Алафер Берк - Никому не говори
— Адрес компьютера в Интернете, — сказала Элли. Они с Роганом уже сталкивались с ситуациями, когда плохие парни пытались сохранить инкогнито в Сети.
— Правда, раздобыть его — большая удача, — предупредил Петтинато. — Если только вы не работаете с каким-нибудь корпоративным чудовищем: типы, которые управляют этими сайтами, обычно не сотрудничают без постановления суда.
С этой сферой Элли и Роган тоже были знакомы. К счастью, Хэтчер водила знакомство с помощником окружного прокурора, который был к ней неравнодушен.
У нее на поясе зазвонил мобильный телефон. Номер был незнакомым.
— Хэтчер слушает.
— Детектив Хэтчер? Это Рамона Лэнгстон. Вчера вечером вы приходили ко мне поговорить о моей подруге Джулии Уитмайр и оставили свою визитку.
— Да, Рамона. Чем могу быть тебе полезна?
— Я не по поводу Джулии. Но… я не знаю, к кому мне обратиться. По поводу сайта.
— Какого сайта?
Роган и Петтинато приподнялись со своих стульев.
— Хм… «Вторая попытка-точка-ком». Я уверена, это сайт моей мамы. И там речь идет о том, что с ней произошло в юности. Но… мне кажется… кто-то угрожает убить ее. Нельзя ли выяснить, кто это?
Глава 24
В городе Нью-Йорке проживают около девяти миллионов человек. В его пределах располагается остров Манхэттен, имеющий площадь всего двадцать три квадратных мили, но при этом дающий кров почти двум миллионам жителей. Это самая плотно населенная зона Соединенных Штатов. Два миллиона человек, снующих на клочке земли площадью двадцать три квадратные мили, выработали собственную культуру: эффективность перемещения из точки А в точку В, никаких зрительных контактов и разговоров с незнакомцами, никаких случайных знакомств. И эта культура породила атмосферу анонимности.
Но атмосфера анонимности — отнюдь не то же самое, что ощущение уединенности. Среди этой гудящей манхэттенской толпы можно встретить какого-нибудь неприметного парня, стоящего за стойкой гастронома и пьющего, как всегда по утрам, большую чашку кофе с двумя кусками сахара и обезжиренным молоком; мастера педикюра, притворяющуюся, будто она не слышит непрекращающихся звонков телефона, в то время как удаляет омертвевшую кожу с ноги клиента; продавщицу аптеки Дуэйн Рид, делающую вид, будто ей совершенно безразлично, что муж покупает презервативы через шесть часов после того, как его жена приняла противозачаточные таблетки.
Манхэттенская экономика держится на людях, которые в полной мере осознают, что они должны внушать ощущение полной анонимности, даже если им доверяют самые сокровенные тайны. И никто не знает больше о жизни, казалось бы, анонимных людей, чем нью-йоркский привратник.
Консьерж дома, в котором находилась квартира Лэнгстонов, являл собой воплощение профессионализма: тщательно выглаженный темно-синий клубный пиджак, идеальная осанка и быстрота реакции.
— Добрый вечер. Чем могу помочь?
Пока они с Роганом предъявляли свои значки, Элли прочитала имя консьержа, вышитое на нагрудном кармане.
— Как у вас сегодня дела, Нельсон? — спросила она. Личный контакт никогда не помешает. — Нам нужно поговорить с миссис Лэнгстон. Мы приходили сюда вчера вечером. По поводу подруги Рамоны, Джулии Уитмайр.
Если это имя и ничего не сказало Нельсону, он не подал вида.
— Конечно. Позвольте, я позвоню. — Его лицо сохраняло бесстрастное выражение. — Добрый вечер, мэм, тут два детектива желают поговорить с вами… Детективы Хэтчер и Роган… Да, они здесь, в вестибюле… Очень хорошо.
Он повесил трубку и показал рукой в белой перчатке в сторону лифта:
— Двадцать второй этаж.
— Похоже, это хорошая семья, — высказала предположение Элли.
— Очень, — подтвердил консьерж кивком головы. Может быть, он сказал это искренне. А может, считал их поклонниками дьявола, мучающими кошек. Его лицо ничего не выражало.
— Вы помните подругу Рамоны, Джулию?
— У нас большой дом, и сюда приходит множество людей.
— Насколько я понимаю, Джулия часто ночевала здесь. Мне кажется, вы должны хорошо знать друзей живущих в вашем доме детей.
— Некоторых я знаю. У нас живут очень хорошие семьи.
— А Джулия Уитмайр была «очень хорошей»? В каких отношениях она состояла с Рамоной и ее родителями?
— Она приходила к ним регулярно. Пожалуйста, миссис Лэнгстон ждет вас.
Когда они вошли в кабину лифта, Роган дружески потрепал Хэтчер по руке:
— Неплохо у тебя получается устанавливать контакт с обслуживающим персоналом.
Не все консьержи похожи на Нельсона. Некоторые из них напоминают Джоан Риверс размером с холодильник и готовы бесконечно перемывать косточки жильцам. По сравнению с ними Нельсон представлял собой Форт-Нокс.
Как только двери лифта открылись, напарники увидели перед собой Эдриен Лэнгстон.
Она была одета в бриджи и кофту с капюшоном, поскольку только что вернулась с занятий пилатесом, которые и дали Рамоне возможность залезть в компьютер матери. Сама Рамона предпочла уйти из дома после телефонного разговора с Элли. Она попросила Элли сказать Эдриен о том, что нашла ее блог.
— К сожалению, Рамона, по всей видимости, еще в школе. Я пыталась убедить ее остаться сегодня дома, но она сказала, что не хочет нарушать обычный режим. Она должна скоро вернуться, но если у вас срочное дело, вы, разумеется, можете вызвать ее с занятий. Она учится в школе Касден.
— Благодарим вас, миссис Лэнгстон, — сказала Элли. — Вообще-то мы пришли поговорить с вами. О блоге.
Никакой реакции.
— О блоге под названием «Вторая попытка». Кажется, его полное название «Вторая попытка: Признания бывшей жертвы, преодолевшей трагедию».
Элли считала себя довольно приличным игроком в покер. Во всяком случае, в течение нескольких месяцев она зарабатывала больше денег в Атлантик-Сити, нежели в Департаменте полиции Нью-Йорка. Тем не менее она не собиралась играть в покер с Эдриен Лэнгстон, у которой, как и у ее консьержа Нельсона, было невозможно что-либо прочитать на лице.
— Вам известен сайт с таким названием? — вступил в разговор Роган.
— О чем идет речь, детективы?
— Мы задали вам простой вопрос, миссис Лэнгстон.
Предыдущим вечером Роган говорил своим сладким голоском, но сейчас он повысил ставку, перейдя на боевой, как его называла Элли, тон.
— А я в свою очередь задаю вам свой вопрос.
Большинство людей от природы склонны подчиняться представителям власти. Они беспрекословно следуют за полицейскими в участок, не будучи арестованными. Они послушно отвечают на вопросы, несмотря на предупреждение Миранды, предоставляющее им право хранить молчание. Они безропотно позволяют производить обыск без соответствующей санкции. По собственному опыту Элли знала, что лишь две категории американцев ведут себя иначе. Во-первых, это закоренелые рецидивисты, которые, глядя прямо в глаза полицейскому, говорят: «Черт бы тебя подрал, козел. Мне нужен адвокат». Во-вторых, это богатые люди. И хотя Лэнгстоны не могли сравниться богатством с Уитмайрами, Эдриен была достаточно состоятельна для того, чтобы потребовать объяснений.
— Мы уверяем вас, — сказала Элли, — что наши вопросы по поводу блога связаны со смертью Джулии Уитмайр. А ваш вопрос, насколько я понимаю, имеет целью защитить неприкосновенность вашей частной жизни.
— Я придаю большое значение неприкосновенности своей частной жизни.
Эдриен принялась поправлять цветы в вазе, стоявшей на столе в центре фойе, хотя они находились в идеальном порядке.
— Это потому, что блог является как бы анонимным? — спросила Элли.
— Здесь есть определенное противоречие, не правда ли? — сказала Эдриен. — Человек утверждает, что хочет сохранить в тайне свою частную жизнь, и в то же время выкладывает в Интернете подробности этой самой частной жизни на всеобщее обозрение.
— Мой отец погиб при ужасных обстоятельствах, когда я была маленькой. Всю мою жизнь мне хотелось, чтобы подробности его смерти остались в тайне. Но два года назад я оказалась в центре внимания со стороны средств массовой информации и рассказала все, что до этого тщательно скрывала. Я пошла на это, чтобы моя мать могла получать пенсию за отца — это долгая история, — и, должна признаться, испытала после этого какое-то странное облегчение. Если бы у меня была возможность сделать это анонимно, с помощью блога, я бы непременно воспользовалась ею.
Элли действительно придавала большое значение неприкосновенности своей частной жизни. Она с отвращением вспоминала эти нелепые интервью. Но, несмотря на ее слова, сказанные Эдриен, она не понимала людей, которые доверяют блогам, «Фейсбуку» и «Твиттеру» интимные моменты своей жизни. Она не испытала никакого удовольствия, предавая огласке свою семейную драму, хотя бы и ради того, чтобы заручиться поддержкой свидетеля, который поверил бы ей. К счастью, это принесло результат.
