Чудо-юдо на охоте - Дарья Донцова

спросили: «Где Эдуард? Почему его на занятиях не было?» Анна Викторовна не моргнув глазом солгала: «Ох, мы недавно из Крыма вернулись, сын в дороге простыл. Поправится – придет». Потом трубку повесила – и ко мне: «Знаешь, где Эдичка?» Ответила ей: «Точно не знаю, но полагаю, он сейчас стоит у гостиницы «Интурист», фарцует. Потом с друганами водку пить отправится». Не успела договорить – вдруг звонок. Тетя Аня вмиг повеселела, рысью в прихожую, распахивает дверь… Она ждала сына, а появилась Настя. Лицо у нее опухшее, глаза-щелки – похоже, долго плакала. Журавлева сразу объявила: «Анна Викторовна, очень поговорить надо. Об Эдике. Только без посторонних, наедине. Только вы и я». И по мне глазами шнырь-шнырь! Я не стала дожидаться, пока уйти попросят, развернулась, убежала. Знала, что есть в огромной квартире местечко, притаившись в котором разговор в кухне услышишь! Спряталась там. Анастасия начала с плохой новости: «Эдик проиграл одному человеку несколько мешков денег. Мужик тот ему сказал: “Вечером приедешь, куда велю, притащишь деньги. Удерешь? Пожалуйста. Но имей в виду – тех, кто обмануть пытается, ждет печальная участь”. – “Я не такой! – возмутился Эдик. – Напишу расписку. Вам именно деньги нужны? Уникальное кольцо не подойдет?” – “Посмотреть надо, – хмыкнул барыга. – Через час в Кратово. Адрес знаешь”». «Ужас», – пролепетала Анна Викторовна. «Еще не все, – «успокоила» ее Журавлева. – Эдька взял ваше кольцо – то, с рубином, которое Аристарх Федорович подарил». – «О господи», – выдохнула Анна Викторовна. «Рассказ мой не закончен, – продолжала Настя. – Эдька ваше украшение спер, долг погасили. Да потом опять взял у барыги деньги и утром с ними куда-то отправился. Если не остановите сына, он весь дом проиграет». – «Не могу поверить, что мальчик украл подарок отца! Самую мою любимую вещь», – прошептала тетя Аня. «А вы проверьте, – посоветовала Настя, – откройте сейф». – «У нас его нет, – объяснила женщина, – все в шкатулках, в шкафу лежит, который мы называем «золотым запасом». Это шутка такая». – «Гляньте в коробке», – не отстала Журавлева. Анна Викторовна ушла, но быстро вернулась и еле слышно сообщила: «Пусто». – «Простите, что принесла плохую новость, – пробормотала Анастасия, – но больше не могла молчать. Не хочу врать вам. Мне Эдик нравился, раньше мечтала за него замуж выйти. Думала, вы с дядей Аристархом станете замечательными дедушкой и бабушкой. Но потом поняла, что с наркоманом и игроком жить не смогу. Попробуйте его вылечить, вдруг получится. Но я больше не стану с Сорокиным встречаться. В школу он, конечно, не вернется, и вообще, плохо все будет. Но все выкрутасы Эдьки уже без меня. Простите, Анна Викторовна, вы замечательная. Но жизнь один раз человеку дается, и у меня нет желания тратить ее на наркошу». Потом шаги, хлопок дверью. Она ушла!

Ксения прищурилась.

– Резкая речь для десятиклассницы. Я шмыгнула в свою комнату, сижу тихо, делаю вид, что книгу читаю. В квартире ни шороха, ни звука. Где-то около восьми дядя Аристарх вернулся, что-то весело спросил у жены. И опять атмосфера, как на кладбище. В десять появился Эдуард – веселый, песенку мурлычет. Вскоре звуки стихли, но ненадолго. Раздался вопль парня: «Она набрехала! Ничего не брал! Да, тырил деньги из шкафа! Выпить люблю, травку курю! Но не колюсь! Мама, она тебе по ушам поездила! А ты ей поверила! Ты поверила ей! Ей поверила!!!» Я в комок сжалась, трясусь, вдруг ко мне в спальню Эдька ворвется. Но он убежал, и больше его никто не видел. Спустя, наверное, неделю позвонили из отделения милиции. Тело парня нашли в заброшенном доме под снос. Те, кто взрывает такие здания, начали обходить помещение, зная, что в нем могут жить бомжи, которых в советские времена и в перестройку было предостаточно. Мужчины обнаружили труп в петле. В кармане лежала записка: «В моей смерти виновата Анна Викторовна Сорокина. Мать ненавидит меня. Исполнил ее давнее желание, ушел навсегда!» Там же были адрес и номер телефона.

– Жестоко, – пробормотал Чернов.

– Избалованным эгоистам не свойственно убивать себя, – тихо заметила Гортензия. – Эдуард в самом деле добровольно ушел из жизни?

Ксения опустила голову.

– Я тогда школьницей была, подробностей не знаю. Но помню, как плакал дядя Аристарх. Ему было очень тяжело осознать, что Эдика больше нет. И учтите, он был верующим человеком, а по православным правилам самоубийцу нельзя отпевать в церкви и заказать заупокойную службу, даже записочку о молитве нельзя подать. Для Аристарха Федоровича страшное испытание. Сын в аду, а отец ему помочь не способен! Но уже говорила – дядя Аристарх был из тех гениальных ученых, кто создавал новое оружие. За его физическим и душевным состоянием тщательно следили. Дома круглосуточно дежурил врач. Медик сразу доложил кому надо, что подопечный не спит, ночи напролет проводит у икон. И вскоре к Аристарху приехал известный психиатр, принес справку. В ней говорилось, что Эдуард Сорокин пять лет назад был зарегистрирован в психиатрическом диспансере. Диагноз – шизофрения. Это неправда. Сейчас объясню, зачем такая бумага понадобилась. К ситуации подключили Анну Викторовну. Та мужу «покаялась», дескать, она поняла, что с Эдиком что-то не так, и уговорила сына на консультацию у психиатра. Тот озвучил диагноз, подростка поставили на учет. Но юноша и мама не поверили доктору, посчитали, что медик ошибся. Эдуард не лечился, его психическое состояние ухудшалось – это и стало причиной суицида.

Ксения развела руками.

– Дядя Аристарх был великим ученым, но в быту – младенцем. Ложь про психушку шита белыми нитками. Никогда бы сына гениального Сорокина не поставили на учет в психоневрологическом диспансере. Его бы лечили в другом месте. Но дядя ничего не заподозрил. Обмануть его – как у младенца игрушку отнять. Впрочем, малыш возмутится, устроит истерику. А дядя всему поверит. Сам он не лгал и других врунами не считал.

Глава двадцать четвертая

Ксения кашлянула.

– Аристарх Федорович воспрял духом. Он с этим документом куда-то поехал, получил разрешение на все – на молитвы в церки, отпевание – и прямо помолодел. Я вскоре поступила в вуз, вышла замуж за иностранца. И в этом случае опять имя дяди помогло. На дворе уже была перестройка, но на тех, кто хотел создать семью с подданным другого государства, все равно смотрели косо. Ставили разные препоны, пытались притормозить регистрацию союза. Дядя Аристарх не позволил затевать со мной подобные игры. У нас с мужем все словно с горы скатилось. Без проблем расписались, без задержки я улетела в Париж. Интернета еще не было, но обычная почта действовала, так что мы