Плато Дьявола - Линкольн Чайлд
Безобидное приглашение Таппана заставило Нору покраснеть, ведь в голову ей вдруг пришли отнюдь не безобидные мысли. Оставалось надеяться, что Таппан ничего не заметит.
— Нет, спасибо, я сегодня устала.
— Ничего удивительного. Пока я удовлетворюсь ответом «может быть». Но даю слово, скоро я услышу от вас «да».
20
Скип, отправившийся на вечернюю прогулку с Митти, заметил, как Нора вышла из павильона номер один. Он уже собирался вести собаку обратно в трейлер, как вдруг к нему приблизился Битан. Над бескрайней равниной сгустились сумерки, на западе показалась первая звезда. «Хотя, если быть точным, это не звезда, а планета Венера», — подумал Скип. Венера заходит почти одновременно с Солнцем.
— Есть минутка? — тихо спросил Битан.
Похоже, он хотел поделиться секретом.
— Конечно.
— Давайте пройдемся.
Битан направился за пределы лагеря, быстро переставляя короткие ноги. Над плато пролетел весенний ветерок, в котором чувствовался запах пыли и какого-то загадочного пустынного цветка. Митти с радостью последовал за Битаном и Скипом.
Они прошли с четверть мили, и вдруг Битан резко остановился, повернулся к лагерю и вытянул руку:
— Что вы видите?
«Неужто вопрос с подвохом?» — подумал Скип.
— Ничего особенного. Просто огоньки.
— Именно, — кивнул Битан. — Мы шли всего пять минут и за это время преодолели полкилометра, не больше. Но даже отсюда лагерь выглядит как несколько огоньков на горизонте.
Скип кивнул.
— Люди — забавные существа, — продолжил Битан. — Даже умнейшие из них — вернее, из нас — так легко поддаются самообману. Вот мы рассуждаем про парадокс Ферми и миллиарды планет, которые, возможно, кишмя кишат жизнью. Но знаете что? Мы просто успокаиваем себя всеми этими рассуждениями.
— Кажется, я не вполне уловил вашу мысль, — произнес Скип.
— Мы проделали совсем короткий путь, но лагеря уже не видно. Как думаете, сколько молекул земли отделяют нас от него? Даже эта равнина по нашим меркам огромна. Разве мы можем мысленно охватить бескрайний космос? Нет. Поэтому ученые рассуждают о парсеках, астрономических единицах и световых годах — термины и меры нас успокаивают. Когда пользуемся нами же самими придуманными терминами, кажется, будто мы знаем, чем на самом деле полнится космос.
— Понимаю, о чем вы, — кивнул Скип. — Такова человеческая природа. Мы вешаем ярлыки, разбиваем на категории, измеряем и препарируем, потому что это дает нам иллюзию контроля.
Глаза Битана блеснули в предзакатном свете.
— Так и знал, Скип, что вы меня поймете. А что вы думаете о…
Битан запнулся, и у Скипа возникло предчувствие, что сейчас астроном поделится чем-то сокровенным.
— …об абдукциях?
Такого вопроса Скип не ожидал. После небольшой паузы он ответил, осторожно подбирая слова:
— На мой взгляд, среди подобных историй есть правдивые. Конечно, хватает и психов, которые просто хотят привлечь к себе внимание. Но рассказы некоторых похищенных звучат правдоподобно и убедительно.
После этого молчание воцарилось надолго, и наконец Битан произнес:
— Полностью с вами согласен.
И снова молчание, еще более долгое.
— Скип, можно доверить вам секрет? Только никому не передавайте то, что сейчас услышите, хорошо?
— Обещаю. — Скипу не верилось, что ученый с мировым именем изливает ему душу.
Он был весьма польщен.
— Вы похожи на моего сына Азриэла. Он погиб в четырнадцатом, в ходе операции «Нерушимая скала»[18]. Вы такой же любознательный и тоже все время придумываете новые теории. Вы сами находите ответ на половину своих вопросов, едва успев их задать. — Битан немного помолчал. — Слышали про Голанские высоты?
— Кажется, это плато, разделяющее Израиль и Сирию?
— Совершенно верно. Оно было захвачено Израилем в войне шестьдесят седьмого года. Израиль оставил Голанские высоты под своим протекторатом, поскольку с них Сирия обстреливала нашу страну. Высота там большая, местность труднопроходимая, а зимой лежит снег. Место почти необитаемое.
В сгущающихся сумерках Скип слушал тихий голос с приятным израильским акцентом.
— Как вам наверняка известно, большинство израильтян в обязательном порядке призывают на годичную военную службу. Я не стал исключением. В девяносто восьмом я вместе с другими призывниками патрулировал Голанские высоты. Наш отряд был невелик. Командир взвода проводил учения, он разделил нас на группы, и я отстал от товарищей в месте под названием Эйнот Сион. Это на весьма отдаленном отроге Хермона.
Битан набрал полную грудь воздуха. Скип весь обратился в слух.
— К полуночи я сообразил, что заблудился окончательно, и устроился на ночлег на гребне отрога, чтобы сразу заметить огни моего патруля, — оттуда хорошо просматривались окрестности. Я уснул. А несколько часов спустя внезапно проснулся оттого, что на меня светит яркий, теплый луч. Я вскочил, решив, что за мной прилетел поисковый вертолет, но вдруг земля ушла у меня из-под ног, и я упал вверх — да, знаю, звучит дико. Секунду спустя я очутился в сияющей круглой комнате. Я лежал на плите из какого-то радужного материала. Тут ко мне подошли пять неведомых существ, похожие на людей. Все они были стройными и двигались очень грациозно. Пришельцы окружили меня. В этот момент я испытал невероятное умиротворение, чувство принадлежности к чему-то огромному и единства с этими существами.
Скип едва осмеливался дышать. Он понимал, что это не изощренный розыгрыш: Битан говорит правду, во всяком случае ту правду, какую помнит.
— А потом все было как в тумане. Помню только, что они осматривали меня и общались со мной. То, что они сказали, изменило всю мою жизнь.
И снова Битан замолчал. Наступила ночь, и звезды усеяли купол неба, будто светящаяся пыль.
— Вот что мне поведали эти существа. Они принадлежат к высокотехнологичной галактической цивилизации — к обществу, где царят мир, процветание, сострадание к ближнему и счастье. Проблемы, от которых страдаем мы, у них решены. И однажды нам предложат к ним присоединиться, но при условии, что мы искореним у себя войны, расизм, неравенство и другие социальные пороки.
Я спросил: «Почему я?» Инопланетяне ответили: «Со временем поймешь. Ты часть нашего плана». А потом снова возникло ощущение, будто я падаю, и я опять очутился на гребне. На востоке занималась заря. Несколько часов спустя я заметил, как по склону поднимаются мои товарищи. Они искали меня.
Тогда я повел себя глупо. При первой возможности отвел в сторону нашего командира, лейтенанта Армии обороны Израиля, и рассказал, что со мной случилось. Командир пришел в ужас. Он сразу сделал вывод, что у меня психическое расстройство, и заявил, что обязан доложить об этом начальству в интересах безопасности
