Тера - Паутина прошлого

Алешка, вздохнув и надев на лицо лыжную маску, открыл двери в квартиру Пахомова. Хозяин, должен был крепко спать, а инсценировка взлома не займет много времени и не сможет его разбудить. Но всегда надо быть наготове. Он вошел первым, ребята бесшумно проскользнули следом. Пашка с Никитой остались у двери, разбираться с сигнализацией, остальные прошли в кабинет. Настенные часы мерно отсчитывали секунды до полуночи, когда Мишка, отодвинув тяжелый портрет, стилизованный под старину, обнаружил довольно простенький старый сейф, и, введя цифры, услышал щелчок. Металлическая дверца открылась, и, посветив фонариком внутрь, грабители увидели там несколько купюр, какие-то бумаги и небольшой холщевый мешочек. Достав его, Миша поспешил открыть, потом тихо свистнул, и, взвесив на ладони, удивленно уставился на Алешку.

— Этого не может быть!

— Это то, что я думаю? — не веря своим глазам, шепотом спросил он товарища.

— Это гораздо больше того, о чем мы когда-то могли мечтать! Старик! Мы богаты. А теперь, заметаем следы и валим отсюда.

Он увидел вошедших в кабинет ребят:

— Как там дела?

Пашка знаком показал, что все спокойно, а Никита, нервно передернув плечами, вернулся в коридор. Вскоре ребята присоединились к нему, и Алешка обратил внимание на покореженный замок входной двери:

— Стопроцентный взлом, — бросил Пашка, но внезапно его прервал голос, раздавшийся со стороны хозяйской спальни.

— Я могу узнать, что вы здесь делаете? — обернувшись, четверо грабителей увидели бодрствующего Пахомова, сжимающего в своих руках пистолет, — будьте любезны! Руки, чтобы я их видел.

Ребята как по команде подняли руки, уставившись на хозяина со смесью злости, разочарования и страха. Почему именно сейчас, когда казалось, все уже позади?

— Мы не хотим неприятностей, — первым решился заговорить Алешка, — мы сейчас вернем то, что взяли. И уйдем.

— Если бы не хотели, не пришли бы меня грабить, — резко ответил Пахомов, осторожно двигаясь в сторону телефона, однако, не спуская с ребят глаз.

— Пожалуйста, не нужно звонить в милицию, — вмешался Мишка, — мы осознали и раскаиваемся.

— Я вижу, — усмехнулся хозяин, — стойте смирно, и не двигайтесь. Иначе выстрелю.

— А милиция знает о том, что хранилось в вашем сейфе? — усмехнувшись, Мишка выступил вперед, и не опуская рук двинулся в сторону хозяина, — сомневаюсь, что ты хочешь, чтобы они об этом узнали.

— Стой на месте, гаденыш! — пистолет в руках старика дернулся.

Алешка не мог сказать, что толкнуло его на это. Просто сорвавшись с места, через долю секунды он уже был перед Пахомовым, крепко сжимая его руку с пистолетом. Прижав хозяина к стене, он постарался отвести пистолет подальше в сторону, но неожиданно в его противнике проснулись недюжинные силы, и, отпихнув от себя грабителя, он нажал на спусковой крючок. Алешка упал, в коридоре прогремел выстрел, запахло гарью, и парень с ужасом увидел, что пуля врезалась в паркет в нескольких миллиметрах от его головы.

— Я же сказал — не двигаться, — угрожающе сказал Пахомов, но, внезапно хрипнув, замолчал. Его тело грузно упало рядом с Алешкой, а над ними с застывшим от ужаса лицом возвышался Никита. Его глаза были полны страха и отчаяния, когда он смотрел на рану на затылке Пахомова, их которой лилась кровь. Крупные осколки вазы лежали рядом.

— Я… я не хотел….он умер? — заикаясь, пробормотал он.

Мишка помог Алексею подняться, и, нагнувшись, чтобы проверить у Пахомова пульс, отрицательно помотал головой:

— Жив, — уверенно сказал он, — нам пора убираться. Кто-то наверняка слышал выстрел. Он пропустил Алешку, практически выволакивающего на себе побледневшего Никиту вперед, и, задержавшись на мгновение, кивнул Пашке.

В голове Алешки все еще звучали бесконечные отголоски того выстрела, который едва не стал для него роковым. Ему казалось, что они никогда не смолкнут. Дорогу от подъезда до лесополосы ребята проделали в полном молчании за несколько минут. И только здесь Алешка понял, что кого-то не хватает.

— Где Пашка? — с тревогой спросил он, со злостью стягивая перчатки.

— Не знаю, — отмахнулся Мишка, — он бежал за мной.

— Я здесь, — голос друга вызвал у ребят вздох облегчения, — надо торопиться.

2008 год…

Собираться пришлось в спешке. Мне постоянно казалось, что за нами кто-то наблюдает, и каждый следующий шаг может стать последним. И чья это будет заслуга — милиции, или нашего преследователя, уже не имело значение. Как бы мы не старались скрыть следы того, что здесь произошло, достаточно провести несложную экспертизу. И мы все станем подозреваемыми в убийстве.

— Мы не можем вывозить его прямо сейчас, — я смотрела, как Мишка уверенными движениями заматывает тело в целлофан, обвязывает веревкой. Каждое его движение вызывало во мне приступ дурноты.

— Предлагаешь, чтобы он пока полежал здесь, в подвале? — со злостью бросил приятель.

— Нет. Но как ты будешь от него избавляться средь бела дня?

— Лес большой, — буркнул он.

— Но нас кто-нибудь может увидеть. К тому же, нам все равно не удасться уничтожить все следы, — я указала на почерневшие капли крови, успевшие глубоко въесться в пол.

— Не паникуй! Если здесь до сих пор нет ментов, значит, твой приятель им ничего не сообщил.

— И тебе не кажется это странным?

— А тебе в этой ситуации хоть что-то кажется нормальным? — взорвался Мишка, гневно уставившись на меня.

— Нет. Но возможно, то, что происходит с нами теперь, мы спровоцировали сами?

Небрежно бросив тело, он рванулся ко мне, и больно схватив за руку, закричал:

— Что ты можешь знать об этом, дура? Куда лезешь?

— Не ори на меня! — я вывернулась и оттолкнула его от себя, — никогда не смей на меня орать!

Несколько секунд он удивленно смотрел на меня, потом моргнул. Его лицо приняло отрешенное выражение, но я успела увидеть в глазах искорки гнева. А ведь он едва сдерживается, чтобы не поставить меня на место, вот только интересно, какое именно место он мне отвел?

— Мы убийцы, — глядя ему в глаза, четко проговорила я, — помнишь ты об этом, или нет — дело твое. Но тот, кто вчера был здесь, это знает. И не оставит нас в покое.

— Извини, — его голос ничем не выдавал того, что испытывал сейчас. Он был спокоен и собран, как всегда, но на один-единственный миг сбросил маску, которую быть может, носил всю сознательную жизнь. Почему именно здесь и сейчас, со мной, своим вероятным союзником? Не доверяет? Скорее всего. Но в чем он может меня подозревать?

— Проехали, — со всей возможной беззаботностью, ответила я, — ты прав — от тела нужно избавляться. Но не прямо сейчас. Думаю, лучше всего положить его в багажник, а, дождавшись ночи вывезти в лес, и там закопать.

— Не ожидал, что ты будешь так спокойно об этом говорить.

— Ну, мне тоже хочется жить. И, по-возможности, на свободе. Не хотелось бы попасть в тюрьму за преступление, которое не совершала. Мне достаточно собственных грехов, чтобы брать на себя еще и этот.

Наверху послышались торопливые шаги, и вскоре к нам присоединился Никита:

— Все готово?

— И даже без твоей помощи, — незлобно проворчал Мишка.

— Ты же знаешь, что я не могу, — побледнев, он старался изо всех сил не смотреть в сторону тела.

— И как мне угораздило с тобой связаться?

— Друзья детства — это проклятие на всю жизнь — неожиданно съязвил Никита.

— Зришь в корень, Рыжик. И все же, испачкаться тебе придется, — Мишка указал на пятна, покрывающие пол, — это будет твоим личным вкладом в наше общее дело.

Он подошел к телу, и посмотрел на нас:

— Думаю, моя машина подойдет.

Было тяжело — тело начало коченеть, обвивавшие целлофан веревки больно врезались в руки, грозя разрезать кожу до крови, если бы мы не додумались одеть перчатки.

— Нужно вывести машину из гаража и подогнать к входу — с трудом выдавил Мишка, достигнув верней ступеньки лестницы ведущей из подвала, — иначе мы его не дотащим.

— Хреново, если мы не сможем его уложить, — Никита шумно дышал слева от меня, изо всех сил пытаясь не выпустить ношу из рук, — он же не гнется совсем.

— Дальше будет еще хуже, — выдавила я, толком еще не понимая, зачем, — часов через шесть он превратиться в камень.

— Заткнитесь оба, — буркнул Мишка, толкнув ногой дверь, и буквально выволакивая тело в коридор.

Обессилено положив его на и без того испорченнее ковер, мы сели прямо на пол, чтобы передохнуть. Отрешившись от всего, что меня окружало, я уставилась на свои ладони. Внезапно мне захотелось сорвать с них перчатки и хорошенько вымыть руки, но переборов себя, я перевела взгляд на тело:

— Я тебя не убивала. Тогда почему меня не покидает чувство, что ты МОЯ жертва?

— Нам пора. Потом отдохнете, — поднявшись на ноги, Мишка достал из кармана ключи, и, бросив их Никите, велел подогнать машину как можно ближе к выходу. Было раннее утро, и у нас оставалась надежда, что всю операцию можно проделать без привлечения чьего-то внимания.