Павел Генералов - Юность олигархов

— Что? — взвился Ворошилов и затыкал пальцем в базовый снимок первой полосы.

На снимке демонстрировал голливудскую улыбку генеральный директор «Росмета». Это был анонс, сама статья о «герое нашего времени» Викторе Бокове шла на третьей полосе, за которую уже чуть раньше был раздраконен журналист Колобашкин, пользующийся звучным псевдонимом Коваль — Ковалевский.

Звонарёва пожала плечами — Боков был отретуширован на славу. Его торчащие по жизни уши плотно прилегали к черепу, а покрытые оспинами щёки был гладкими, как у младенца, пользующего косметикой фирмы «Моё солнышко».

— Ты только посмотри, какая у него улыбка! — как зарезанный орал Ворошилов.

Его щёки тряслись от гнева. В свои сорок лет он вдруг резко поплыл — стал толстеть не по дням, а по часам. Новые костюмы покупать приходилось чуть ли не каждый месяц. Он попробовал было сесть на диету, но диета жалобно порскнула на все четыре стороны от стремительно набирающего килограммы Клима.

— Улыбка? Нормальная, — удивилась Звонарёва и пожала плечами. — Улыбка победителя? — она вопросительно смотрела на шефа, не понимая, чего тот так бесится. Опять что ли решил худеть?

— Это улыбка вампира, — простонал Ворошилов, хватаясь за голову. — Вурдалака! Упыря! Василиска! — и он для наглядности зачмокал, зацыкал зубом, как настоящий вурдалак из ужастика.

— Да ну… — недоверчиво протянула Маша.

— Ну да! — уверенно заявил Ворошилов и приказал. — Срочно компьютерщикам, пусть подправят. Потом мне на подпись.

— Хорошо, — кротко кивнула Маша, радуясь, что гроза миновала. И уже в дверях вздрогнула.

— И чтоб посторонние здесь не шлялись! — оглушительно ревел ей вслед раздувшийся от гнева Ворошилов.

Он не был потомком легендарного красного маршала, но родители на полную катушку повеселились, примазываясь к советскому мифу. Клим в детстве искренне верил, что настоящий Ворошилов — его двоюродный дед, и потому привык командовать всегда и всеми. Именно поэтому его так и разъярил этот сегодняшний визитёр. Никакого уважения! А ведь он сам, Клим Ворошилов, сам разрешил войти ему в священные, можно сказать чертоги — кабинет главного редактора!

3 сентября 1997 года,

утро

…Дверь с тихим скрипом приоткрылась:

— Клим Сергеевич, к вам можно?

Молодой парень в светлом пиджаке, этакий брюнет–красавчик с модной стрижкой и смирным выражением лица, уже почти вошёл. Наверное, журналист, хочет поработать. Ну что ж, можно попробовать, паренёк по виду шустрый. Внештатный борзописец всегда может пригодиться.

— Заходи! — кивнул Ворошилов и оторвался от вёрстки.

Третья полоса с рубрикой «Герои нашего времени» лежала перед ним. Виктор Боков в шлеме типа каска жал руку какому–то работяге. Работяга испуганно улыбался.

Название Коваля — Ковалевского «Гвозди бы делать из этих людей» Ворошилов перечеркнул и придумывал новое. «Железный король»? «Стальной гигант»? Всё не то. Голова, сволочь такая, не хотела работать. Клим почему–то вспомнил книжку, которая в его детстве пылилась на дачных полках. Книжка называлась «Сталь и шлак» и читать её было невозможно.

Парень уселся напротив и весело посмотрел на главного редактора. Повисла пауза. Стало слышно, как в окно бьётся глупая осенняя муха, а в коридоре Коваль — Ковалевский рассказывает бородатый анекдот:

— Старушка с интересом склонилась над коляской, — с расстановкой, тоном учительницы первых классов говорил Коваль. Продолжал он тонким дребезжащим голоском:

— Какие прелестные близнецы! Оба — мальчики? — и отвечал себе басом:

— Нет, только справа. Слева — дыня!!!

Смеялся Коваль тоже сам. Ему вторил лишь Ковалевский.

— Прикройте дверь, — первым нарушил молчание Ворошилов.

Парень проворно вскочил, прикрыл дверь поплотнее и вновь устроился на кресле. Он что, полюбоваться на меня пришёл? — начал раздражаться Клим.

— Здравствуйте, — наконец заговорил красавчик. Сделал–таки одолжение. Спа–асибочки!

— Покороче, пожалуйста, у меня мало времени, — предупредил Ворошилов, поглядывая на вёрстку. «Металлический директор»? О боги!

— Я хочу сделать вам интересное предложение, — вкрадчиво заговорил парень.

— Делайте, — разрешил Ворошилов.

— Я хочу купить у вас газету.

Это было так неожиданно, что Клим чуть с кресла не упал. Точнее, вместе с креслом, потому что в последнее время подлое кресло стало изо всех сил цепляться за него подлокотниками. Надо бы новое заказать. Для солидных людей.

— А с чего вы решили, что газета продаётся?

— Так хлопотно ведь… — простодушно сказал парень. — А я цену хорошую дам. Хотите пять?

— Пять? — изумился Ворошилов. Ему казалось, что он волею хрен знает кого переместился в филиал Кащенки.

— Да, вы правы, это я что–то загнул, — паренёк почесал переносицу. — Пять — это слишком. А вот три — в самый раз. Зеленью, естественно, — предупредил он.

Ворошилов захохотал:

— Ну, батенька, это вы и вправду загнули! Газета у меня, конечно, экстра–класс, но всё же на три лимона она не тянет. Спасибо, конечно за доверие… — этого крейзанутого надо было выпроводить как можно скорее, — но извините, дефицит времени, понимаете ли.

— А я разве говорил о миллионах? — парень изумился и его брови наморщились, будто он не то злился, не то сдерживал смех. — Три тысячи долларов.

— Что? — Ворошилов откинулся на кресле. То жалобно крякнуло.

— Три тысячи, — повторил парень, — и поверьте мне, это оч–чень хорошая цена.

— А ну–ка, пацан, вали–ка ты отсюда! — Ворошилов вскочил. Кресло, приподнявшись было с ним, отвалилось и громко стукнулось колёсиками об пол. — И чтобы больше…

— Ладно, остыньте, Клим Сергеевич. Будем считать, что я просто пошутил, — парень примирительно поднял ладони. — Ну… не слишком остроумно. Мы ж не изверги. Я готов дать за вашу газету двадцать пять тысяч долларов. Хоть прямо сегодня…

— Да вы что, батенька, действительно белены объелись?! Здесь одной техники тысяч на тридцать! — возмутился Клим.

— Так она же вся бэ-у, — скривил губы молодой человек. — Мы её посчитаем по остаточной стоимости.

— Какая остаточная стоимость! Всё с иголочки: мониторы, принтеры, сканеры, интернет–связь. А репутация газеты? А раскрученный логотип? Это всё во сколько вы, молодой человек, оцените? — ядовито поинтересовался Ворошилов. От злости он, кажется, даже немного похудел.

— Я же сказал — двадцать пять тысяч на круг, — терпеливо повторил парень.

— Слушайте, — словно бы пришёл в себя Ворошилов. — Что вы мне голову задурили? У меня и в мыслях нет продавать свою газету. Шли бы вы отсюда, — почти по–доброму посоветовал он, — пока я охрану не вызвал. А, может, лучше в Кащенку позвонить? Вы, случаем, не к этому ведомству приписаны?

— Зря отказываетесь, газетка–то ваша того… убыточная. И мы с вами об этом прекрасно знаем. А я хорошую цену даю, — миролюбиво ответил визитёр, поднимаясь. Он одёрнул полы светлого пиджака и приподнял несуществующую шляпу. — Честь имею, Клим Сергеевич! До скорого свидания!

— Катись, катись! — напутствовал его Клим.

Уже возле двери парень обернулся, приподнял одну бровь — при этом бровь вторая осталась на месте, и посоветовал:

— А статью назовите «Укротитель металла».

…Вот оттого–то и был в ярости главный редактор «Московского вестника» Клим Сергеевич Ворошилов, акула газетного дела с тысяча девятьсот хрен знает какого года. Ведь на исчерканной многострадальной вёрстке поверх всех вариантов упрямого заголовка он вывел именно это: «Укротитель металла».

Юмора насчёт «хорошей цены» Ворошилов не понял. И понимать не желал.

Зато Гоша был доволен. Первая встреча с главным редактором прошла на должном уровне.

4 сентября 1997 года

Лёвка приехал на Лубянку к одиннадцати часам. Это была его идея — снять офис для «Добрых вестей» именно здесь. Самый центр и место известное. К тому же и адрес редакции внушал беспрекословное доверие: Малая Лубянка, 12. Под самой сенью, что называется. Всё–таки в нашем народе до сих пор сохранилось особое уважение к серьёзным учреждениям.

Семя Гошиной идеи, посетившей его в милицейском «обезьяннике», упало на прекрасную почву. К сентябрю — всего за полгода! — еженедельный тираж их рекламно–информационной газеты достиг цифры почти в полмиллиона. А начинали в марте с пяти тысяч и распространяли её только в Луже. Теперь же бесплатную газету получали уже практически все жители Юго — Запада.

Лёвкиной целью было до конца года охватить всю южную половинку Москвы. А потом — протянуть щупальца на север и в Подмосковье. Ну, а дальше, в перспективе, великая Россия ждала их. Ну, и всякие страны — Америка там, Китай, Франция и разные прочие Германии — сгорали от нетерпения, так им хотелось мирного информационного вторжения. Прямо зубами стучали и поскуливали.