Наташа Купер - Жертва
Чейз вытянул руку и положил ладонь на полосатую диванную подушку между собой и Триш. Его кожа слегка лоснилась, однако влажной не выглядела. По опыту Триш знала, что лгуны обычно потеют ведрами. С другой стороны, у Чейза большая практика. Политикам часто приходится врать или по крайней мере скрывать правду, что в конечном итоге одно и то же.
— Поймите, Триш, я верю Дебби. Я должен освободить ее из тюрьмы. Тогда я…
Он замолчал на полуслове, не в силах говорить дальше. Голос едва заметно дрогнул, а глаза наполнились влагой. Триш удивилась. Чейз не общался с Деборой многие годы, и вдруг такая реакция. Что же происходило в его голове? Чейз откашлялся.
— Тогда я смог бы исправить все те ошибки, которые наделал в прошлом. Хотя бы отчасти, — твердо сказал он и снова спрятал лицо за высоким бокалом.
Когда Чейз поставил бокал на столик, вина в нем не осталось.
— В молодости все ошибаются, — очень серьезно проговорил он, хотя Триш не просила никаких объяснений.
Ей хотелось узнать, отчего Чейз так решительно настроен помочь Деборе? Может, члену парламента просто хотелось доказать, что жена не права относительно его характера и мотивов поведения?
— В юности мы часто ошибаемся в людях, — продолжал Чейз, — часто делаем невыносимой жизнь своих близких и тех, кто нам небезразличен. Бог свидетель, я наделал достаточно глупостей. Более чем достаточно. Если сейчас мне удастся помочь Дебби, я смогу… Мне кажется, я снова смогу поверить в себя.
Триш пришлось сделать над собой усилие, чтобы не поднять голову и не взглянуть на предательски тонкий потолок.
— Наверное, я выгляжу законченным эгоистом. Хочу помочь Дебби, потому что от этого станет легче мне самому.
Триш почувствовала, что подтекст сказанного отчаянно взывает к ней: «Успокой меня! Скажи, что я не прав! Скажи, что я хороший!» Подавив в себе желание повторить вслух именно эти слова, она произнесла самое сдержанное утешение, какое смогла придумать:
— Если мы поможем Деб оправдаться, будет не важно, эгоизм вами двигал или нет.
— Спасибо вам, — тихо и неуверенно сказал Чейз.
Триш подумала, что пора закругляться и ехать домой.
— Итак, — сказала она отрывисто, — насколько я могу судить, единственная наша надежда заключается в том, чтобы найти иной источник астемизола и доктора, который подтвердит, что сочетание тех лекарств, которые принимал погибший, могло привести к смерти от простого удушья, то есть без всякого постороннего участия.
— Отличная идея! — с энтузиазмом воскликнул Чейз и, заметно воспрянув духом, справился: — Вы думаете, есть врачи, которые согласятся дать такое заключение?
— Если оно соответствует действительности, то да, — сухо ответила Триш. — Анна наняла специалистов проверить все медицинские детали, но результата пока нет.
Она жалела, что не перешла в контрнаступление, когда Анна по телефону обвинила ее в бездействии. Вероятно, у них обеих в тот момент случилось что-то наподобие временного размягчения мозга.
— И, кроме того, останется объяснить, почему у него была передозировка терфенадина.
— У вас все получится, Триш. Если у кого-то может получиться, то только у вас.
Чейз откинулся на мягкую спинку дивана и скрестил длинные ноги. На его лице снова появилось томное умиротворение. Он посмотрел на Триш сбоку, краем глаза, что придало их беседе особую доверительность.
Триш тем временем не могла не обратить внимания на костюм Чейза, сшитый из превосходной шерсти и скроенный так искусно, что ткань нигде не морщинило и не стягивало. Казалось, ее внимание было воспринято как нечто должное.
— Однако я не удивлен, что по телефону ваш голос звучал так подавленно, — заметил Чейз, благополучно вернувшись к роли наставника и покровителя. — Задача у вас не из легких. В любом случае я очень рад, что вы оказались на стороне Деб. Бедняжке первый раз в жизни повезло.
— Спасибо.
— Надеюсь, когда все закончится и Дебби вернется домой, мы с вами сможем еще не раз поработать вместе. — Он похлопал ладонью по диванной подушке рядом со своей ногой, будто предлагая Триш устраиваться поудобнее. — Думаю, из нас двоих выйдет отличная команда. Вы могли бы оказать неоценимую помощь в моей борьбе против наркотиков.
— Видите ли, мне всегда казалось, что из всех бед нашего общества наркоторговля — не самая серьезная. Все знают, что наркотики — это плохо. Меня больше беспокоит то, как невнимательно у нас относятся к пожилым людям. Если бы вы занялись этим, пользы было бы гораздо больше.
— Ах, Триш, Триш! У меня и без того непочатый край работы. Как говорится, взялся за гуж, не говори, что не дюж.
Триш подумала, что избитые метафоры и клише не многим лучше той смеси английского с французским, на которой Чейз разговаривал при их первой встрече.
— Но ведь наркотиками занимаются многие. Борцов с наркомафией у нас предостаточно, а вот о борцах за достойную старость я пока что нигде не слышала. Проблемами стариков никто не занимается. Вспомните, что случилось с родителями Деб. Интеллигентная супружеская пара — оба в здравом уме, относительно обеспеченные и в то же время доведенные до полного отчаяния. Представьте, что происходит с людьми их возраста, у которых нет ни родных, ни достаточных средств к существованию.
— Государство никогда не сможет заменить семью, — провозгласил Чейз, повторив лозунг из очередной кампании за незыблемость домашнего очага.
— Вы хотите сказать, что Деб следовало бросить мужа, детей и свою работу, и стать сиделкой и прислугой в доме родителей? Вы это имеете в виду? Или думаете, что Корделия должна была бросить свой бизнес и заняться домашним хозяйством?
На лице Чейза появилась та отстраненная полуулыбка, которую политики научились использовать всякий раз, когда им задают неудобный вопрос или показывают, чего на самом деле стоят их пылкие речи, написанные политтехнологами.
— Наше общество привыкло исходить из того, что женский домашний труд был и всегда будет бесплатным и легкодоступным, — сказала Триш и только тут сообразила, что чересчур увлеклась. — Извините. Конечно, мы не на политическом митинге, но какие-то меры надо обязательно принять.
— Разумеется, вы правы. Если начнете собственную кампанию, я непременно окажу вам поддержку. Что касается меня самого, я пока что занят другим. Кстати, давно хотел спросить, как у вас дела с Филом Редстоуном?
— Сейчас он не настроен сотрудничать, что, впрочем, вполне объяснимо. Апелляция Деб в основном базируется на некомпетентности адвоката. Мысль о том, что его могут опозорить по телевидению, тоже не из приятных. Я уже говорила Анне, что не собираюсь участвовать в охоте на ведьм, хотя ей, конечно, очень хотелось бы опозорить Редстоуна публично.
— Профессиональная солидарность, — сказал Чейз с горечью, которая казалась странной в сочетании с его холеным видом. — Проклятие всех дел о судебных ошибках. Врачи, юристы, торговцы автомобилями, полицейские… Вы все одинаковы.
Триш не стала оправдываться, а просто поднялась с дивана и протянула Чейзу руку. Он взял ее, слегка пожал и притянул Триш к себе, чтобы поцеловать в щеку. Кожа у Чейза оказалась гладкой как шелк.
— Я очень беспокоюсь за Дебби, — пробормотал он, прикасаясь губами к щеке Триш. — Поэтому и злюсь по пустякам. Надеюсь, вы меня простите. Как я уже сказал, вы великолепно справляетесь со своей задачей. Без вас нам пришлось бы очень туго.
«Чертов прощелыга», — безжалостно подумала Триш, покидая дом Малкольма Чейза.
ГЛАВА 12
Не поднимаясь с подушки, Триш повернула голову и увидела, что Джордж все еще спит на спине, слегка приоткрыв рот. Он казался таким умиротворенным. Таким надежным. Приехал к ней вчера вечером, через пару часов после того, как она вернулась от Малкольма Чейза. Заявил, что деловой обед с коллегами был до невозможности нудным, и спросил, нельзя ли ему остаться. Они не стали выпытывать друг у друга причины своей задумчивости, а просто занялись любовью, после чего Триш уснула так крепко, как не спала уже несколько недель.
Проснувшись в замечательном настроении, она блаженно потянулась под легким пуховым одеялом и провела длинными ногами по простыням. Электронные часы показали шесть тридцать утра, и встроенный в них радиоприемник разразился музыкой. У Джорджа слегка дрогнули веки, но глаза он все-таки не открыл. Протянув руку к Триш, царапнул ей бедро. Она подвинула ногу чуть ближе.
— Вчера, в половине двенадцатого вечера, член парламента Малкольм Чейз был найден застреленным в прихожей своего дома в Пимлико, — сказал радиодиктор.
Триш подскочила на кровати, тонкое одеяло тут же соскользнуло с нее. Джордж закашлялся и что-то протестующе забормотал, пытаясь натянуть одеяло.
Затем открыл глаза и прислушался.
