Мертвый кролик, живой кролик - Елена Ивановна Михалкова
У Ратманского на столе, кроме ноутбука, стоял только портрет в простой рамке: они с дочерью на палубе яхты, за ними – белые скалы и ослепительная синева. Пейзаж был очень знакомый, словно затертый миллионом одинаковых фото в Сети, но в то же время почему-то совершенно неземной. Как будто снимали на другой планете.
Кресло, в которое опустился Сергей, оказалось удобным. В меру жестким, просторным и в то же время мягко поддерживающим под локти, словно заботливый дворецкий.
– Надеюсь, вы извините мою бесцеремонность. – Ратманский говорил негромко, но напористо. – Вам известно, как важно действовать в такой ситуации без промедления. За ночь ничего не решилось, хотя я возлагал большие надежды на своих… – Он прервал себя коротким раздраженным жестом: – Не имеет значения. Нина вчера была у вас. Вечером она исчезла. После визита к вам она звонила мне, так что я знаю о вашей встрече в общих чертах, без подробностей. Какой она показалась вам?
– Собранной. Испуганной. Взвинченной, – перечислил Макар.
Ратманский кивнул, словно ждал именно такого ответа.
Он был невысок и худощав. Чисто выбритые обвислые щеки и мешки под глазами придавали ему сходство с бассет-хаундом. Умное лицо, внимательный быстрый взгляд.
– Нина исчезла в районе Таганской, – сказал Ратманский. – Мы с ней договаривались поужинать в девять, она не приехала в ресторан. В десять я начал ей звонить, в одиннадцать двадцать мы нашли ее «Мерседес». Телефон был в салоне.
– Водитель? – спросил Макар.
– Нина отпустила водителя. Ей нравится ездить самой. Говорит, сосредотачивается за рулем, думается лучше. Белла Тихоновна, принесите нам, пожалуйста… – Ратманский сделал паузу и вопросительно посмотрел на сыщиков.
– Эспрессо без сахара, – попросил Макар.
– Сладкий чай, будьте добры, – скрывая удивление, сказал Бабкин, пытаясь понять, каким образом Ратманский связался с секретаршей.
Только сейчас он заметил, как тихо в кабинете. Они находились в центре Москвы, но сюда как будто не долетали звуки с улицы.
– Я вас прошу взяться за расследование. – Ратманский сцепил пальцы в замок. Руки у него были короткопалые, грубые. – Вам будет оказана любая помощь, которая потребуется. Нина никогда раньше так не исчезала, она весьма… – Он поискал слово. – …ответственная дочь.
Секретарша принесла на подносе напитки. Перед Ратманским поставила стакан воды с кружочком лимона.
– А мой кофе где? – хмуро спросил тот.
– Свой кофе вы уже выпили, Константин Михайлович, – с невозмутимой вежливостью отозвалась секретарша.
– Когда это я успел?
В ответ он получил молчаливую улыбку. Ратманский дернул углом рта, но ничего не сказал.
– Вы беретесь? – спросил он. – Я буду считать это услугой, оказанной лично мне.
Илюшин медлил с ответом. Бабкин понимал его сомнения. Им ничего не известно о Ратманском.
Не склонный к риску, Бабкин предпочел бы держаться от золотого шара подальше. Может быть, шар выполняет желания, но куда вероятнее, что их перерубит в фарш на полпути к нему.
– Да, мы беремся, – сказал Макар.
На лице Ратманского отразилось облегчение.
– Есть один нюанс, – добавил Илюшин. – Сергей занят поисками Егора Забелина…
– Да, я знаю, Нина советовалась со мной. Делайте все, что считаете нужным.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
«Нина пропала десять лет назад, появилась вчера и снова исчезла. Безумие какое-то. Как сказал бы Серега – дичь».
Илюшин смотрел в окно, сунув руки в карманы. Пожилая секретарша не просто делала вид, что нет ничего особенного в сыщике, по какой-то причине вот уже полчаса торчащем в приемной у подоконника, – она действительно не обращала на него внимания. Макар спинным мозгом чувствовал полное отсутствие направленного на него интереса. «Потрясающе вышколенный персонал у Ратманского».
Сергей Бабкин уехал. Вчера Макар тихо потешался, наблюдая, как злится напарник. Но личность Ратманской Илюшин подтвердил за пятнадцать минут, а остаток дня бесцельно шатался по городу вместо того, чтобы подключиться к поискам Егора Забелина.
Почему?
Теперь он мог ответить себе на этот вопрос.
«Я ждал, когда что-то произойдет».
Он не мог предугадать, что Нина Ратманская снова исчезнет. Но ее появление в мире живых было сродни камешку, брошенному в реку. Если правильно выбрать камешек, рассчитать время и точку соприкосновения с водой, можно вызвать землетрясение в Осаке.
Из тех людей, которые любили Нину Забелину, лишь один человек знал о ее превращении в Нину Ратманскую. Вера Шурыгина видела, как волшебная палочка коснулась плеча ее подруги. Вместо пухлой гусеницы, едва ползущей по листу, бабочка расправила золотистые крылья.
И улетела.
Как он мог не заметить десять лет назад, что она была близка к самоубийству? Положился на показания свидетелей! Поверил снимкам, где она старательно улыбалась в камеру! Восемь минут тишины… Интуиция подсказывала ему, что Нина далеко не так счастлива, как следовало из рассказов коллег и соседей, но он и близко не подошел к пониманию, что она тонула в своей жизни, как в болоте, и даже не могла позвать на помощь, – ведь нельзя было сознаться, что она едва выносит собственных детей. Кто бы ей это простил? Бездетная подруга? Может быть, муж, гнавший ее на процедуры экстракорпорального оплодотворения, пока не получил то, что ему требовалось?
«Я мечтала стереть себя ластиком», – вспомнилось ему. Теперь Макар не сомневался: Нина Забелина страдала от затяжной послеродовой депрессии. «Долго продержалась, – подумал он. – Четыре года…»
Но та Нина, которую он увидел вчера воочию, любила свою новую жизнь. Стоя перед окном в приемной ее отца, Макар мысленно воспроизвел их разговор и окончательно утвердился в этой мысли. Сейчас она не исчезла бы по собственной воле.
Дверь в приемную открылась. Кто-то уставился ему в спину тяжелым взглядом.
Илюшин обернулся. Высокий мужчина с военной выправкой и застывшим землистым лицом сделал шаг ему навстречу.
– Петр Гришковец. Тебе надо кое-что увидеть.
«Этот словами не разбрасывается», – подумал Макар, молча следуя за начальником службы безопасности.
Гришковец спустился в гараж, сам сел за руль черного «Лексуса».
– Бронированный, наверное? – простодушно спросил Макар, забравшись на пассажирское сиденье. – Я слышал, у таких влиятельных людей, как ваш босс, все машины бронированные.
В лице Гришковца что-то дрогнуло. Он не ответил, только кивнул охраннику, открывшему ворота.
– И унитазы золотые, – мечтательно сказал Илюшин, когда они выехали на улицу. – Вот бы увидеть хоть одним глазком…
Гришковец даже не взглянул на него.
Десять минут спустя Макар спросил:
– А трупы вам приходилось закапывать?
Молчание.
– Ночью в лесополосе не приходилось? – удивился
