Три ступени до ада - Анна Васильевна Дубчак
— Ладно, договоримся так: мне откроют ворота, я войду внутрь сада, а ты будь поблизости. Можешь сидеть в машине, или, если у тебя получится, нужно приблизиться к основному входу и дожидаться меня там. Хотя я уверена, что никакой опасности там нет. Мне просто нужно поговорить с одной женщиной-сторожем.
— Женщина-сторож?
— Да, всего лишь пожилая женщина, пенсионерка. И не думаю, что она пырнет меня ножом или пальнет из пистолета. Боря, успокойся уже — просто поговорю с ней, и все.
Конечно, встретиться и поговорить со сторожем Женя могла и вечером, в семь, дождавшись, когда Вера заступит на свой пост. Но разговорить человека ночью, когда они в садике одни, будет, по мнению Жени, куда продуктивнее.
Как рассказала ей Валентина Петровна, Вера, помимо своей основной работы, помогает на кухне, чистит картошку. И за это повар оставляет ей ужин.
Казалось бы, зачем ей, Жене, новой нянечке, эта информация, но завхоз, проникнувшись к ней симпатией, старалась изо всех сил ввести ее во все процессы заведения, перемешивая это ненавязчиво мелкими сплетнями о коллективе.
Что ж, чем больше информации, тем лучше. Особенно в той ситуации, которая сложилась в связи с убийством методиста.
Приехали на место. Территория детского сада хорошо освещалась фонарями.
Окна кухни светились, значит, сторож ужинает. Интересно, что ей оставила повар? Наверняка какие-нибудь щи да творожную запеканку. И компот!
Машина стояла напротив ворот, если сторож захочет увидеть, на каком автомобиле приехала новая нянечка, то пусть смотрит и оценивает. Не самая дешевая. Сейчас и эта деталь ей может пригодиться, чтобы произвести нужное впечатление на сторожа.
Женя вышла из машины. Подошла к воротам и позвонила. И почти сразу же заметила тень в кухонном окне: сторожиха, встревоженная, бросилась проверять, кто это к ней пожаловал в полночь.
Невысокая, полненькая женщина в куртке и брюках вышла на крыльцо и присмотрелась. Может, если бы она увидела за воротами мужчину, то и не подошла бы, побоялась, а так, предположив, что ей нечего опасаться, пошла по дорожке к калитке.
— Вы кто? — спросила она строго, окидывая Женю недоверчивым взглядом.
Хоть и пенсионерка, но выглядела она достаточно молодо, лет на сорок, но никак не на шестьдесят. Круглое лицо без морщин, густые, аккуратно подстриженные волосы.
— Я новая нянечка. Меня зовут Женя.
— Да что ты говоришь? — Сторожиха окинула ее насмешливым взглядом. — И с каких это пор сюда ночью шастают нянечки? Тебе чего надо? Ты с проверкой, что ли? Так и скажи.
— Мне бы поговорить.
Вера молча разглядывала ее, затем приподнялась на цыпочки и посмотрела поверх ее головы на машину за воротами.
— Нянечки на таких машинах не разъезжают. Повторяю: ты кто? Или же я прямо сейчас позвоню в полицию.
— Звоните. И тогда расскажете там все, что вам известно об убитой Алене Карамеловой.
— Чего-чего? — Она недоверчиво посмотрела на нее, но Женя заметила испуг в ее взгляде. — Повторяю: ты кто?
Представиться помощником следователя было опасно, она может подставить и Реброва, и Бориса. Кто знает, как поведет себя эта сторожиха? Она не выглядит как дура. Вполне себе адекватная, умная женщина. Что, если она заявит, что будет давать показания только в том случае, если ее вызовут повесткой?
— Скажу так: я не официальное лицо. Я близко знакома с родителями Алены, а потому глубоко потрясена ее смертью и хочу помочь следствию найти ее убийцу.
— А при чем здесь я?
— Знаю, что вы либо замешаны в этом преступлении, либо знаете достаточно много, чтобы помочь нам найти убийцу.
— Я? Замешана? Ты в своем уме? И кто вам вообще такое сказал? Я просто сторож в детском саду! И что я могу знать?
— Не «что», а «кого». Вы прекрасно знаете, с кем встречалась Алена. Знаете, кто был ее любовником. Возможно, это он и убил ее, но может быть, и его жена. И если вы будете молчать в то время, как все ищут убийцу, то я сама лично сделаю так, что вас просто затаскают как свидетеля, понимаете? Больше того, вас обвинят в сокрытии информации, которая могла бы помочь следствию. Мне нечего терять! Вы бы видели, в каком состоянии сейчас ее родители. А дети! Не уверена, что Герман решился сообщить им правду о матери. Вера, мы долго будем здесь стоять?
— А кто в машине?
— Это неважно. Просто мой хороший знакомый. Он привез меня сюда.
— Получается, что ты нянечкой сюда устроилась специально для того, чтобы разнюхивать здесь все?
— У следователей и без того много работы. Не думаю, что они задержались бы здесь для опроса свидетелей. Вы поймите: убита молодая женщина, мать двоих детей!
— Ладно, проходи.
И она, косясь на машину, открыла калитку. Женя последовала за ней до дверей детского сада.
Впустив Женю в коридор, Вера тщательно закрыла за ними дверь и прямиком направилась на кухню, где она собиралась не только поужинать, но и, судя по всему, выпить. На столе помимо закуски, состоящей из холодных котлет, соленых огурцов и мясной запеканки, стояла початая бутылка каберне. Рядом — прозрачный графинчик с невинным компотом.
— Вот, сижу, поминаю Алену, — уже совсем другим тоном призналась она. — Уж не знаю, кто вам рассказал про меня, могу только догадываться, здесь никто не умеет держать язык за зубами, но теперь-то какая разница, когда ее уже не вернешь? А ведь я предупреждала ее, вернее, не то что предупреждала, но намекала ей, что рано или поздно все это откроется и что жена его, когда узнает, все ее кудрявые волосы повыдергивает! Но разве ж влюбленная женщина кого послушает? А что сейчас? Смерть снимает все грехи, вот так.
— Когда все это у них началось?
— Да у них и не заканчивалось. Если вы посмотрите на их школьную фотографию, то заметите, что они даже там стоят рядом, влюбленные, счастливые. Но потом случилась настоящая драма. Родители Олега…
— Олега?
— Олега Равича, мы же сейчас о нем говорим.
— Да, извините…
— Так вот, его родители как-то очень быстро свели
