Наталья Андреева - Капкан на мечту
Дома Ульяна тщательно вымылась. И только выйдя из душа, вспомнила про перчатки. Пришлось потом вновь отмывать руки. Когда она со всем этим справилась, была уже глубокая ночь.
«Ну вот. Я это сделала, – подумала она, ложась наконец в постель. – Дело за Юлием. И мне стоит поторопиться. У меня всего день, от силы два. Потом все это уже не будет иметь никакого смысла…»
На этот раз ей едва удалось уснуть, несмотря на смертельную усталость. Зато проспала она долго, почти до одиннадцати. Позавтракав вчерашними роллами и суши и выпив две чашки крепкого кофе, Ульяна решила позвонить мужу. К ее огромному облегчению, Жорик на звонок ответил. Хотя языком супруг едва ворочал, Ульяне все же удалось с ним поговорить.
– Схованский, ты хоть что-то соображаешь? – спросила она, услышав хриплое «алё».
– Конечно! Я сегодня в баню иду. А что? Случилось что-то? – насторожился Жорик.
– Ничего для тебя смертельного. Пока. – «Думай, что говоришь!» – Просто хотела узнать, как ты?
– Не спалил ли я дачу? – хмыкнул муж. – Не беспокойся: все цело.
– Ты один в баню идешь?
– Хочешь узнать, нет ли у меня бабы? Сейчас соседям будешь названивать. Я тебя знаю, сука драная. Нет, я один.
– Ладно. Я тебе часиков в пять позвоню, проверю, как ты. Перед тем, как поехать в театр.
– Куда это ты собралась? – пробурчал Жорик.
– В театр с Оксаной. Ты же со мной не пошел.
– Чего? – озадаченно спросил Жорик.
– В Ленком, говорю, отказался пойти.
– Че я там не видал?
– Вот мне и придется пойти с Оксаной.
– А, с этой… придурочной.
– Почему это она придурочная?
– Потому что при дуре. То есть при тебе, – и довольный своей шуткой Жорик заржал.
«Чтоб ты сдох! Впрочем, недолго осталось ждать…»
– Короче, в пять я тебе позвоню. Проконтролирую. – Ульяна уже сейчас хотела сказать про Хорьковых, но передумала. А вдруг почти протрезвевший Жорик заупрямится? Надо подождать, пока он попарится в баньке, выпьет и ему понадобится компания. – Ты все понял? – строго спросила она.
– Да пошла ты…
– А не то я сама приеду, – пригрозила Ульяна. – Прямо из театра.
– Еще чего, – пробормотал Схованский. – Нужна ты здесь была… Ладно, звони. Хочешь мне, хочешь соседям. Но потом, я надеюсь, ты от меня отвяжешься?
– Да. – «Причем навсегда».
Она с облегчением дала отбой. Полдела сделано. Почва подготовлена. Розалия мертва. Жорик на даче. На час назначен визит к стоматологу, надо заменить временную пломбу постоянной. Потом надо собираться в театр. Когда Схованский станет подыхать, его жена как раз будет наслаждаться любимым дуэтом:
– …Ты меня никогда не забудешь…
– Ты меня никогда не увидишь…
«Да, скотина! Я тебя никогда больше не увижу!»
Дело за Юлием.
…Долго ей искать его не пришлось. Белый «мерседес» припарковался у самого входа на стоянку, так что, выйдя из подземного перехода, Ульяна сразу его увидела. И не спеша направилась к приметной машине. Та была вымыта до блеска. Сам Юлий тоже сиял.
Ульяна едва его узнала. Где зашуганный мужичок с ноготок, где подкаблучник? Хорьков словно бы стал выше ростом и шире в плечах. И хотя он сидел, Ульяна все равно так подумала: за эту ночь Юлий как будто бы вырос. Он был стильно и дорого одет, в модных очках, которые ему шли, и даже его залысины не бросались в глаза. Холеный, преуспевающий и очень уверенный в себе мужчина. Да что с ним такое случилось?! Неужели свобода так его опьянила? И вдохновила.
– Как ваши дела? – спросила Ульяна, садясь в машину. – Впрочем, я и так вижу: хорошо.
– Все просто отлично! – Юлий довольно потер руки. – Прошло как по маслу! Вчера вечером я с ней поругался. Наговорил ей… В общем, отвел душу! А потом швырнул ключи и хлопнул дверью. Кстати, мои вы привезли?
Ульяна молча протянула ему связку ключей. Юлий торопливо засунул их в карман тончайшей замшевой куртки. И спросил:
– А фото?
– Какое фото?
– Групповое фото, которое я вам давал.
– А вы предусмотрительны, – она опять полезла в сумочку.
Взяв у нее фотографию, Юлий порвал ее на мелкие кусочки, положил в пепельницу и чиркнул зажигалкой. Потом достал из кармана пачку сигарет.
– Вы что, курите? – удивленно спросила Ульяна, внимательно наблюдавшая за его действиями.
Хорьков действовал четко, обдуманно и вообще был сам на себя не похож. Она невольно заволновалась.
– Раньше курил, но бросил, – небрежно сказал Юлий, затянувшись сигаретой и даже не спросив у Ульяны, не беспокоит ли ее дым. – Розалия не выносила курящих. – Он с удовольствием говорил о жене в прошедшем времени. – Приходилось таиться, будто бы я мальчишка какой-нибудь. Но теперь это в прошлом. Спасибо вам, вы здорово все придумали. Осталось оформить наследство. Завещания, само собой нет, но, думаю, половина всего законно моя.
– Очередь за вами. Я сейчас дам вам пузырек с лекарством… – она в третий раз полезла в сумочку.
– Не стоит, – Юлий небрежно затушил сигарету. – Я передумал.
– Простите? – рука Ульяна замерла в воздухе.
– Я не буду убивать вашего мужа.
– Но… – она была так потрясена, что кроме этого «но» ничего не смогла сказать. Заговорил Юлий:
– Я с самого начала не собирался этого делать. Вы мне сами подали идею, когда сказали, что киллер может и кинуть. Взять деньги и не сделать свою работу. Я тоже воспользовался вашими услугами, но ответную услугу оказывать не собираюсь. Вы мне дешево обошлись, – насмешливо сказал он. – Можно даже считать, что даром.
– Вы… Вы мерзавец!
– Кто бы говорил, – с иронией посмотрел на нее Хорьков. – Убийца… Ты ведь теперь убийца. Что? Не нравится? – он ощерился и стал похож на волка. – Как я тебя купил, а? Целый спектакль разыграл. А ты, такая умная, поверила! – он рассмеялся.
– Так там… в супермаркете… в кафе… Это что, был спектакль?!
– Конечно! Ну что? Заслуживаю я Оскара? – подмигнул ей Хорьков. – Запомни: ты просто баба. Которая вообразила себя очень уж умной. Может быть, ты и в самом деле не так глупа, как все прочие овцы. Но ты все равно дура. Обмануть тебя ничего не стоило. Ты была такая самоуверенная… «Вы мне в таком состоянии не нужны, – передразнил он. – Может быть, свобода вас вдохновит?» Просто умираю со смеху! – он и в самом деле расхохотался. – Да я сам сто планов придумал, как ее убить, мою суку! Только хотелось наверняка. А уж когда чужими руками и задаром… Это просто подарок! Сказка, о которой я и мечтать не смел! Что найдется такая вот дура. Еще когда ты первый раз ко мне подошла, там, на пляже, я подумал: как бы ее развести? И придумал! – он торжествующе рассмеялся.
Ульяна потрясенно молчала. Так ошибиться в человеке! Почему она раньше этого не замечала?! Его наглости, цинизма, умения приспосабливаться. Он жил с женщиной из-за ее денег, по сути, он – альфонс. Использовал свою жену, ждал ее смерти, а представился случай – воспользовался им. Ульяна, впрочем, и раньше отмечала, что Хорьков не глуп. Но что он так ее кинет…
– Юлий, опомнитесь, – медленно заговорила она. – Я уверена, что вы об этом пожалеете…
– Пожалею о чем? Что не стал убийцей? Не поехал к тебе на дачу твоего мужа убивать? Не стал рисковать своей свободой? С такими-то деньгами в тюрьму не очень хочется. У меня теперь все есть, все, о чем я мечтал. Главное, свобода и деньги. Мадам Выдан даже не знает, сколько их у ее дочери. А у меня есть доверенность. Покамест суд да дело, я выгребу с доступных мне счетов все денежки. Положу их в ячейку и буду наслаждаться жизнью. Недвижимостью займемся потом, – сказал он небрежно. – Мое дело сделано, а до твоего мне дела нет. Прости за каламбурчик. – Он явно куражился. Ульяна перевела взгляд на пепельницу, где недавно догорела фотография. Увы! Остался один только пепел. Хорьков увидел, куда она смотрит, и сказал: – Тю-тю. Единственная улика. А ключики у меня в кармане, – он похлопал по куртке, где звякнули ключи.
– Но ведь у вас в доме уже наверняка был обыск! Такую вещь, как запасные ключи, наверняка заметили бы. И как вы объясните их появление?
– Искали воров, – небрежно сказал Юлий. – Снимали отпечатки. Дверь в квартиру была открыта. Я сказал, как ты меня научила: жена надеялась, что я вернусь, и кто-то этим воспользовался. Меня спросили: были ли у нас запасные ключи? Я сказал, что да, но понятия не имею, куда их дела жена. Может быть, кому-то отдала? Цветы поливать, пока мы в отпуске. А сделаю-ка я вот что… Подброшу эти ключики в магазин к Софье. Я ей уже звонил, она выражает свои соболезнования. Я сказал, что заеду. Как же я сейчас нуждаюсь в утешении, – насмешливо сказал Хорьков. – Сегодня утром я так плакал, что понятые меня пожалели. И менты, по-моему, тоже. Тем более что алиби у меня железное. Поплачу на Сониной тощей груди, баба и растает. Водички попрошу или там кофейку. А ей тем временем ключики в сумочку подсуну. Хочешь меня опередить? – он, видимо, заметил, как дернулась Ульяна. – Сколько тебе надо времени, чтобы вычислить магазин, в котором работает Софья? Ты даже фамилию ее не знаешь. Я все равно попаду туда раньше. Так что не советую. Потому что ты – убийца. – Голос его стал жестким. Теперь Хорьков не говорил, он пугал. Угрожал. – Ты убила мою жену, причем сама придумала план. Ты – организатор и исполнитель. А я только жертва. И если ты только дернешься… – Хорьков нагнулся к ней, к самому ее лицу, и прошипел: – Я тебя в тюрьму упрячу, поняла? Скажи спасибо, что я не стану тебя шантажировать, – он откинулся на спинку сиденья и рассмеялся. – Хотя это мысль… Да что с тебя взять-то? – Он окинул ее внимательным взглядом. – Разве натурой?
