Анна Данилова - Правда о первой ночи
– Ты мне лучше скажи: это ты убил Александра и Маргариту? Твои люди?
– Мы собирались их только припугнуть и привезти сюда, тебе в подарок, я же обещал… Мы приехали рано, но оказалось, что поздно. Их убили ночью. Что у тебя в сумке?
Он вдруг вырвал у меня из рук сумку, которую я инстинктивно прижимала к груди, и вытряхнул все содержимое на ковер. Пистолет, завернутый в коричневую бумагу, упал с глухим тяжелым стуком.
– Наим, осторожно, он заряжен…
– Где ты взяла его?
– Неважно. Купила. И еще четыре пули – по две на брата… Но я не убивала их, Наим. Когда я пришла, они были уже мертвы…
– Я знаю! Я сам все видел!
– Портье спал, что ли, – сказала я так, словно этот вопрос занимал меня больше всего. – Ничего не видит, ничего не слышит…
– Их убили из пистолета с глушителем. – Наим развернул мой пистолет и принялся рассматривать его. – А это барахло где взяла? Сколько за него заплатила?
– Сейчас это уже неважно.
– Теперь все?! – Он подошел ко мне совсем близко. – Теперь ты успокоилась? Твоего любовника убили, прострелили ему яйца, ты счастлива?! Теперь можешь жить спокойно, воспитывать свою дочь, которую, кстати, мы так и не нашли, а ты о ней и вообще не вспомнила!
– Да я только о ней и думаю! Но если вы не смогли ее найти, то что могу сделать я? Где Мюстеджеп? Он тебе хотя бы звонил?
– Он в Кадыкёй, надеется, что она придет в рыбное кафе, и сидит там, его бесполезно переубеждать… Говорит, что ей очень понравилась жареная скумбрия… Но вообще-то он прав…
Раздался телефонный звонок. Наим судорожным движением схватил трубку:
– Да, слушаю… – Сначала он говорил на турецком, потом перешел на русский. Я напряглась: Валентина?! – Кто? Ольга? Адамова? Да, хорошо, я сейчас дам ей трубку…
Услышав грубоватый, сочный голос моей подружки, Ольги Адамовой, я удивилась, как это она меня нашла, да еще и в такой сумасшедший для меня день?!
– Привет, подруга, – рокотала она мне в ухо. – Я тут с одной девчонкой разговаривала, она тебя ищет, хочет деньги тебе отдать. Я дала ей твой старый телефон, пусть поищет, потом все равно мне позвонит… Просто я хотела узнать, ты как и где? Нужно, чтобы она тебя нашла? Тебе это надо?
– Кто она такая? Как ее зовут?
– Говорит, Лена. Молоденькая, волосы черные, глаза черные… Красивая. Ходит одна по Стамбулу, дурочка!
– Где ты ее видела?! Оля!
– Где-где, в «Золушке» у Халима. Она меня искала, чтобы про тебя спросить.
– А как она про меня спрашивала?
– Наталью Юркун искала. Кажется, так тебя раньше звали?
– Да меня до сих пор так зовут, вернее, не зовут, у меня документы на Юркун.
– Так что ей сказать, если она снова позвонит мне? Она ушла звонить на улицу, чтобы я не слышала, как она будет говорить. Стесняется девочка… стой, она идет…
– Дай ей этот номер…
– Ты у Наима, я правильно поняла?
– Дай этот телефон, – закричала я, – она потерялась, Оля, спасибо что позвонила!.. Давай, я жду ее звонка!
Наим смотрел на меня так, что мне стало холодно.
– Запуталась совсем. Да тебя надо было связать по рукам и ногам, не то что запереть в спальне… Запомни, Наташа, я помогаю тебе в последний раз. Ты должна принять решение – или останешься здесь, со мной, и будешь иметь все, что захочешь… Твоя дочь тоже может остаться с тобой… Я куплю вам дом, тут, неподалеку, продается неплохой, требует ремонта только… А какой там сад… Или забирай девочку и возвращайся в Россию. Я не могу помогать той, которая сама не знает, чего хочет…
Наим подошел ко мне и обнял.
– Мне надо подумать, – сказала я, глотая слезы. – Мне так плохо… Александр убит, у Маргариты коричневые пятки, она что, не мыла их, что ли?..
И я потеряла сознание.
Глава 32
Халим был прав, когда сказал, что эта мадам где-то пьет. Она вошла в ресторан, высокая бабища, красивая, дорого одетая, яркая, от нее пахнуло крепкими духами и крепкими напитками – с порога! Помахала Халиму и сразу же подошла ко мне:
– Ты Лена, что ли?
Ресницы как у куклы, до бровей, густо намазанные розовой блестящей помадой губы, толстый слой пудры на щеках, декольте красной, в блестках, блузки открывает полную красивую грудь. Белые джинсы обтягивают еще стройные бедра. Она рухнула напротив меня и сразу же закурила.
– Халим, принеси мне что-нибудь выпить, – попросила она громко, через весь зал. – И квашеной капусты.
Да, видно было, что здесь, у Халима, она чувствует себя как дома.
– Наташу ищешь, значит? Не знаю, сколько уж ты ей задолжала, но не думаю, что она помнит о твоем долге. У нее теперь денег – куры не клюют. Она хорошо устроилась, замуж вышла за богатого турка, он добрый, ничего для нее не жалеет. Разве что староват.
– А я была у нее в Москве, вернее, разговаривала с соседкой по квартире, так она ничего такого не говорила, что она замуж вышла, что в Стамбуле живет, сказала, что по делам в Стамбул отправилась, скоро приедет…
– Не знаю, может, у нее дела в Москве. Но то, что она вышла замуж за турка, – это точно, можешь мне поверить. Я сама видела его, вернее, она нас с ним познакомила. Очень достойный человек, любит ее, просто пылинки сдувает… От таких мужчин не уходят, понимаешь?
– А дети у нее есть?
– Дети? Откуда?! У нее никогда не было детей. Она их терпеть не может. Я могу тебе, конечно, дать один ее телефончик, правда, не уверена, что он действующий… И еще, главное забыла тебе сказать, ее же сейчас не Натальей зовут. Она у нас девушка со странностями, вбила себе в голову, что это имя приносило ей одни несчастья, и теперь зовется Евой. Она где-то вычитала, что судьба человека во многом зависит от имени…
Пришел Халим, принес графинчик с водкой и чашку с квашеной капустой. Я медленно доедала вареники с творогом. Смотрела на Ольгу Адамову и чувствовала, как у меня начинает кружиться голова.
– Выпьешь рюмочку? Ну, не хочешь, как хочешь. – Она опрокинула в себя рюмку и с аппетитом принялась закусывать, хрустеть капустой.
– Вы сказали, что она назвала себя Евой? Это как? Разве так можно?
– Не думаю, что это отражено в ее документах, слишком уж это хлопотно, но всех своих знакомых, друзей попросила называть себя Евой. Между прочим, она оказалась права: как только назвала себя другим именем, так сразу и встретила Наима…
Вареник застрял у меня в горле. Ева. Наим. Стамбул. Формула абсурда или дичайшего совпадения?
– Сколько же ей лет? Может, мы говорим о разных женщинах? Я-то должна деньги Наталье Юркун. Она живет в Москве, раньше жила в Саратове…
– Ну правильно! Она родом оттуда, но давно уже переехала в Москву. Я у нее в гостях была… А квартиру ей помог купить как раз Наим. Он так ухаживал за ней, такие подарки делал, пока не уговорил ее выйти за него замуж…
– Так сколько ей лет?
– Она молодая совсем, ей тридцать три – тридцать четыре… Красивая такая блондинка, высокая, стройная… Ей ни за что не дашь ее годы…
– Да, это она, дайте мне ее телефон…
Она продиктовала мне ряд цифр, и я, оглушенная, с телефоном выбежала на улицу. Лицо мое пылало. Я плохо соображала. Набрала номер, но вместо ожидаемых гудков была тишина. Наталья Юркун, она же Ева, высокая блондинка, отлично знающая турецкий язык… Тридцать три года. «…Я уже старая, мне двадцать пять… У меня уже и морщинки вокруг глаз… Никакие кремы не помогают…»
Я вернулась. Теперь мне было все равно, дозвонюсь я до Натальи Юркун или нет. Я знала, где она находится в данное время. Где и с кем. И не хотела ее видеть. Она лгала мне с первой минуты знакомства. Мамочка. Мамаша… Мама. Почему? Боялась, что я откажусь от нее?.. Зато теперь, когда болтливая Ольга Адамова рассказала мне историю возникновения имени моей «старшей подруги», многое стало понятным, объяснимым… Она вела меня за руку, она, Ева, моя мать, и об этом знали все, и мама Маша, и соседка в московской квартире, они все были предупреждены и подыгрывали ей… Все сошлось, все совпало, даже возраст можно было оправдать ее природной моложавостью, даже инсценировку передачи серебряных часов (теперь мне было ясно, что Ева хотела просто подкинуть мне деньжат)… Но я не видела в ней мать, не чувствовала в ней близкого и родного мне человека. Даже после слов Адамовой я все равно продолжала воспринимать Еву как свою подругу, и никто во всем мире не смог бы убедить меня в том, что эта девушка когда-то, тысячу лет тому назад, родила меня… Это какая-то ошибка. Какая-то сложная и опасная игра, в которую меня втянули они вместе – мама Маша и Ева.
Ольга с кем-то заканчивала разговаривать по телефону. Видимо, и у нее были какие-то секреты, раз она, увидев меня, так быстро свернула разговор.
