Инна Бачинская - Поджигательница звезд
Ирка лежала лицом в подушку. Даша вздохнула и принялась наводить порядок. Распахнула окно, впустила свежий воздух. Северная сторона, на улице чуть попрохладнее, чем в квартире. Достала из-под столика пустые бутылки, сгребла бокалы, вынесла на кухню. Открыла коробку с кофе, улыбнулась, вдохнув сильный терпкий запах. Включила кофеварку, потянулась за чашками. Она двигалась в тесной Иркиной кухне легко, будто танцевала.
– Подъем! – Даша затормошила Ирку. – Ты, мать, живая? Кофейку горячего!
– Пей сама, – пробурчала та в подушку. – Тошнит!
– Закусывать надо! Кому сказала, вставай! – скомандовала Даша. – На кого ты похожа, кожа да кости, смотреть противно!
– Ну и не смотри!
Даша, недолго думая, схватила Ирку поперек, подняла, усадила. Ирка отбивалась, но больше для вида. Ей вдруг до смерти захотелось кофе. И пожрать. От запаха свежего хлеба голова пошла кругом.
– Пей! И ешь! Умыть бы тебя… – подумала вслух Даша. – Ладно, ешь пока.
Ирка уминала бутерброды, запивала кофе. Даша неторопливо пила из своей чашки, рассматривала подругу. Исхудала она, щеки ввалились, голова нечесаная, амбре… тоже не впечатляет. «Что ж ее так корежит, – думала Даша, – так выламывает, или черт вечно под руку толкает? И попивать стала».
– Что, хороша? – спросила Ирка, заметив ее взгляд.
– Не то слово, – ответила Даша. – Что опять не так?
– Все не так!
– На работе?
– В жизни! В жизни все не так! Ты иногда вспоминаешь, сколько нам лет?
– Я знаю, сколько нам лет. И что?
– А то, что все! Финита! Все уже было! – заорала Ирка. – Ты это понимаешь?
– Понимаю. И что я должна теперь делать, по-твоему? Биться в истерике?
– Ты, Дашка, как корова, честное слово. От тебя же все отскакивает… все тебе по барабану! Ты своей жизнью довольна?
– Довольна!
– Не ври! Довольна она! Тебя же так ударило, когда Денька разбился, что до сих пор…
– Ты лучше ешь, – перебила ее Даша. – И помолчи, все равно ничего путного не скажешь. Что было, то прошло, ничего не исправишь. Думаешь, лучше вот так валяться днем в ночной рубашке… несвежей, между прочим, и глушить портвейн? С грязной головой? Фу!
– Лучше! Я кричу от боли! Я каюсь! Я валяюсь в ночной рубашке, а ты… – Она запнулась, смерила Дашу взглядом. – …а ты вообще в чужом полотенце!
Даша рассмеялась, похлопала себя по круглым голым коленкам и спросила:
– В чем ты каешься?
– Ни в чем! Вообще. Ты понимаешь…
– А кто у тебя был? – невпопад с любопытством спросила Даша.
– Один… знакомый. Александр Шибаев. – Она взглянула на подругу, ожидая ответной реакции, но лицо той осталось безмятежным. – Еще позавчера…
– И что?
– И ничего! В том-то и дело, что ничего! Даже вина не допил. Представляешь, здоровый молодой мужик не стал пить и не попытался… хотя бы попытался! А ведь мужики на меня кидались! Еще недавно! Не захотел… – Ирка всхлипнула, лицо уродливо скривилось.
– Подумаешь! – махнула Даша рукой. – Меня тоже не хотят.
– Тебя и не хотели! – брякнула Ирка. – Тебе же только и свету в окне, что Денька! А не факт, что получилось бы, он гуленый был…
– Получилось бы, – твердо сказала Даша. – У тебя не получилось бы, а у меня получилось. У тебя ни с кем не получается. А то что он с тобой… перепихнулся, так это дело такое, сама понимаешь.
– Ты знала? – Ирка с изумлением уставилась на подругу. – Ты…
– Конечно, знала. Я же не слепая. Да он мне и сам сказал.
– Ну… ты… а я, дура, винюсь! Переживаю! – Ирка от возмущения стала заикаться. – Ты что, раньше сказать не могла?
– К слову не пришлось, вот и не сказала. Винится она! Не надо с чужими парнями путаться, тогда и виниться не придется. – Даша задумалась, вздохнула и добавила: – Да я не в обиде… чего уж там. Так что особенно не переживай и не винись. Еще кофе?
– Ты, Дашка… бесчувственная! Если бы мой парень… Да я бы его порвала! Глаза бы выцарапала!
Даша рассмеялась, тяжело поднялась с затрещавшего дивана и пошла на кухню ставить кофейник. А Ирка осталась сидеть с открытым ртом, чувствуя себя последней дурой. Ну, Дашка! Ну, клуша! Ну, корова! Знала! И ни разу ни словечка, ни намека, ни взгляда косого! Утерла нос, а она считала ее простячкой и недалекой дурой. А оказалось, это она, Ирина, простофиля и дура. Денька ей на фиг был не нужен, но хотелось показать класс – смотри, мол, это я, Ирина, вся из себя, а не толстая вечно хихикающая Дашка! Понимай разницу! Он и понял – пошел и рассказал. И тут облом…
Ирина вдруг расхохоталась – как ни странно, ей стало легче. Как говорили когда-то предки – жизнь-копейка, судьба-индейка! А в конце жирная точка. И уже все равно, что было, чего не было. Все равно!
Она содрала с себя ночную рубашку и, как была, голышом, помчалась в душ, заорав по дороге:
– Дашка! Сделай еще пожрать! И кофе побольше!
Через полчаса она, благоуханная, умащенная и подмалеванная, выплыла из ванной комнаты, победно взглянула на Дашу.
– Хороша! – одобрила та. – Садись. И расскажи, кто у тебя был.
– Частный сыщик Александр Шибаев!
– Кто? Частный сыщик? Ты что, убила кого-нибудь?
Ирина не нашлась, что сказать – уставилась на нее, приоткрыв рот.
– Я пошутила! А чего?
– Он Ляльку Савенко ищет.
– Зачем ему Лялька?
– Родственники-миллионеры опомнились.
– Правда? И что ты ему сказала?
– Слушай, отстань! Что я могла ему сказать?
– Ну, что она уехала в Америку. Это он вино не допил?
– Ну. Представляешь?
Даша фыркнула. Потянулась и сказала:
– Хватит дурью маяться! Пошли кофе пить.
– Слушай, а ты кого-нибудь из наших видишь? – спросила Ирка, когда они уже сидели на кухне.
– Никого! Только Кухара в телевизоре.
– Ага, все время мордой торгует. Нигде не пропадет. И ведь выберут же! Пенсионеры решают все. Он им манки и постного масла, они ему голоса. Говорят, он весь город уже продал под застройки.
– Говорят. Он и тогда был… – Даша замялась. – Подлый!
– Знаешь, а он ведь за мной ухлестывал!
– Во-во! Ходил в женихах и ухлестывал. – Даша, похоже, не удивилась.
– Да Ляльке, по-моему, по фигу было, она сама не терялась! Королева красоты.
– Он не только за тобой, – сказала вдруг Даша.
– Неужели и за тобой? – Ирка открыла рот. Вот уж день памяти!
– Не за мной, а за Леночкой Коваль.
– За кем?! – изумилась Ирка. – За этой… Господи! А ты-то откуда знаешь? Свечку держала?
– Я видела их в лесу, Леночка плакала, он ее утешал.
– И что?
– И ничего. Я ушла.
– Ну, и дура, я бы подслушала!
– Зачем? И так все ясно. Мне она всегда нравилась. Скромная славная девочка.
– Да уж, славная! Знала же, что Пашка Лялькин жених! Чего лезть? А ты тоже хороша! Ни словечка!
– Я сплетнями не занимаюсь. Ты ведь тоже к нему лезла.
– Сравнила! Я и эта… лахудра! А я ее еще жалела – Лялька над ней издевалась как хотела. Ну, дурища слепая! Ничего не видела! Теперь я понимаю… – Ирка осеклась, вид у нее был ошеломленный. – С Кухаром… надо же!
Даша смерила подругу красноречивым взглядом, но промолчала.
– А сейчас почему?
– Что почему? – не поняла Даша.
– Сейчас ты почему рассказала? Если это сплетни…
– Сейчас можно. Теперь уже все равно.
– Еще как не все равно, – сказала Ирка, наливая себе третью чашку кофе. – Если бы ты только знала, как не все равно.
Даша пожала сдобными белыми плечами – она все еще была завернута в полотенце, – и подумала уже в который раз, что Ирка никогда ни с кем не соглашается. Ни в чем, лишь бы последнее слово осталось за ней…
Глава 18
Сцена в парке
Шибаев провел ладонью по щетине, покосился на богатую Аликову парфюмерию и решил сегодня не бриться. Предстояли дела поважнее. И самое главное – что делать? Бросить? Дело было дохлое с самого начала. Сначала – да! Но сейчас наметилось шевеление. Недоговорки, виляния, нежелание говорить, а то и откровенное вранье… что-то витает в воздухе – облако, неуловимое глазу, но ощутимое носом. Нюхом. Чуйкой, как говорит механик Рубен, гений своего дела. Кстати, тачку обещали на сегодня! Шибаев измучился всюду ходить пешком – он старался избегать городского транспорта, равно как и лифтов. Алик называл это слабоумеренной клаустрофобией, потому что при случае Шибаев без ущерба для психики мог воспользоваться и тем и другим. У Алика тоже есть фобия – он боится открытых пространств, леса, пляжа – все это вызывает у него, по его словам, приступы ужаса. Называется эта хворь агорафобия. Шибаев же считал, что Алик врет, чтобы отвязались и не таскали его на природу. Когда они вдвоем выезжали на рыбалку на Магистерское озеро, никакой ужас на него не нападал. Наоборот, он был вполне доволен.
Да, дохлое дело! С самого начала. И сразу палки в колеса со стороны ветеранов. А теперь и заказчик потребовал все прекратить. Тут уж ничего не попишешь. Ключ от дачи вернуть, расследование остановить. Есть! Разрешите исполнять? А жаль. Шибаеву было интересно раскручивать это дело, ему не часто перепадали такие «конфетки». Все больше блудливые мужья и жены, опостылевшие друг другу. Он отбрыкивался как мог, но ведь жить-то надо? Подходи к проблеме философски, учил Алик. Это грязная работа, но кто-то же должен ее выполнять. Должен! Хорошенький долг – ходить за блудливыми супругами, чувствуя себя мелкой шавкой и фискалом. И он еще раз подумал, что нужно увидеться с Плюто, поспрошать насчет работы, все равно какой, пусть даже… опасной для здоровья. Как в прошлый раз, в Нью-Йорке…
