Сол Стейн - Фокусник

— Я не хочу говорить за свидетеля, ваша честь. — Томасси повернулся к Уреку. — Вам известно, что употребление марихуаны запрещено законом?

— Да, сэр.

— Вы когда-нибудь курили марихуану?

— Нет, сэр.

— Вы употребляли, продавали или покупали кокаин, героин или барбитураты?

— Нет, сэр.

— Откуда у вас на лице шрам?

— Я упал с велосипеда.

Кантор вскочил на ноги.

— Ваша честь, жюри присяжных интересуют только факты, касающиеся совершенных правонарушений, и мне неясно, какое отношение имеют вопросы адвоката к определению степени вины подсудимого.

— Ваша честь, — отпарировал Томасси, — я полагаю, прокурор хотел сказать — определению степени вины или невиновности подсудимого. Мои вопросы вполне уместны и направлены на то, чтобы члены жюри присяжных ознакомились с характером и образом жизни Стенли Урека. К сожалению, шрам на лице негра или представителя какого-либо национального меньшинства обычно ассоциируется у нас с ножевой дракой или другой формой насилия. — (Негритянка, сидевшая среди членов жюри, согласно кивнула) — Ваша честь, я выяснял происхождение шрама, чтобы присяжные могли более объективно оценить действия подсудимого. Могу я продолжать?

Брамбейчер кивнул. Кантор все еще стоял.

— Вы хотите что-нибудь добавить, мистер Кантор, или подождете своей очереди?

Кантор сел.

— Вы купили билет на праздничный вечер?

— Да, сэр.

— Вы пришли с друзьями?

— Да, сэр.

— Ваши друзья учатся в школе Оссининга?

— Да, сэр.

— Вы танцевали?

— Нет, сэр.

— Объясните, пожалуйста, почему?

— Я не умею танцевать.

— Ну, не надо смущаться, я тоже не силен в танцах.

По залу пробежал смешок. Сукин ты сын, думал Кантор, что-то торопливо записывая в блокнот.

— Вы присутствовали на показе фокусов?

— Да, сэр.

— Они вам понравились?

— Да, сэр.

— В тот вечер вы участвовали в драке?

Урек на мгновение замялся.

— Да, сэр.

— Что стало причиной драки? Не торопитесь с ответом, хорошенько подумайте.

— Видите ли, шел снег.

— Да, да, продолжайте.

— После танцев я и мои друзья ждали, что кто-нибудь подвезет нас домой. Было очень холодно. Наконец осталась только одна машина, и мы укрылись в ней.

— Как это?

— Залезли в нее, чтобы не замерзнуть. Мы не предполагали, что владелец будет возражать. Мы же никуда не уехали, а просто грелись.

— И кто-то стал возражать против того, что вы сидели в машине?

— Да, сэр.

— Кто же?

— Мистер Джафет.

— Мистер Джафет вел у вас какой-нибудь предмет?

— Да, сэр. Биологию.

— Мистер Джафет узнал вас?

— Да, сэр. Он велел нам вылезать из машины.

— Стояла ли у школы еще хоть одна машина, в которой вы могли немного погреться?

— Нет.

— Почему вы не зашли в здание школы и не подождали там?

— Мы не знали, кто из наших родителей заедет за нами, и не хотели пропустить машину. Мы опасались, что она проедет мимо, если на дороге никого не будет. Родители могли подумать, что нас подвез кто-то еще.

— Мистер Джафет был один, когда он приказал вам выйти из машины?

— Нет, с ним был его сын, показывавший нам все эти фокусы, и девушка, с которой он целовался, пока не приехал мистер Джафет.

— Как вы среагировали на приказ выйти из вашего убежища?

— Я рассердился, но все равно решил помочь донести чемоданы. У них было два тяжелых чемодана, и я подумал, что они довезут нас до дома, если мы поможем им их нести.

— Что произошло потом?

— Мистер Джафет сказал, чтобы я не трогал чемоданы.

— А дальше?

— Девушка обозвала меня дураком.

— И что вы сделали?

— Я дернул ее за волосы.

— Это все?

— Кажется, я заломил ей руку за спину.

— Вы сожалеете об этом?

— Конечно, но она не подумала извиниться, обозвав меня.

— Что было дальше?

— Ну, младший Джафет ударил меня по руке. Я не мог дать ему спуска, все происходило на глазах у моих друзей, и ударил в ответ. Завязалась драка.

Мистер Джафет обнял Эда за плечи. Тот сидел, опустив голову на руки, скрещенные на спинке стула предыдущего ряда.

— Что произошло после этого? Не торопитесь.

— Мистер Джафет прыгнул на меня.

— Вы ударили мистера Джафета?

— Я никогда не посмел бы поднять руку на учителя.

— Что сделал мистер Джафет?

— Он начал бить меня кулаками по спине и дергать за волосы.

— В ответ вы ударили его?

— Нет, сэр.

— Вы намеревались убить Эда Джафета?

— Я никого не хотел убивать, клянусь вам!

— У вас была цепь?

— Да, сэр.

— Где вы взяли цепь?

— Я нашел ее около школы.

— Что вы с ней сделали?

Урек опустил голову.

— Лучше рассказать обо всем. Что вы сделали с цепью?

— Я ударил ею по ветровому стеклу. Он не позволил нам укрыться от снега в машине.

— Вы разбили стекло?

— Оно разбилось. Я не ожидал, что оно разобьется.

— Вы сожалеете о том, что разбили ветровое стекло?

— Да, сэр.

— Если бы страховая компания решила взыскать с вас стоимость стекла, вы стали бы платить?

— Конечно, сэр.

— Вы пришли на праздничный вечер с целью причинить вред Эду Джафету?

— Нет, сэр.

— Вы в этом клянетесь?

— Клянусь, это правда.

— Ваш свидетель, — сказал Томасси, обращаясь к Кантору.

— Вы когда-нибудь убили какое-нибудь животное? — начал прокурор.

В ту же секунду Томасси вскочил на ноги.

— Ваша честь, — возмущенно воскликнул он, — на прямом допросе ничего не говорилось о животных. Мы хотим выяснить, причинил ли подсудимый вред человеческому существу, и я уже задавал этот вопрос. Если мистер Кантор что-то не расслышал, он может задать его вновь.

— Я думаю, вы не должны выходить за пределы, ограниченные сведениями, содержащимися в ответах свидетеля во время прямого допроса, — согласился судья Брамбейчер.

Томасси сел, довольный решением судьи. Кантору пришлось начинать сначала.

— Вы сказали, что нашли цепь. Где вы ее нашли, на снегу или под снегом?

Урек молчал.

— Ваша честь, прошу вас объяснить свидетелю, что он должен отвечать на поставленный вопрос.

— Я должен отвечать «да» или «нет», — огрызнулся Урек.

— Вы нашли цепь на снегу?

— Нет.

— Вы нашли ее под снегом?

— Я просто нашел ее.

— Где?

— Там, где она лежала.

— Вы ударили Эда Джафета цепью?

— Нет. Я ударил его рукой.

— В момент удара вы держали цепь в этой руке?

— Я не помню.

— Вы помните, как душили Эдварда Джафета?

— Нет.

— Каким же образом он получил серьезные повреждения в области шеи?

— Мы дрались.

— Как вы оцениваете…

— Я протестую! — вмешался Томасси. — Свидетель не врач.

— Протест принимается.

— Если бы мистер Джафет не бил вас по спине и не дергал за волосы, вы бы задушили Эда Джафета до смерти?

На этот раз Томасси даже не успел раскрыть рот.

— Не мог бы прокурор задавать вопросы, на которые свидетель может дать ответ? — сказал судья Брамбейчер.

— Вы брали со школьников по двадцать пять центов в месяц за охрану шкафчиков в раздевалке?

— Мне очень жаль, — ехидно улыбнулся Томасси, — но этот аспект не рассматривался во время прямого допроса.

— Ваша честь, — возразил Кантор, — если исходить только из ответов свидетеля на вопросы адвоката, может сложиться впечатление, что у этого молодого человека разве что не растут крылышки и, уж во всяком случае, он не совершил в жизни ни одного дурного поступка. Я имею право выяснить, так ли это.

Судья подозвал к себе Кантора и Томасси.

— Мистер Кантор может задать этот вопрос, если он сомневается в достоверности прочих показаний свидетеля. Протест отклоняется.

Томасси глубоко вздохнул. Ему оставалось только надеяться, что Урека не поймают на лжи.

Кантор повторил вопрос:

— Вы брали со школьников по двадцать пять центов в месяц за охрану шкафчиков в раздевалке?

Урек взглянул на Томасси. Тот едва заметно кивнул.

— Да, сэр, — ответил Урек.

— Эту обязанность возложила на вас администрация школы?

— Нет, сэр.

— Что происходило в том случае, когда школьник отказывался платить?

— Они все платили.

— Все? — настаивал Кантор.

Урек вновь взглянул на Томасси, но не понял, какого ответа ждет адвокат.

— Джафет не платил.

— Вы угрожали Джафету? Вы говорили, что он пожалеет о своем отказе?

— Нет, сэр. Я никому не угрожал.

— Не могли бы вы вернуться к интересующим нас событиям? — вмешался судья, начиная терять терпение. — Ваши вопросы только уводят нас в сторону.

Кантор чувствовал, что вероятность вынесения обвинительного приговора стремительно приближается к нулю.