Ричард Фримен - Око Озириса

— Тише, тише, дорогой сэр! — воскликнул испуганно поверенный. — Нельзя так говорить, особенно здесь. Прошу, умоляю: сдерживайте ваши чувства!..

— Простите, Марчмонт, — отвечал виновато м-р Беллингэм. — Я буду следить за собой. Я буду совсем скромен. Не стану даже смотреть в его сторону, а то не выдержу и схвачу его за нос!..

Такая форма скромности заставила Марчмонта посадить меня и мисс Беллингэм между ее отцом и его врагом.

— Кто этот длинноносый малый, что разговаривает с Джеллико? — спросил м-р Беллингэм.

— Это м-р Лорам, юрисконсульт м-ра Хёрста, а веселого вида господин рядом с ним — наш юрисконсульт, м-р Хиз, очень способный человек и, — прибавил он шепотом, прикрывшись рукой, — великолепно подготовленный д-ром Торндайком.

В это время вошел судья и занял свое место.

Он был немного странного вида и напоминал лягушку своим коротким лицом с выпуклыми глазами. У него была также совершенно лягушачья манера прихлопывать веки, точно он проглатывал крупного жука, — единственное внешнее проявление его волнения.

М-р Лорам встал и ознакомил суд с делом. После этого судья откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, точно готовясь перенести болезненную операцию.

— Настоящий процесс, — объявил м-р Лорам, — вызван необъяснимым исчезновением м-ра Джона Беллингэма 23 ноября 1902 года. После этого числа ничего не было слышно о нем, и так как по известным основательным причинам надо считать его умершим, то главный наследник по его завещанию, м-р Джордж Хёрст, обращается в настоящее время к суду за разрешением признать завещателя умершим и утвердить завещание. Обстоятельства исчезновения завещателя во многих отношениях были весьма странные, причем самой странной чертой исчезновения было то, что оно было полное и неожиданное.

Тут судья ровным и тихим голосом заметил, что было бы, пожалуй, еще более замечательно, если бы завещатель исчез постепенно и не вполне.

— Без сомнения, милорд, — согласился м-р Лорам, — но важно то, что завещатель, будучи человеком порядка и регулярной жизни, исчез упомянутого числа, не оставив никаких обычных распоряжений по ведению своих дел, и с тех пор о нем не было ни слуху, ни духу.

После этого предисловия м-р Лорам сообщил историю событий, связанных с исчезновением Джона Беллингэма. Это было все то, что я прочитал в газетах. Изложив факты перед присяжными, он стал обсуждать их значение.

— Предположение, что он умер, — настаивал м-р Лорам, — единственное возможное объяснение его исчезновения. Предположение это к тому же недавно получило убедительное и ужасное подтверждение. В Сидкепе нашли в июле месяце кости левой человеческой руки без третьего пальца. Другие части того же тела нашлись в разных местах близ Эльтама и Удфорда — в местности, где завещателя видели последний раз в живых.

Врач, осматривавший останки, говорит о костях человека около шестидесяти лет от роду, пяти футов и восьми дюймов роста, крепкого сложения. Другой свидетель утверждает, что исчезнувший человек был приблизительно лет шестидесяти, ростом пять футов восемь дюймов, хорошо сохранившийся, очень крепкого сложения. Поражает тот факт, что завещатель носил на безымянном пальце кольцо, которое сидело так крепко, что не снималось, а среди найденных останков нет безымянного пальца. Кольцо, джентльмены, было совершенно особенное и, будь оно найдено, послужило бы явной уликой. Одним словом, найденные кости представляют останки человека, совершенно схожего с завещателем, и все они были подброшены в разные места, приблизительно в одно и то же время, как исчез завещатель. Согласно с этим, когда вы выслушаете свидетельство компетентных людей о найденных костях и о фактах, относящихся к исчезновению завещателя, я надеюсь, что вы вынесете приговор согласно с этими свидетельствами.

М-р Лорам сел, надел пенсне и стал просматривать бумаги.

Пристав ввел первого свидетеля. Это был м-р Джеллико, который, заняв место, устремил неподвижный взгляд на (по-видимому) не замечавшего этого судью. М-р Лорам обратился с вопросом:

— Вы были поверенным и доверенным лицом завещателя?

— Был и остался.

— Давно ли вы были знакомы с ним?

— Двадцать семь лет.

— Как по-вашему, способен ли он был скрыться неожиданно и прекратить сношения с друзьями?

— Нет.

— Будьте добры объяснить, почему вы так думаете?

— Это совершенно не согласовывалось бы с его привычками и характером. Он был необыкновенно точен и аккуратен в деловом отношении. Уезжая за границу, он всегда сообщал мне свои адреса или, если отправлялся в места, лишенные сообщений, то заранее совещался со мной.

— Были ли у него причины скрываться?

— Нет.

— Когда и где видели вы его последний раз?

— В шесть часов вечера четырнадцатого октября тысяча девятьсот второго года.

— Будьте любезны рассказать, что при этом происходило?

— Завещатель зашел в мою контору и мы с ним вместе отправились в его квартиру, а немного спустя туда явился д-р Норбери осмотреть древности, которые завещатель предложил в дар Британскому Музею. Пожертвование состояло из мумии, четырех Канопских сосудов и другой погребальной утвари. Но из всех предметов прибыла только мумия. Остальное должно было прибыть через неделю. Д-р Норбери должен был сообщить директору Музея и получить от него инструкции, прежде чем перевозить вещи в Музей. Завещатель поэтому дал мне инструкции по перевозке вещей, так как сам он должен был уехать из Англии в тот же вечер.

— Инструкции эти имеют какое-нибудь отношение к делу?

— Мне кажется. Завещатель уезжал в Париж и оттуда, может быть, в Вену. Он поручил мне распаковывать вещи и сохранять их, вместе с мумией, в особой комнате три недели. Если бы ему не удалось вернуться к этому времени, то он просил известить администрацию Музея, что вещи можно взять, когда угодно.

Я понял тогда, что завещатель не знал точно продолжительности своего отсутствия.

— Вы знаете точно, куда он поехал?

— Нет. Он выехал из дому в шесть часов. На нем было длинное пальто. Он взял с собой чемодан и зонтик. Я простился с ним у порога и посмотрел ему вслед. Я не имел понятия, куда он отправился. И больше я его не видел.

— Вы не получали от него известий после отъезда?

— Нет. Я больше о нем ничего не слыхал и от него ничего не получал. Через три недели я сообщил в Музей относительно вещей. Через пять дней приехал д-р Норбери, он официально принял пожертвование, и вещи были перевезены в Музей.

— Когда вы после этого услышали о завещателе?

— Двадцать третьего ноября, в четверть восьмого вечера, м-р Джордж Хёрст приехал ко мне и сказал, что завещатель был у него в его отсутствие и вошел в его кабинет подождать его. По возвращении м-ра Хёрста было обнаружено исчезновение завещателя; он не предупредил слуг о своем уходе, и никто не видел, как он оставил дом. М-р Хёрст был поражен и поспешил в город известить меня. Я также сообразил, что это обстоятельство странное, особенно ввиду того, что я не имел сведений о завещателе. И мы оба решили, что нужно уведомить м-ра Годфри Беллингэма о том, что случилось.

Мы вместе с м-ром Хёрстом отправились с первым поездом в Удфорд, где жил тогда м-р Годфри Беллингэм. Мы приехали туда в пять минут девятого и узнали от служанки, что его нет дома, но что его дочь в библиотеке — отдельном здании через двор. Служанка с фонарем провела нас в библиотеку. Там мы нашли м-ра Беллингэма и его дочь. Беллингэм только что вернулся через заднюю калитку, звонок от которой проведен был в библиотеку. Когда мы шли из библиотеки в дом, я увидал при свете фонаря маленький предмет на лугу. Я указал на него; его подняли и узнали в нем скарабея, которого завещатель носил как брелок. Колечко брелока было сломано. В доме мы спросили, не было ли посетителей. Но все слуги утверждали, что никто не приходил ни после обеда, ни вечером. М-р Годфри и мисс Беллингэм уверяли, что они не слышали ничего о завещателе, не видали его и не знали, вернулся ли он в Англию. На следующее утро я снесся с полицией и просил приступить к розыскам. По розыскам оказалось, что чемодан с инициалами Д. Б. был найден невостребованным в кладовой вокзала Черинг-Кросс. Я удостоверил, что чемодан был тот же, который завещатель взял с собой из дому на Куин-Сквер. Я признал также и содержимое. Служащий станции сообщил мне, что чемодан был сдан двадцать третьего около четырех часов 15 минут пополудни. Он не помнил, кто сдавал. Чемодан оставался на станции невостребованным три месяца, потом был передан мне.

М-р Лорам, сделав заметки у себя, сказал:

— Вы говорите, м-р Джеллико, что знали завещателя очень близко двадцать семь лет. Замечали ли вы когда-нибудь, чтобы он носил кольца на руках?

— Он носил на безымянном пальце кольцо древнего образца со знаком «Око Озириса». Это было единственное кольцо, которое я у него видел.