Джон Берли - Уайклифф и охота на диких гусей
Лэйн пододвинул третье кресло.
– Присаживайтесь, мистер Уайклифф. Я думаю, вы предпочитаете трубку, так что можете смело закуривать.
Майор приветствовал Уайклиффа кивком, ни особенно сердечным, ни презрительным. В комнате было жарковато, но уютно. Лэйн задернул портьеру у дверей, чтобы избежать сквозняка. Коробка с домино уже ждала своей очереди на столе. «Если бы я был Джозефом Клементом…» – подумалось Уайклиффу.
Он набил свою трубку, действуя медленно, чтобы это выглядело позначительнее. Так было нужно сейчас. Напольные часы издавали металлическое эхо от тиканья механизма…
Зайчик Лэйн тоже уселся в кресло и взял свою трубку.
– Я пришел к вам посоветоваться, – начал Уайклифф, повернувшись к Лэйну. – Вы сказали мне, что вышли на прогулку примерно часов в десять в субботу и заодно решили занести книгу Джозефу Клементу.
– Верно, – ответил Лэйн, попыхивая трубкой.
– Вы увидели свет в заднем окне дома, постучали в стеклянную дверь, и Дэвид к вам вышел – все правильно?
– Ну, так.
– А вы не заходили в сам магазин?
– Нет, я ведь вам уже объяснил. Я передал книгу и ушел.
Теперь Уайклифф в интересах правильного темпа расследования выдержал длиннейшую паузу. Наконец он заговорил, медленно, аккуратно выговаривая:
– Я спрашиваю вас об этом потому, что новая свидетельница рассказала нам вот что: во-первых, она слышала звук, который мог быть выстрелом, убившим Джозефа, вскоре после девяти вечера. Во-вторых, она видела плотного немолодого человека с матерчатой шапочкой на голове, который подошел к магазину со стороны гавани около десяти часов. Этот человек постучал, ему открыли и впустили внутрь.
Лэйн улыбнулся, вынужденно показав в прорези заячьей губы свои зубы:
– Да, она видела меня, вероятно, только неправильно поняла все дело…
– Возможно. Но ведь вы понимаете, насколько это важно! Дэвид открыл вам дверь почти через час после смерти Джозефа!
Лэйн кивнул:
– Да, если вашей свидетельнице можно верить, что вряд ли…
Одно из двух – либо Лэйн был совершенно честен, либо слишком умен для того, чтобы не протестовать чересчур агрессивно.
– Позвольте еще один вопрос – у вас есть машина?
Лэйн пожал плечами:
– Ну, не то чтобы машина… Такой фургончик, в котором я вожу вещи на починку…
Паркин тяжело заворочался в кресле, заставив пружины скрипнуть. Лэйн глянул на часы:
– Знаете, мистер Уайклифф, в это время мы обычно принимаемся за напитки… Если хотите к нам присоединиться – милости просим…
– От стаканчика вашего домашнего вина не откажусь.
Лэйн встал и пошел на кухню в задней части дома. Паркин продолжал курить, уставясь в огонь камина. Часы натикали минуты две, прежде чем Лэйн вернулся с подносом, на котором стояла бутылка вина, бутылка виски, три отмытых до блеска стакана и глиняный кувшинчик с водой. Он снял с табуретки пепельницу и поставил вместо нее поднос.
– Наливайте сами, мистер Уайклифф. Если хотите – есть виски.
– Нет, я поклонник вина.
Паркин сунул свою трубку в карман, наклонился и налил себе порядочную порцию виски, добавив не более чайной ложки воды.
– Ваше здоровье!
– Ваше здоровье! – откликнулся Уайклифф, отхлебнув вина. – Скажите, майор, вы ведь плавали вдоль этих берегов?
Выпуклые серые глаза смотрели на него безо всякого выражения. Майор произнес:
– У меня была яхта, в первое время после отставки.
– Парусная или моторная?
– Парусная, с дополнительным дизелем.
– Следовательно, вы хорошо знаете побережье?
Паркин глотнул виски, вытер губы и только потом ответил:
– Не помню, чтобы я когда-нибудь заблудился.
– А вы, мистер Лэйн, плаваете?
Зайчик Лэйн встал и хлопотливо подбавил углей в камин.
– Нет, я предпочитаю под ногами твердую почву. Не люблю моря.
– Думаю, вам известно, – проронил Уайклифф, – что Дэвид Клемент сбежал на моторной яхте и что шлюпка с яхты была найдена на Хакетс-Кав утром в воскресенье…
Он ожидал какого-то отклика, но напрасно. Впрочем, после долгой паузы Паркин прогудел:
– Хакетс – это где-то в заливе Портеллин? Что он там потерял?
– Нашей первой мыслью было, что он потерял свою шлюпку.
– Все может случиться с идиотом, который выходит в море в такое время…
Майор залпом допил свое виски и наклонился, чтобы налить еще. На сей раз он вообще не добавил воды.
– А вот лодочник в Сент-Джуллиоте говорит, что Дэвид Клемент был достаточно умелым моряком.
– Ага, вот как, – буркнул майор.
– Знаете, мне очень важно ваше мнение. Мне лично кажется вероятным, что Клемент высадился на берег в Хакетс-Кав. Дело в том, что на «Манне» горючего оставалось только миль на сорок, не больше, а ни в одном порту по эту и по ту сторону Ла-Манша яхта не появлялась.
Паркин снова вытащил свою трубку, выбил ее об решетку камина и повернулся к Уайклиффу:
– Вы хотите сказать, что он бросил ее болтаться где-то в проливе?
– Нет, я хочу сказать, что он где-то спрятал ее.
Паркин приподнял мощные плечи в знак полного недоумения.
– Я хочу понять, каким образом лучше всего организовать ее поиски.
Паркин набивал свою трубку из старого кожаного кисета, грубые пальцы его с удивительной точностью заталкивали табак в раструб. На последнюю реплику Уайклиффа Паркин поднял голову и смутно улыбнулся:
– Тогда желаю вам успеха, мистер Уайклифф? За Хакетс-Кав, дальше в море, есть еще много водного пространства…
Лэйн только попивал вино и попыхивал трубкой.
– Насколько я понимаю, в тот вечер дул сильный бриз с юго-востока и в этих условиях, при спадающем приливе, нет шансов маленькой шлюпке подойти к берегу, если только ее не прикроет от ветра гора Лэра. Так мне сказали знающие люди.
Паркин принялся раскуривать свою трубку.
– Так, значит, вы советовались уже с профессионалами? – заметил он.
– Да, с Сэмом Фостером.
– Ясненько.
– А вы согласны с его оценкой?
– Ну, я спорить не стану. Мне такие тонкости неведомы.
– Судя по всему, акватория, где «Манна» могла быть затоплена без риска обнаружиться при следующем приливе, была не так уж велика.
Паркин кивнул:
– Верно, только зачем было Клементу топить собственную яхту? Чтобы самому высадиться в заливе Портеллина?
Новая порция угля отправилась в камин, и там затрещали веселые огоньки. На часах уже было двадцать минут десятого. Паркин снова беспокойно задвигался, кресло под ним жалобно скрипело… Наконец он почти заискивающе произнес:
– Вряд ли вы играете в домино, а, мистер Уайклифф?
– Когда-то играл, только давненько…
– Но вы помните правила?
– Ну, более-менее…
Лицо Паркина просветлело:
– Я сейчас вернусь, – сказал он, прихлебнув напоследок огромный глоток виски. – Думаю, мистер Уайклифф сегодня нас обчистит!
Они играли молча, сидя за столом, покрытым старой клеенкой. Два-три раза Зайчик Лэйн доливал им в стаканы и несколько раз вставал, чтобы подбросить угля в камин. Когда на часах было двадцать минут двенадцатого, майор поднялся со стула.
– Мне пора, я уже и так задержался дольше обычного. Спасибо вам за приятный вечер.
Огромное количество спиртного оказало на него действие лишь в одном: движения майора стали медленнее, а речь более размеренной, аккуратной.
– Я с вами пройду часть пути, майор, – сказал Уайклифф.
Неужели он сознательно делал все то же самое, что делал в той же ситуации Джозеф Клемент?
Зайчик Лэйн проводил их до дверей. Стояла тихая ясная ночь, словно они находились где-нибудь в бескрайних полях. Их шаги откликались эхом по Бирстрит.
– Приятная ночка, что скажете?
Уайклифф понял, что майор как бы принял его в свой круг, хотя это было скорее неприятно. Впрочем, Уайклифф сам виноват. Когда они распрощались на перекрестке, майор сказал:
– Спокойной ночи вам, Уайклифф. Может, еще раз сыграем.
– Может… Спокойной ночи, майор.
Глава 7
Один из мифов научного познания состоит в том, будто бы труд исследователя состоит в честном проведении экспериментов до тех пор, пока неоспоримые экспериментальные факты и неопровержимая логика не заставят его сделать некие выводы. Естественно, никто и никогда так не действовал. Исследование начинается с выдвижения исходной догадки или гипотезы, и эксперименты задумываются именно с целью подтвердить или опровергнуть уже имеющуюся в голове ученого идею. Детектив работает точно так же, и ему, как и ученому, его работа удается ровно настолько, насколько хороша его идея. Впрочем, и сыщик, и ученый, и прочие люди предпочитают верить, что их действиями руководит непреклонная логика и только она…
Уайклифф не был исключением, хотя слегка стыдился своих гипотез, и временами ему приходилось преодолевать упреки совести, поскольку его гипотезы стоили, грубо говоря, немалых денежек налогоплательщику.
И его это смутно беспокоило, пока он уплетал за завтраком свои тосты с мармеладом.
