вы монстр!
