Наталья Александрова - Альковная тайна содержанки
Входная дверь распахнулась, и хозяин вернулся в комнату в сопровождении сутулого гостя. Тот откинул капюшон, и Маркиз увидел бритую наголо голову и оттопыренные уши Дракулы.
– Как жизнь? – осведомился бритоголовый, потирая руки и оглядывая интерьер. – Все один кукуешь? Не женился? – и он разразился неприятным каркающим смехом.
– На черта мне эта жена! – раздраженным плаксивым голосом отозвался Станислав. – От этих баб одни неприятности! Была у меня жена, так при разводе как липку ободрала!
– Это ты верно говоришь, что от баб одни неприятности, – проговорил Дракула, понизив голос. – Кстати, моя-то подруга к тебе на днях заходила?
– А то ты не знаешь! – вскинулся Станислав. – Заходила и марку приносила… фальшивку, между прочим!
– Ты в этом уверен? – осведомился гость. – Ничего не путаешь?
– Ты говори, да не заговаривайся! – вскинулся Станислав. – Уж про марки-то я все знаю! Фальшивый твой Маврикий, на все сто процентов! Бумага не та! У меня пальцы лучше всякого прибора! – он поднял руки и пошевелил в воздухе длинными подвижными пальцами. – Это школьника можно обмануть, который на завтраках рубль сэкономил, чтобы «космическую серию» купить, а такого старого зубра, как я, на мякине не проведешь!
– Ну, коли так – спорить не буду! – протянул Дракула. – Тебе виднее…
– Может, выпить хочешь? – суетливо предложил Станислав. – Огурчиком своим закусить? У меня огурчики хорошие, крепенькие…
– Не пью, – ухмыльнулся гость. – Здоровье берегу… оно мне еще пригодится. Ты мне лучше вот что скажи, Стасик: ты про эту марку никому не говорил?
– Кому? – отмахнулся хозяин. – Ты же знаешь – в клуб я ни ногой, после того как они меня опозорили, и ко мне никто не ходит… живу один, сам видишь…
– Это хорошо, – удовлетворенно проговорил бритоголовый и поднялся из-за стола. – Это очень хорошо. Как у тебя, шея не болит?
– Не жалуюсь… – Станислав удивленно покосился на гостя. – А что это ты задумал?
– Да ничего такого… – тот медленно двинулся вокруг стола, приближаясь к хозяину. – Не болит, говоришь? Ну, все равно позвонки вправить не помешает…
С этими словами он вытянул вперед длинные руки с огромными, сильными ладонями.
– Эй, ты чего? – Станислав вскочил, опрокинув стул, и попятился, не сводя глаз со своего страшного гостя. – Ты что это собрался делать?
– Да ничего такого, – Дракула двигался вперед, не сводя с хозяина пристального, гипнотизирующего взгляда. – Ты, Стасик, не суетись, тебе же лучше будет. Я тебе больно не сделаю – раз, и готово. Как куренку, шею сверну…
– За что?! – вскрикнул Станислав, отступая еще на шаг. – Что я тебе сделал?
– Ничего, – Дракула шагнул в сторону, отрезая путь к двери. – И не сделаешь, потому что не успеешь. Ты не обижайся на меня, Стасик, я к тебе не со зла… просто знаешь ты лишнее, вот и придется роток тебе закрыть…
Маркиз чуть заметно приоткрыл дверь чулана. Дракула уверенно наступал на Станислава, не глядя по сторонам, к тому же он стоял спиной к Лене. Воспользовавшись этим обстоятельством, Маркиз пригнулся и, выскользнув через низкую дверцу, бесшумно перебежал к столу и юркнул под него.
Отсюда ему были видны только ноги участников драмы. Ноги Станислава в разношенных шлепанцах пятились, отступая, ноги бритоголового убийцы в замшевых ботинках на толстой рубчатой подошве неотвратимо надвигались. Оба человека медленно двигались вокруг стола, словно исполняя сложный танец, и расстояние между ними неумолимо сокращалось.
Вдруг Маркиз заметил на полу закрытый люк подпола. Ноги в рубчатых ботинках прошли по этому люку, переступив через ржавое металлическое кольцо. Станислав снова попятился, при этом один разношенный тапок свалился с его ноги. Дракула наступил на этот тапок, сделал еще один шаг…
Леня высунул руку из-под стола, ухватился за кольцо и бесшумно откинул тяжелую крышку люка. Потом он достал из кармана шариковую ручку и бросил ее на пол за спиной бритоголового.
Ручка с сухим стуком упала на пол и покатилась.
Дракула резко развернулся на этот звук, шагнул… и рухнул в открытый проем люка.
Маркиз выскочил из-под стола, захлопнул крышку и поспешно подтащил комод, так что он своим весом наглухо заблокировал выход из подпола.
– Эй, парень, ты откуда взялся? – испуганно залепетал Станислав. – Я же тебе велел уходить!
– Это что – вместо благодарности? – осведомился Маркиз. – Кажется, я только что спас вам жизнь!
– Ну, это… да… того… спасибо, парень… – забормотал Станислав. – Все одно, уходить надо отсюда… он такой человек – в покое меня ни за что не оставит!
– Ну, пока-то он не опасен, – Маркиз взглянул на придавленную комодом крышку люка, из-под которой не доносилось ни звука. – Так что у нас есть несколько минут, чтобы поговорить.
– О чем это? – с прежней неприязнью воскликнул Станислав, но опомнился и понизил голос:
– Ну, чего надо-то? Ладно, парень, спрашивай! Так и быть, поговорим…
– Расскажите-ка мне про «Розовый Маврикий»! – проговорил Маркиз, не сводя глаз с филателиста.
– Какой-такой Маврикий? – забормотал тот, пряча глаза. – Не знаю никакого Маврикия!
– Только что вы, кажется, утверждали, что знаете о марках все, что вы – старый зубр, великий филателист и на мякине вас не проведешь, а теперь утверждаете, что не знаете про одну из самых знаменитых марок в истории!
– Ну, не то что не знаю… – Станислав вздохнул. – Конечно, знаю! Кто же про нее не знает…
Остров Маврикий, расположенный в Индийском океане, к востоку от Мадагаскара, открыл в 1505 году португальский мореплаватель Маскарен. Португалия не смогла удержать за собой плодородный остров, его отбили французы, которые и владели им до 1810 года. Он даже назывался в то время Иль де Франс, то есть Французский остров. Однако потом ситуация переменилась, остров перешел в руки англичан, от которых и получил современное название. Маврикием этот остров был назван в честь знаменитого польского авантюриста Маурициуса Беневского, соратника великого Костюшко, который некоторое время был его правителем, а потом провозгласил себя императором Мадагаскара.
Население острова росло, хозяйство развивалось. Маврикий поставлял в Англию сахарный тростник, кофе и рис. Корабли постоянно посещали главный порт острова, город Порт-Луи. Разумеется, у острова было оживленное почтовое сообщение с метрополией и со всем остальным населенным миром.
И вот в 1846 году губернатор острова решил по поводу дня рождения королевы Виктории выпустить памятные почтовые марки. Тем самым он хотел убить сразу двух зайцев – почтить обожаемую королеву и обеспечить свое почтовое ведомство знаками почтовой оплаты, в которых ощущался недостаток.
На всем острове нашелся единственный человек, который мог выполнить такую работу – ювелир и гравер Йозеф Бернард. Именно ему и поручил почтмейстер Браунриг изготовить клише для двух марок – достоинством в один пенни для внутренней корреспонденции и в два пенса для заграничных писем.
Ювелир оказался человеком рассеянным и неторопливым. Он почти год гравировал портрет королевы для заказанных марок. Ведь портрет королевы – работа серьезная и ответственная, спешка в таком деле недопустима. Когда наконец эта важная работа подошла к концу и оставалось выгравировать только номинал и обычный текст, он то ли от рассеянности, то ли спьяну вместо традиционной надписи «Post paid», что значит «почтовый сбор оплачен», вывел надпись «Post office», то есть «почтовая контора». Возможно, его сбила с толку вывеска почтовой конторы, которую он постоянно видел из своего окна.
Так или иначе, но рассеянность ювелира обеспечила ему почетное место в истории филателии.
Закончив изготовление клише, рассеянный ювелир отпечатал с него семьсот марок на бумаге двух цветов – голубоватой и светло-оранжевой, и отнес свое изделие заказчику.
Почтмейстер, увидев марки со странной надпечаткой, пришел в ужас. Но делать было нечего – марки были срочно нужны для функционирования островной почты. Тогда он распорядился допечатать еще триста марок для круглого счета, и тысяча марок с ошибкой отправилась в путешествие по всему миру.
Конечно, большая часть этих марок была вскоре безвозвратно утеряна, сгорела в печах и каминах адресатов или отправилась на свалку, и когда в Англии, а затем и во всем цивилизованном мире возникла мода на коллекционирование почтовых редкостей, в особенности же – марок с различными ошибками и опечатками, изделия рассеянного гравера Йозефа Бернарда оказались одними из самых редких, а потому и самых ценных марок в мире.
Среди филателистов они получили название соответственно «Голубой Маврикий» и «Розовый Маврикий» (розовыми называют те марки, которые в действительности отпечатаны на блекло-оранжевой бумаге).
Всего к началу двадцатого века сохранилось двадцать пять марок: тринадцать голубых и двенадцать «розовых».
