Убийство в старой опере - Лана Шер
Лана смотрела на него с любопытством.
«Интересно, он ненавидит всех красивых женщин или у него личная неприязнь только ко мне? Что бы ни сказала, я его бешу. Казалось бы, такой выдержанный, но абсолютно теряет контроль над собой», – подумала Лана, смотря на покрасневшее от злости лицо Добберта, и как ни в чем не бывало произнесла:
– Тем не менее все в городе говорят, что Штайн не мог убить Арину. Не такой он человек, да он бы и не смог физически, у него не хватило бы сил.
Чувствуя, что теряет контроль, стараясь изо всех сил взять себя в руки и говорить ровным голосом, Маркус съязвил:
– Что еще говорят в городе?
Сделав вид, что не уловила сарказма, Лана продолжила:
– Все в один голос утверждают, что это сделал муж Арины. А раз говорят, значит, для этого есть основания. Дыма без огня не бывает. Ее смерть никому не была так выгодна, как ему. Единственное непонятно, зачем обставлять убийство таким сложным образом – в людном месте, да еще отсекать голову, уродовать лицо так, чтобы невозможно было опознать. Скорее всего, это было сделано для того, чтобы выиграть время. Но для чего? Время требовалось только отцу, чтобы успеть переоформить счета и имущество.
– Послушайте, у мужа убитой алиби. Он всю ночь находился в доме ее родителей.
– Ну да, как будто специально, чтобы обеспечить себе алиби. Так никто и не говорит, что он лично убивал. Нанял для этого каких-нибудь головорезов.
– Штайн во всем сознался. Он встретился с Ариной, чтобы поговорить спокойно, без свидетелей и предложить ей вариант возврата денег. Арина стала его оскорблять, орать и унижать, он не выдержал и убил ее. Есть чистосердечное признание.
– Это неправда. Скорее всего, он себя оговаривает, потому что ему пообещали простить долг и растрату в ночном клубе, если он возьмет на себя убийство. И это мог быть только муж Арины, ведь именно ему достанется в наследство клуб. Таким образом он убьет двух зайцев одним выстрелом: и от партнера в клубе избавится, и отведет от себя подозрения. Почему вам это не очевидно?
Она прищурилась и наклонилась ближе к Маркусу.
– Вам самому все это не кажется просто смешным? Или для вас истина вообще не важна, а важно только реализовать свои амбиции и выслужиться перед начальством? И, «раскрыв» это убийство, заметно продвинуться по служебной лестнице. Ну как же, о том, что Маркус Добберт – герой и гений криминального сыска, можно услышать сегодня из каждого утюга.
Маркус побагровел, его трясло от ярости.
– Полиция – это не гадалка на кофейной гуще. Полиция работает только с фактами, а все факты указывают на то, что Штайн – убийца. И он чистосердечно признался. Я закрываю дело и передаю его в суд, а вам советую заниматься своими детьми и семьей, а также обратиться к психологу и разобраться с излишней тревожностью и, вообще, заняться чем-нибудь полезным и не лезть в дела полиции. Никогда не беспокойте меня более с подобными «мудростями». А сейчас попрошу удалиться из моего кабинета, немедленно, – последние слова он договаривал, перегнувшись через стол и нависнув над Ланой.
– В ваших советах я не нуждаюсь, – проговорила она, повесив сумочку на плечо. – И извините, что побеспокоила. Я думала, вы действительно хотите найти убийцу, а не засадить лишь бы кого, чтобы закрыть дело. Просто была о вас лучшего мнения.
Громко цокая каблучками, она пулей вылетела из кабинета.
Глава 20
Как только за Ланой Шервинг закрылась дверь, Маркус Добберт взял со стола несколько бумаг и разорвал их в клочья.
Это был отчет о закрытии дела для передачи в суд.
Он повернулся и с размаху дважды ударил кулаком в стену. Руку пронзила резкая боль, это отрезвило его и успокоило.
«Черт бы побрал эту идиотку, как бы она опять не побежала жаловаться шефу. А он только обрадовался, что дело закрыто».
Маркус отдышался и, как только дыхание стало ровным, набрал номер на телефоне. Он звонил Котману. Тот ответил практически сразу:
– Судмедэксперт Дирк Котман, слушаю.
– Дирк, будь добр, зайди ко мне с протоколом следственного эксперимента над обвиняемым.
Ровно через десять минут в кабинет вошел Дирк Котман. Сев, он расправил свои моржовые усы – это был обязательный ритуал – и вопросительно посмотрел на Маркуса.
– У меня вопрос, – начал Маркус без всяких предисловий, резко развернувшись на стуле. – Мог ли такой хлюпик, как Штайн, нанести такие тяжкие ранения и отсечь голову? Что говорят результаты эксперимента?
Котман внимательно посмотрел на пунцового Маркуса, затем перевел взгляд на пол, усыпанный клочьями бумаги, немного помолчал, обдумывая ответ, и произнес:
– Если бы не его чистосердечное признание, я бы сказал, что следственный эксперимент провалился с треском. Скажем так: результаты не выдерживают никакой критики.
Он протянул Маркусу один из листов из своей папки.
– Вот, посмотри сам. Удары были нанесены левой рукой, убийца был левша, а Штайн – правша. Удары, которые он наносил, вышли настолько слабыми, что он не смог пробить корпус манекена. А удары, нанесенные убийцей, были очень глубокими, он обладает выдающимися физическими данными. Подозреваемый не смог бы этого сделать. Видел бы ты его! Два раза замахнулся, и пот уже лил с него градом, а убитой было нанесено сорок ножевых ранений. Да он бы там умер. И откуда у него такой редкий нож? Он даже не знал, как его держать.
Маркус положил на стол лист с результатами следственного эксперимента, которые читал, пока Дирк Котман говорил. Покрутился на стуле. От Котмана не ускользнуло, что шеф на взводе. Он хотел сказать что-то еще, но Маркус перебил его:
– Ну хорошо… А как тогда ты объяснишь, что на теле убитой были найдены следы биологических материалов Штайна? Частицы кожи под ногтями, следы пота?
– Тут как раз все объяснимо – незадолго до смерти убитая имела телесный контакт со Штайном.
– Но Штайн клялся, что никаких половых контактов у них не было очень давно. А значит, он соврал. А зачем? И мотив есть – крупный долг, который он не мог отдать. А как объяснить такую улику, как носок, на котором нашли кровь убитой?
Котман ничего не ответил, а только развел руками. Почесал свои усы и потеребил их – он так делал всегда, когда думал. Он смотрел куда-то в стол и качал при этом ногой. Спустя пару минут такого молчания заговорил так, будто сам не очень верил собственным словам:
– Носок могли подкинуть.
Маркус начал злиться еще больше, и от этого голос его прозвучал слишком громко:
– Кто? Зачем кому-то подкидывать ему носок?
– Все знали, что последнее время они ругались из-за денег, и поэтому подставить его было очень легко. Отомстить ему, избавиться от него, засадив в тюрьму, – я не знаю, мало ли зачем.
– А переписка Штайна с убитой, найденная в ее телефоне, где она ему угрожает и требует вернуть деньги в сумме двести восемьдесят тысяч евро плюс все то, что он взял из кассы? И что самое интересное, Штайн сразу соглашается. То есть до этого момента он все время говорил ей, что денег у него нет, а тут неожиданно просит прийти в парк в черной одежде, чтобы быть как можно менее заметной. Незаметной для кого? Для случайных прохожих, чтобы не обратили внимания и не заметили, как он ее убивает и обезглавливает?
Маркус Добберт опять развернулся на стуле и вопросительно смотрел Котману прямо в глаза, как бы говоря: «Ну, давай, что ты на это ответишь?»
Дирк Котман молча теребил усы. Спустя несколько секунд развел руками и ответил:
– Ну, не знаю, что-то как-то совсем глупо оставлять такие улики. Как будто их оставили специально, чтобы подставить Штайна. Ну не мог же он быть таким идиотом и подставить себя самого? Тем более он утверждает, что телефон у него украли той же ночью.
– Очень удобно, – фыркнул Маркус. – А в полицию он почему-то об этом не заявил. Свой телефон Штайн, скорее всего, выкинул, а всем сказал, что украли. О краже не заявил, а сам надеялся, что телефон Арины не смогут разблокировать. Проследить переписку в вотсап невозможно, это вам
