Елена Логунова - Свидание на пороховой бочке
Я могла бы добавить, что «Боярыня Морозова» только что получила мощный удар по профессиональной репутации и будет рада заткнуть образовавшуюся пробоину первым подвернувшимся под руку спецом-пиарщиком, но Максу необязательно было это знать.
Разговор Смеловского с кадровиками прошел как по маслу. В полном соответствии с моими надеждами и чаяниями, «пиарщице международного класса» Елене Смеловской было предложено срочно проинспектировать на предмет эффективности рекламы и коммуникаций один чрезвычайно интересный и перспективный объект в курортном городе Сочи.
— Куда-куда, в Русляндию? — переспросил Максим, сигналя мне бровями. — И так вот скоро?!
Я глубоко кивнула и беззвучно зашептала:
— Да-да-да!
— Ну, ладно, в Русляндию, так в Русляндию. Хорошо, Елена будет там завтра.
Смеловский еще немного поворковал с осчастливленными неожиданной удачей хедхантерами, я в приступе безудержной благодарности расплатилась за свой сок и его кофе, и мы пошли в телестудию. Надо было изъять из сейфа Лелькин паспорт, подобрать в костюмерной наряды и загримироваться.
Мне до сих пор непонятно, как Лелька Смеловская ухитрилась выйти замуж за преуспевающего иностранца, обойдя на пути к алтарю куда более привлекательных девиц.
Лелька, прямо скажем, не Софи Лорен. От Софи у нее только богатая брюнетистая шевелюра и томный взор с поволокой. Росту в Лельке полтора метра, грудь у нее прыщиками, локти острые, как пики Гималаев, а ножки тонкие и с кривизной, так что в сомкнутом виде образуют затейливую фигурную прорезь.
— Ты на нее похожа, как свинья на ежа! — с простонародной прямолинейностью выдал Смеловский, вручая мне Лелькин паспорт.
— Пустяки, — отмахнулась я, очень постаравшись не обидеться на свинью. — На фото в паспорте видно только лицо, а его мы умело подправим!
Гримерша Зинаида Васильевна по просьбе Макса без вопросов и комментариев выдала мне кроющие линзы черного, как мои мысли, цвета и показала, как рисовать выразительные семито-хамитские очи и соболиные брови вразлет. Блестящую брюнетистую шевелюру мастерица спроворила мне с помощью оттеночного бальзама.
Волосы придется подкрашивать при каждом мытье, но это лучше, чем безвозвратно потерять природный светлый колер.
В костюмерной телестудии мне под расписку Макса выдали мешковатую юбку, пару мужских рубашек, парусиновые тапочки, ситцевую косынку, холщовую сумку с неопознаваемым полустершимся логотипом и очки с простыми стеклами.
Когда я вышла из здания телекомпании, меня не узнала бы родная любящая мама!
— По святым местам скитаетесь, странница? — съязвил на прощанье Смеловский, сопроводив меня на крылечко.
— Зато удобно и нежарко, — отметила я приятный бонус.
В просторной и длинной сатиновой юбке, льняной рубахе навыпуск, в косынке и винтажных тапочках спортсменки-комсомолки-красавицы я бы не испортила групповое фото общины старообрядцев.
— Ну, прощевай, Максимушко, Бог даст — свидимся! — впадая в образ, я отвесила Смеловскому полупоклон и зашагала к вокзалу, ненадолго задержавшись только в попутном салоне сотовой связи.
Красный «Пежо», припаркованный встык с крыльцом телестудии, я обошла, не обратив на приметный автомобиль внимания, и лишь через несколько минут спохватилась: что, как, почему?!
Я обернулась, но увидела только габаритные огни машины, втягивающейся в темную подворотню.
Мне повезло: в купе я ехала одна. Это позволило мне отшлифовать сценический образ. Международного класса рекламщица-пиарщица Леля Смеловская в моем исполнении должна была производить впечатление странноватой творческой личности, не вызывающей желания уж слишком к ней приближаться.
Я немного поэкспериментировала. Расплела тугую косу странницы по святым местам, свернула черные волосы узлом, повязала косынку мягким фунтиком — стала похожа на цыганку.
«Нет, это не то, — прокомментировал мой внутренний голос. — Если ты, конечно, не собираешься вымогать у начальства рекламный бюджет, приговаривая: «Эй, позолоти ручку, яхонтовый!»
Тогда я растрепала свои антрацитовые кудри, стянула их узкой повязкой из сложенной косынки, расстегнула рубашку и связала ее полы узлом на животе.
«Так уже лучше, — отметил внутренний голос, оценив превращение. — Сразу видно внутренне раскованную личность! Хиппуешь, плесень! Чуток экстрима добавить — и будет самое то».
Я сменила юбку на рваные джинсы, прихваченные из дома, и перевязала косынку, соорудив из нее бандану.
«Стильно, модно, молодежно, — похвалил внутренний голос с узнаваемыми интонациями братца Зямы. — Но тебе надо как-то выделиться из малобюджетной массовки». Выделиться — это мы запросто! Я подпоясала дырявые штаны лакированным ремнем от Гуччи и приложила к шее золотую цепочку с бриллиантовым кулоном.
Покачала головой, поискала глазами, вытянула из занавески на окне веревочку, перевесила сверкающую горошину кулона на нее и осталась довольна. Сто пудов, так бриллианты мало кто носит, возможно, я вообще первая и единственная!
Потом я надела очки, покрутилась у зеркала в закрытой двери купе и решила, что выгляжу так, как надо: как некрасивая, странноватая, умная, успешная оригиналка с ощутимым культурным багажом и непредсказуемым поведением. То есть совсем не так, как я выглядела еще позавчера, так что никто в Русляндии меня не узнает!
День пятый. Трудовые будни, лошадиная фамилия и рост конкуренции
По месту новой работы я явилась в десятом часу утра.
Охранник на служебном входе не проявил к моей персоне избыточного интереса, и я направилась прямиком в офисный терем, с трудом удержавшись, чтобы не послать воздушный поцелуй камере наблюдения у турникетов.
Как я и думала, в образе Лельки Смеловской Индия Кузнецова, она же Мария Сарахова, оказалась неузнаваема. В коридоре офис-терема было приятно прохладно и пусто, но за закрытыми дверями гудели голоса, кофеварки и принтеры. Я огляделась: куда мне?
На этот раз администрация парка решила не оставлять вольнонаемную пиарщицу-рекламщицу без присмотра, вероятно, опасаясь, что она тоже захочет кого-нибудь убить. Правильно, от любви до ненависти один шаг! Я сколько раз замечала: чем больше заботишься о целевой аудитории в целом с безопасной дистанции, тем сильнее хочется пристукнуть отдельных ее представителей при личной встрече!
Пока я искательно озиралась в поисках общего стойла коллег, мимо меня гибридной балетно-моряцкой походкой — размеренно покачиваясь и красиво выворачивая стопы наружу — прошел бородатый юноша в красном дождевике с логотипом парка. Он был похож на танцора-расстригу, в порыве протеста подавшегося в геологи. На сгибе локтя геолог-балерун, как корзинку, нес мотоциклетный шлем, содержимое которого таинственно укрывал носовой платок.
«Это или сисадмин, или рекламщик!» — уверенно диагностировал мой внутренний голос.
Я мысленно согласилась с ним: мы видели личность творческую. Бухгалтерам и юристам столь лихой и придурковатый вид при исполнении, как правило, не свойствен. Хотя в приватной жизни я знавала и финансистов-байкеров, например.
Конспиративно приобняв раскидистое лимонное дерево в кадке, я немного постояла в тихом закутке. В прошлый раз мне не удалось познакомиться с коллективом, и я хотела заранее морально подготовиться к контакту. Что ж, похоже было, что в офисе Русляндии работают вполне обыкновенные люди, имеющие привычку слегка опаздывать на работу и начинать новый день в конторе с чашечки кофе и необременительного трепа с сокамерниками.
Я увидела и пяток хорошеньких нарядных девушек с блеском в умело нарисованных очах, и пару строгих теток с бульдожьими щеками и взглядами, и мужиков с пивными животами и лицами государственной важности. Все как у всех! Некоторое разнообразие типичному офисному ландшафту придавали граждане, томящиеся у некоторых кабинетов. Как правило, это были молодые симпатичные девушки и юноши. Они подпирали спинами стены в коридоре с видом глубоко разочаровавшихся в жизни и профессии уличных путан и отличались от них исключительно наличием бумаг в уныло опущенных руках.
Я не сумела так сразу понять, в чем суть этого странного явления, но оно совершенно явно имело массовый характер. Редкие прохожие печальным стояльцам сочувственно улыбались, иногда ободряюще похлопывали их по выступающим частям организмов, но проходили мимо без остановки.
Еще одной особенностью офиса оказалась совершенно небанальная нумерация помещений. Мне нужен был кабинет номер двести восемнадцать, и я с трудом нашла его между кабинетами номер триста семь и двадцать девять. К этому моменту моя способность удивляться несколько притупилась, так что меня не сильно шокировал новый образ все того же бородатого юноши.
