Сергей Алексеев - Удар Молнии
Под небольшой рубрикой "Пожары", непроизвольно притянувшей внимание, сообщалось о пожарах в Москве и Московской области за истекшие сутки причины, сумма ущерба, погибшие... И вдруг глаз зацепился за фамилию, от которой сразу же пересохло во рту и стали тесными хромовые цыганские сапоги...
6
Похороны "генерала Дрыгина" состоялись на Ваганьковском кладбище на третий день после пожара. Наружка детально отсняла всех присутствующих, особенно случайных, в том числе и могильщиков, и тех, кто в тот час скорбел у соседних могил. Самого Кархана не было, однако обнаружилось четыре неустановленных лица, которые затем сели в одну машину и уехали. Двое из них "засветились" в Дубках, двое других уже попадали в фото- и телекадры Сыча раньше. Неизвестные отсняли на видео весь ритуал похорон, причем тоже снимали его в лицах, и часто - закрытый гроб генерала. Вели себя очень свободно: оператор седьмого отдела снял кадры, как один из "ореликов" долго держал крупный план "вдовы" генерала. Видимо, Кархан должен был отчитываться за срыв операции перед своими хозяевами, искал доказательства истинности смерти бывшего командира "Молнии".
Он поверил в пожар. Но не освободил генеральскую дочь.
На похоронах присутствовал почти весь состав "Молнии". Просматривая пленку, генерал отметил, что "зайцы" не потеряли формы, вели себя соответствующим образом и после ритуала на двух "Икарусах" поехали в бывшую пельменную, снятую для "поминок". Туда впускали строго - в дверях стояла охрана, поэтому "орелики" потолкались у входа и уехали. Генерал хотел побывать на своих поминках, однако Сыч убедил пока не высовываться. Эти "неустановленные лица" отправились на Ленинградский проспект, о чем князь Тучков доложил по телефону еще до просмотра пленки, привезенной Сычом.
И еще до Сыча дед Мазай получил полную развединформацию о трикотажной фабрике товарищества "Гюльчатай". Крестинин и Кабанов явились к нему утром в день похорон, сразу же после того, как выбрались с объекта. Сидели на кухне небритые, в грязных синих халатах, провонявших то ли затопленными подвалами, то ли канализацией, рассказывали, комментировали видеоматериал, отснятый на фабрике.
Сычовская разведка еще не отрабатывала этот объект и пока держала под наблюдением. А материал Крестинина был не просто любопытным, а сверхинтересным в оперативном плане. Хотя Кати там не оказалось... На фабрике работал всего один цех на двух этажах четырехэтажного основного здания и выпускал на суперсовременном оборудовании женские колготки, которые заклеивались в импортную упаковку, производимую тут же, мужские свитера и пуловеры с отечественной этикеткой. Два же первых этажа были превращены в складские помещения, доверху забитые самой разнообразной продукцией - от водки "Распутин" немецкого производства до венгерских колбас, американских сигарет и кока-колы. Но все это были "горчичники", отвлекающие предметы, как, впрочем, и сваленные за цеховым зданием цветные металлы - медь и бронза в виде троллейбусного контактного провода, труб, автомобильных радиаторов и искореженного проката. Для отвода глаз был организован и автосервис для иномарок, десятка два которых стояло на территории фабрики. Изюминка "Гюльчатай" скрывалась даже не в двенадцати молодых мужчинах славянского происхождения, живущих временно на первом этаже в небольшом боксе, где прежде была контора. Парни эти вели себя странно: не будучи запертыми, никуда не выходили, особенно когда на фабрике начиналась смена, спали одетыми на матрацах, расстеленных на полу, играли в карты, не пили, курили в строго отведенном месте и не выполняли на фабрике никаких функций. Они, словно новобранцы, ждали отправки и коротали время. Судя по поведению - а Володя Шабанов снимал их трижды, делая крупный план тех, кого возможно, - большинство из них побывали в лагерях, о чем говорили наколки, своеобразная мимика и движения пальцами при разговорах, так называемые "панты". Замкнутое мужское общество лишь обострило эти детали. Имея один этот видеоматериал, через МВД можно было точно установить личности некоторых жильцов фабрики.
"Красоту" личика "Гюльчатай" Крестинин с Шабановым угадали после нескольких часов пребывания на территории трикотажки, однако не сразу смогли поднять ее паранджу. Они несколько раз подкрадывались к проходной фабрики почти ничем не примечательному каменному строению, выходящему лицевой стороной на Вятскую улицу. Шабанов много раз наезжал камерой на стены со всех сторон, детально показывал старую шиферную крышу и снимал все подъезжающие автомобили и людей, входящих и выходящих с фабрики. Когда на экране появился грузовик "ГАЗ-53", Шабанов остановил кадр.
- Вот, товарищ генерал, привезли игрушку. Сейчас станут разгружать.
Машина въехала на территорию и остановилась сразу у ворот. Съемка была в режиме, ранним утром, к тому же скрытой и неуправляемой камерой, поэтому качество было соответствующее. Однако хорошо запечатлелось, как два человека вытащили из будки грузовика тяжелый ящик, внешне напоминающий обыкновенный деревянный, в который упаковывают гвозди. Они втащили его в проходную со стороны фабрики и пропали из поля зрения.
- Что это? - спросил генерал.
- Непонятно что, - отозвался Крестинин. - Надо бы Тучкову показать. Он спец по саперному делу. Сейчас будут кадры, только на другой кассете.
В проходной днем и ночью стояли два охранника - молодые, здоровые парни в камуфляже, много раз снятые крупным планом во всех ракурсах. Проникнуть к ним в дежурку с кондачка было невозможно, поэтому съемка велась через двойное стекло. Фигуры людей двоились, расплывались в полуосвещенном помещении, однако было заметно их устремление к потолку. На несколько мгновений оптические оси стекол совпали, и в остановленных кадрах довольно хорошо было видно ноги человека, стоящего на столе. Затем в поле зрения камеры вновь оказалась крыша проходной.
- Склад довольно оригинальный, - пояснил Крестинин. - Не зря говорят, самые дорогие ценности лучше всего прятать на виду. К тому же проникнуть на крышу можно с улицы, даже не въезжая во двор.
Шабанов поставил еще одну кассету, отмотал нужный метраж.
- Сейчас игрушки покажем. Смотрите сами, товарищ генерал.
Сначала в кадре около минуты стояли три серых ящика, напоминавших "малямбы" с патронами, только квадратного сечения и с крышками на петельных зажимных замках. Потом пошел крупный план содержимого. Шабанов качал камеру, пытаясь "посмотреть" ею со всех сторон на предмет, из-за ребер по бокам напоминавший электромотор с пластмассовой коробкой наверху. Генерал попросил прокрутить еще раз и остановил кадр:
- Что за устройство? Электромотор?
- Похоже... Но это баллон с ребрами жесткости, - сказал Шабанов. - Я его еще рукой пощупал - гладкий на торцах и без опорных лап. Но на коробке есть два винта клемм, школьные такие, с "барашками".
- Ящики без маркировки? - спросил дед Мазай.
- Чистые, и штука эта без единого пятнышка, цвет в темноте не разобрал...
- Интересная игрушка, - потерял интерес генерал. - Но поймите, мужики, мне сейчас не до игрушек... Кассеты оставьте, Сыч посмотрит.
- Может, Тучкова привезти, Сергей Федорович? - осторожно спросил Крестинин. - Ящики как пришли, так и уйти могут. Это же не фабрика перевалочная база.
- Возможно, у Тучкова будет сегодня работа, - остановил его генерал. - Вы бы, ребята, нашли мне место... для пыточной камеры. Лучше всего дачу. Сейчас на дачах народу нет, тихо.
- Сегодня? - смирился альфовец Крестинин, умеющий подчиняться.
- Сегодня к вечеру. И обеспечьте конспирацию. Он проводил бывших "зайцев" и целый день выслушивал и снова ждал докладов Глеба Головерова о всех передвижениях Кархана. Генерал все-таки надеялся, что после похорон, убедившись в "смерти" отца, бывший коллега-"грушник" отпустит Катю. Не отпустил...
Отсмотрев видеоматериалы Сыча, дед Мазай выключил телевизор и умолчал о развединформации, принесенной с трикотажной фабрики.
- Кархана буду брать и пытать я! - заявил он. - Так что извини, товарищ полковник. Теперь тебе придется терпеть.
Сыч не мог ни запретить ему сделать это, ни позволить - не имел сейчас перед ним ни прав, ни власти. Поэтому он промолчал и тем самым как бы одобрил партизанщину.
Был восьмой час вечера. По последним данным, Кархан находился сейчас в ресторане "Третий Рим" - то ли ужинал, то ли с кем-то встречался, то ли справлял поминки по деду Мазаю. Брать его следовало на обратном пути к Ленинградскому проспекту. Имея дело с профессионалом, не нужно было изобретать всевозможных оперативных изысканных "блюд", которые он мог быстро раскусить и очень легко уйти из рук. Требовался грубый, приземленно-бытовой план операции захвата, и Головеров провел его без осложнений. Кархана "водили" по городу на двух отечественных машинах Головерова и Отрубина попеременно. Новенький, последней модели "Опель" Тучкова для этой цели не годился из-за приметности. Однако хорошо послужил на завершающем этапе: Князь сам нарушил правила, подставил сверкающий зад машины под бампер и левое крыло серой неприметной "Волги" и резко затормозил. Улица была подходящая - не нагруженная транспортом в вечернее время. Из кабины выскочили два крутых "отморозка", по-бандитски стриженных наголо, бесцеремонно выволокли Кархана, а его водителя вырубили сразу, как только он открыл рот в свое оправдание. Кархан попытался откупиться на месте, вытащил бумажник с долларами. Его тут же отняли и дали еще по физиономии. Тучков, до этого сполоснувший рот коньяком, только орал на всю улицу, матерился по-зэковски и обещал за разбитую машину сделать из Кархана "петуха". Обоих "чайников" затолкали в "Опель" - водитель был еще без сознания, Кархану приставили к боку ствол ТТ и поехали. "Волгу" с разбитым передком бросили у тротуара с незапертыми дверцами: если не уберет ГАИ, к утру от нее останется один остов...
