Юрий Кургузов - Возвращение Скорпиона
Кокетливый вздох:
— Что уж с вами, бестактным, поделать. Просто подумала, что для вас это может быть интересно…
Я навострил уши.
— "Это"?! Что — "это", Татьяна Николаевна? Если можно, без загадок. Дело в том, что я жду один очень важный звонок.
Жена Паука усмехнулась:
— А я благодарности. Ну хорошо-хорошо. Полчаса назад Вовику позвонили. Я была неподалеку и… В общем, сам он больше слушал, иногда мычал, но я поняла, что речь шла о чём-то важном.
— Но о чё-ом?! — взревел я.
— Вот-вот, — уже гораздо холоднее произнесла она. — Примерно такие звуки издавал и Вовик.
— А дальше? Татьяна Николаевна, что конкретно говорил ваш муж?
Она фыркнула:
— Да конкретно и ничего. Понимаете — ни-че-го! А когда бросил трубку, то сразу же побежал за Вадиком.
— Каким еще Вадиком?!
— Господи, да дежурным же! Сегодня Вадик дежурный. — Похоже, эта спелая матрона дивилась моей бестолковости.
— Ну а потом?! Потом? — подталкивал я.
— А потом — всё! — отрубила она. — Выгнали из гаража джип, и Вовик с Вадиком куда-то уехали, а я здесь одна, одна на всем белом свете. Ну а спасибо-то где?
— Большое спасибо! — спохватился я.
Она вздохнула:
— Большое пожалуйста. Но учтите, что эту вашу благодарность я расцениваю лишь как аванс.
— Замётано, — подтвердил я. — Именно так и расценивайте. — А она томно прощебетала:
— Ну ладно уж, ждите своего звонка. Спокойной вам ночи!
— И вам наипреспокойнейшей! — залился было соловьем я, но в ухе уже звучало тоненькое "пи-пи-пи".
Я покачал головой. М-да-а, судя по всему, вы, Татьяна Николаевна, далеко не такая дура, какой кажетесь поначалу…
Да судя по всему, вы, Татьяна Николаевна, вообще далеко не дура.
Глава восемнадцатая
И я наконец дождался!
Дождался того самого звонка, который мне был нужен.
Тигриными прыжками прискакав из кухни и не успев еще как следует прожевать то, чем только что набил там рот, я схватил трубку и промычал:
— Аоыхмло!
— Чего?.. — Собеседник явно был озадачен.
Тьфу! Я судорожными толчками, как анаконда, сглотнул и уже почти по-человечески повторил:
— Алло!
— Это я, — сообщил он.
Я кивнул:
— Ага. Ну?
— О" кей, внимай. В Москве ее нет.
Я удивился:
— Что значит — нет?! А была?
— Была. Но с полгода назад уехала.
— Погоди, а муж?
Теперь, похоже, удивился он.
— Какой муж?
— Что значит — какой? — рассердился я. — У нее мог быть муж.
— Отвали. Про мужа мне не известно. И соседям тоже…
Я перебил:
— Э, да ты чё, опрашивал соседей?
— А хрена ж? — хмыкнул он. — Раздобыть адрес — вот была проблема. А смотаться туда-сюда — фигня. (Вообще-то он сказал не "фигня".)
Я покачал головой:
— Ну, ты даешь. Ладно, и что соседи?
Трубка попросила:
— Подожди, закурю… Ага, есть. Так вот, ни о каком муже соседи не знают. Правда, в этой квартире она жила последние два года, а где до того…
— Где до того, наверное, не важно, — сказал я. — А дочь-то? Хоть дочь у нее, надеюсь, была?
— Дочь была, не дёргайся.
— И не собираюсь! Сколько лет?
— Восемнадцать-девятнадцать. Короче, около двадцати.
— Опиши, — потребовал я.
— Офонарел? — рыкнул он. — Я завалил к соседям как троюродный брат хозяйки. Приехал, говорю, с Дальнего Востока, сестру и племянницу повидать, а никто не открывает. Не, ну спросил, конечно, как живут, как Лиза… Ты же сказал, девчонку Лизой зовут?
— Лизой, — буркнул я. — А то, что студентка и спортсменка, доложили?
— Доложили. Хорошенькая, говорят, прямо куколка. И стройненькая, и красивенькая, и волосики светленькие, длинные-длинные…
— Э-э-э, ты чё! С печки упал?
Он рассмеялся:
— Да это ж я бабки соседской слова повторяю. Ну, в общем-то, и всё… Ах да, чуть не забыл, квартиру не сдали, стоит закрытая, соседи присматривают, за это им заплатили. Вот теперь всё.
— А куда уехали, соседи не знают?
— Не знают.
— А ты?
— И я тоже.
— А не узнаешь?
Он помолчал. Потом вежливо поинтересовался:
— А пятки тебе по телефону не почесать? (Вообще-то он сказал не "пятки".)
Я улыбнулся:
— По телефону не стоит. Лучше как-нибудь при личной встрече.
Он шепотом обматерил меня, но от таких мелочей я не тушуюсь.
— Не, в натуре. Ну что тебе стоит завернуть в институт и снова с понтом дядюшка с Камчатки разнюхать, куда переехала племянница? Навряд ли она бросила учебу совсем. Может, взяла академ или перевелась на заочное? В деканате должны знать…
Приблизительно с полминуты я внимал тишине вечности. Наконец собеседник неохотно проворчал:
— Ладно, побирушка. Ладно, узнаю, хрен с тобой. (Вообще-то он сказал не "хрен".)
— Зашибись! — повеселел я. — И фотографию заодно достань, а я завтра позвоню.
По-моему, он едва ли не плюнул в трубку или же плюнул едва ли не в трубку, я точно не понял.
— Тормозни, змей! У меня что, своих дел нет?
Я не настаивал.
— Как скажешь. Тогда — послезавтра? Но время-то поджимает.
— Репей, — устало вздохнул он. — Ладно, давай завтра в это же время.
— Давай-давай, — радостно пропел я. — Приказ начальника — закон для подчиненных! Ну всё? Пока!
Однако он, похоже, прощаться не спешил. Он еще помолчал-помолчал, а потом вдруг ляпнул такое, что у меня едва ли не все волосы встали дыбом.
— Слышь? — тихо сказал он. — А ты, часом, там не сокровища ищешь?
У меня отвалилась сначала нижняя, а потом и верхняя челюсть.
— Чево-о-о?!
— Ничего! — отрезал он. — Мне-то лапшу не вешай. К тому же… — И басом: — "Ты же знаешь, Доцент, что я завязал?"
— "Ну, знаю…" — робко пробормотал я.
— "А я говорил, что если придешь — с лестницы спущу?"
Решив подыграть еще малость, я в то же время лихорадочно пытался собрать совершенно разбежавшиеся по сторонам мысли в кучку.
— "Н-ну-у, говорил…" Послушай, но с чего ты взял?..
— Ни с чего! — огрызнулся он. — Я, по-твоему, кто? Дурачок безмозглый? Прошлым летом замочили Серого, так?
— Ну-у, так.
— И почти сразу же — Бригадира. Да?
— Ну-у, да.
— А кто из наших полмесяца на югах ошивался?
— Ну-у, я…
— "Ну-у, я"! — передразнил он.
Я вспотел.
— Но погоди, при чем здесь…
Он усмехнулся:
— Слышь, мне эти ваши взаимозачеты по барабану, и я молчу как рыба, хотя и как только услышал, всё просек.
— Но…
— Но коли ты там опять ползаешь, выходит, с этой пакостью еще не утряслось?
Я наконец вроде бы взял себя в руки и даже деланно рассмеялся:
— Да с какой пакостью?
Он помрачнел:
— Ладно, хочешь играться дальше — играйся. Камни эти и тебя до добра не доведут. Найдется и на тебя проруха. Помнишь — "не говори, что умён, не говори, что силён"? А я ведь знаю…
— Хорэ! — взбеленился я. — Тоже мне, нашлась совесть нации! Знаешь — и знай! А заодно покрепче держи язык за зубами!
— Да я-то держу, — хмыкнул он. — А вот тебе, мальчик, от всей души советую валить оттуда, и чем скорее, тем лучше. Ты вроде кретином никогда не был. Понимаешь, эти побрякушки…
— Да какие побрякушки-то?! — рявкнул я. — Ну ходили слухи о каком-то алмазе, и что? Да гадом буду, не нужен он мне! Н е н у ж е н!!!
Он помолчал. Потом вздохнул:
— Ты там стоишь или сидишь? Ежели стоишь, присядь. У Серого было… три, слышишь — т р и алмаза. Всё. Больше ни хрена не скажу. Спокойной ночи, малыш.
У меня зарябило в глазах.
— Ч-что-о?!
— То, — кротко пояснил он.
Я был как в столбняке.
— Но откуда… Откуда?!
— От верблюда! — оскалился он. — А-а, чёрт с тобой, а то не угомонишься. Помнишь, мы тогда, в последний раз, впятером улетали: Бригадир, Серый, Кузнец, Кот и я, а ты в госпитале остался? Мы с Котом и Кузнецом придремали в вертолете, а я стал просыпаться — слышу, эти двое, Серый и Бригадир, базарят шепотом… Я как врубился, о чем базар, чуть не вскочил, да вовремя спохватился: они ж оба шальные были, не тебе рассказывать. Пришибли бы как пить дать. Я и прикинулся, что дрыхну дальше, а уж на подлёте они сами нас растолкали. Никому об этом не говорил, тебе первому. А базар у них шел за три камня. Один в перстне, другой на рукоятке кинжала, а третий — вроде на застежке или пряжке. И у всех внутри хрень какая-то, в форме насекомого, что ли. Теперь понял?
— Понял… — потрясенно пробормотал я.
— Ну а коли понял, так вали оттуда, — повторил он, но я отчаянно замотал головой:
— Не могу! Не могу… Думаешь, я из-за этих проклятых алмазов сюда примчался? Кто-то вызвал липовой телеграммой и… В общем, вдова Серого пропала. Похоже, меня собираются ловить на нее, как на живца… — И умолк.
Когда пауза затянулась до неприличия, он неожиданно спросил:
