Алессандро Периссинотто - Моему судье

Вот, стало быть, ее допрос в кратком изложении.

Мне она показалась искренней, и ничего больше. Однако теперь мне хотелось бы услышать твою версию.

Вот видишь, я тебе доверяю — предлагаю дать заключение об истинности ее слов, а не наоборот. Так я скрепляю наш уговор.

А теперь перейдем непосредственно к кавалеру Сильвано Брамбилле.

Должна признаться, что ты дал нам новую тему для размышлений, не столько из-за имени, сколько из-за телефонной компании в Тринидаде и Тобаго. У меня появилась одна идея, которая еще только вырисовывается, и я расскажу о ней подробней, когда у меня будет что-то конкретное. Пока что я проконсультировалась с коллегой, он в этих вопросах специалист: обещаю, что буду держать тебя в курсе.

О человеке в желтой рубашке с закатанными рукавами я ничего не знаю. Само собой, выдан международный ордер на твой арест, иначе и быть не могло, но меня несколько удивляет, что ты в такой чести у французской полиции и она даже прибегает к методам секретных служб. Больше мне прибавить нечего.

* * *

Дата: Суббота 5 июня 14.18

От кого: [email protected]

Кому: [email protected]

Тема:

Сегодня утром в четверть девятого телефон у меня в комнате зазвонил. Впервые за столько недель.

Я поднял трубку и услышал голос месье Армана.

— Не спускайся, — сказал он, — я поднимусь сам.

Опять же, впервые он обратился ко мне на ты. Минуту спустя он стучался в дверь. Я открыл. Они вошли с Элоди.

— Тебе нужно уходить, — сказал мне Арман, — немедленно.

— Что случилось?

— В восемь, только я успел открыться, в бар зашли двое, обоим лет около сорока пяти. Спросили, проживает ли в гостинице Лука Барберис, он, дескать, их приятель. Я ответил, что никакого Луки Барбериса среди постояльцев нет и вообще я никого с таким именем не знаю. Ведь твоя фамилия, насколько мне известно, Бернаскони. «Значит, ошиблись», — отвечают они и уходят.

— Говорили с итальянским акцентом?

— Нет, безо всякого акцента.

Я взглянул на него, и он, видимо, понял, о чем я хотел, но не решался спросить.

— При моем ремесле я полицейских перевидал, любых мастей. Полиция нравов, судебные исполнители, даже из отдела по борьбе с терроризмом. Глаз у меня наметан. По-моему, это не легавые. Это хуже.

Я не знал, что говорить, что делать. И опять на него взглянул.

— Не нужно ничего объяснять. Так лучше для всех. Главное, уезжай сейчас. Элоди тебе поможет.

Элоди заговорила:

— В глубине двора увидишь низкое строение. Это гараж. К стене я уже приставила лестницу. Влезай на крышу и пройди в конец, там люк, а внутри люка — лесенка. Спустишься по ней и попадешь в гараж, а я буду там ждать в папиной машине, «рено эспас». Только придется залезть в багажник. Хозяин гаража сто лет нас знает, он уже перестал обращать внимание на наши выходки.

И улыбнулась, чтобы разрядить атмосферу, но было видно, что она нервничает.

— А дальше? — спросил я.

— Отвезу тебя на вокзал в один городок километров за тридцать отсюда. Потом будешь думать сам. Давай скорей.

Они ушли. Я остался стоять как столб, не зная, на что решиться.

Подумал, а не забрать ли мотоцикл, но потом сказал себе — правильно, сяду на поезд: безопасней, меньше привлекаешь внимания. Возможно, однажды, когда хозяин гаража сообщит в полицию номер брошенного мотоцикла, вы, господин судья, узнаете, где я скрывался сразу после убийства, но тогда будет поздно, поздно для всего.

Взял с полу в гардеробе большую сумку, которую купил, чтоб перенести все вещи из притороченных к мотоциклу кофров. Набил в нее вещи, потом вытащил из старого компьютера жесткий диск, взял и его, а новый компьютер уже ждал в предназначенном для него рюкзачке.

Я был готов. Готов бежать дальше.

В последний раз я выглянул в окно и на мгновение встретился глазами со старым судьей, смотревшим в мою сторону, всего на мгновение, потом его сморщенное лицо скрылось за занавеской.

Я сбежал по ступенькам вниз и пошел по коридору, ведущему во двор. Арман с женой ждали меня у дверей.

— Спасибо, спасибо за все.

Арман стиснул мне руку. Крепко, доверительно. Затем подал мне конверт.

— После откроешь, — сказал он, — теперь ступай!

Я следовал инструкциям Элоди, и через двадцать минут мы были уже за городом.

Элоди съехала на обочину и остановилась.

— Теперь можешь вернуться к нам, — пошутила она, открывая багажник.

Я немного походил, растирая ушибленные места, хотя на самом деле путешествие оказалось не таким уж страшным. Элоди не забыла постелить в багажник одеяло и положить пару подушек: можно было подумать, что она всю жизнь только и делала, что перевозила беглецов.

Я сел в машину рядом с ней, и мы поехали дальше. Обернувшись посмотреть, не следят ли за нами, я заметил на заднем сиденье белую клетку с ручкой: внутри сидел Кандид, притихший и напуганный.

— Я подумала, ты захочешь с ним проститься, — сказала она.

— Правильно.

Я обернулся снова и, изогнувшись, сумел схватить Кандида за шкирку и перетащить к себе. Он замер у меня на коленках, как тогда, когда я гладил его, только что вытащив из мусорного бака.

Элоди растроганно смотрела на нас:

— Не хочешь взять его с собой? Будет веселее.

Смех да и только — преступник, которого ищет полиция, едет через всю Францию с кошачьей клеткой.

— Тогда, если ты не против, я его возьму.

Ну и пусть смешно, черт с ним. Господин судья, если хотите, можете послать мое описание в Интерпол: опасный преступник, особые приметы — кошка.

— Обещай, что когда ты не сможешь больше о нем заботиться, перешлешь его в гостиницу.

— Обещаю.

Потом мы снова замолчали, но не как два дня назад на прогулке. Теперь молчание было окончательное, как разговор, который окончился, так и не начавшись.

Элоди крепко держала руль и не отрываясь следила за дорогой, иногда покусывая нижнюю губу. И я опять вспомнил о «Жюле и Джиме», когда героиня ведет машину к спасительной катастрофе.

Но увы, мы не разбились. Немного спустя машина остановилась у станции, затерянной в полях. Платформа была пустынна. Элоди пошла проверить, не поджидают ли меня странные типы.

— Все в порядке. Через пятнадцать минут подойдет электричка. Сойдешь на какой-нибудь станции покрупнее и пересядешь на другой поезд.

Я опустил на землю рядом с машиной свой багаж: сумку, рюкзак с компьютером и белую переноску с белым котом — вот и все, что у меня осталось.

Мы немного постояли друг против друга, потом она обняла меня и спрятала лицо у меня под ключицей.

— Все, ухожу.

В последний раз погладила Кандида и села в машину, которая постепенно потерялась из виду на пересекавшей поля дороге.

Я пошел в кассу, но там было закрыто; объявление извещало, что пассажиры должны приобретать билеты непосредственно в транспортном средстве. Тем лучше, у меня оставалось больше времени подумать, куда бы податься.

На перроне я сел на скамейку и вынул из кармана рубашки конверт, который месье Арман дал мне в дверях. Открыл, и там оказалась фотография Жака Бреля. Снятая во время концерта, зато с автографом. Арману хотелось дать мне образок, талисман, хотелось дать и мне надежду на чудо. После этого вопрос о месте назначения решился сам собой.

И вот я здесь, господин судья, в скором поезде, который идет туда, где я никогда не бывал, к новому рубежу. Любуюсь видом из окна, и мне вспоминается последний мой приезд домой. В подъезде у лифта я встретился с соседом, он узнал меня сразу, а я все никак не мог вспомнить, кто это. В конце концов, когда он нажал кнопку третьего этажа, я сообразил — да ведь это бухгалтер Россетти. Не знаю, сколько времени мы не встречались, я как-то не замечал его в последние годы и помнил только давнишнее — человека лет сорока и двух его дочек чуть постарше меня. А теперь увидел старика. И тогда я подумал, что этот самый старик всю жизнь прожил в нашем доме, уверенно глядя в будущее, не думая, куда он денется завтра. И сейчас я ему завидую.

Кандид поглядывает на меня из своей переноски, пристроенной на соседнем сиденье. Я и ему купил билет: отныне он мой товарищ в странствиях. Пока мы сидели на скамейке, дожидаясь поезда, я рассказывал ему про Стеллу: как она любит кошек и как возилась бы с ним, оставляла спать в своей постели всегда, даже когда мы с ней занимались бы любовью.

Я отнюдь не последний рыцарь, господин судья, и у меня вовсе нет дурной привычки защищать честь замужних или несвободных женщин. Просто я старался уберечь единственную радость, которую принесло мне знакомство с Лаянками, единственное светлое воспоминание.

Не получилось. Вот вам вся история.

Джулиано познакомил меня со Стеллой примерно через месяц после того, как мы стали работать вместе. Как-то вечером в ресторане. Потом мы виделись еще, в его присутствии и в присутствии других.