Черный поток - Роман Валериевич Волков
Хотя… Чего я хочу от этого невежественного быдла? На что надеялся, воздвигая свою инсталляцию? Судя по тому, что ни Зигунов, ни его подпевала Республиканский ни единым словом не обмолвился о судьбе несчастной Анны, ее смерть они даже не посчитали нужным расследовать.
Позже, покопавшись еще какое-то время в новостях, я понял, что ее кончину расценили как несчастный случай. Вот так. Трагическая жертва любви стала в один миг банальной косолапой тетехой.
О деталях, которые я оставил специально для копов, оба вообще умолчали. Не было сказано ни о «залоге-папироснице», ни о шпаге. Даже умственно отсталый внук процентщика был упомянут совсем вскользь. Типа «бедному мальчику не повезло оказаться не в том месте и не в то время…» Придурки!
Или это все-таки какая-то хитрая задумка? План, который заставит меня сделать неосторожный шаг? Зигунов, как злобный редактор, вырезал из моих произведений самое главное. Такое вряд ли может оставить равнодушным, и расчет на то, что я брошусь очертя голову в эту ловко расставленную сеть. Ага, как же! Я бы и рад в это поверить, но ты посмотри на его лицо. Черты резкие, грубые, в глазах ни проблеска творческой мысли. Безмозглый солдафон, не видящий дальше кончика собственного носа. Позорище!
До вечера меня еще грела мысль, что на эту вопиющую безмозглость хоть как-то отреагируют пресса, блогеры, соцсети, наконец. Но напрасно. Газеты молчали, пережевывая заплесневелые скандалы. Городские паблики пестрели заголовками, вроде: «Шок! Британские ученые поймали снежного человека!»
А в соцсетях… Ну там было как всегда – жуткое зловонное болото, где каждый готов втоптать другого в грязь. Читая комментарии к заметкам о смертях процентщика, царедворца и Анны, я не уставал поражаться тому, какие жестокие и злые нынче люди. Правда, кое-где я сам оставлял комментарии, чтобы развить дискуссию, но, похоже, крошечная спичка превращалась в лесные пожары.
Под сообщением об убийстве ростовщика ликующая толпа готова была собрать премию «таму, кто пришыл этаво вшывава казла». Так что если бы я делал все это ради денег, то, наверное, вполне мог бы обогатиться.
С перебивками на «мне нравки» и «дай ссыль пазязя» люди предлагали мочить и директоров банков, и держателей ломбардов, и всех других, кто владеет кредитными организациями. Нет, я определенно добивался совсем не этого. Впрочем, с тем, как полиция все представила…
Смерть царедворца вызвала чуть менее яростные призывы к «мочить», но ненамного. Из сообщений пользователей все равно складывалось впечатление, что идет гражданская война и беснующаяся толпа готова выжигать каленым железом, раскулачивать и делить все и вся. Плюс из-за того, что царедворец был, так сказать, личностью медийной и местами даже политически активной, в комментариях добавлялись еще и яростные срачи насчет политики.
Для бедной Анны нашелся всего один комментатор, который написал: «Под ноги надо смотреть». И все. Я пытался свернуть тред в сторону «все бабы суки» или «поделом шлюхе» – но тут обленившийся народ даже и думать не захотел, так, пара-тройка комментариев, но до холивара не дошло.
Н-даааа… Совсем не такой реакции я ждал. Не для такого итога создавал свои зарисовки. Не таких настроений добивался. Люди очерствели, заскорузли и покрылись панцирем из грязи, который словами, похоже, не пробить. Такое ощущение, что, пока весь город не выжжешь, никто и не вздрогнет. Так и будут строчить свои бессвязные и безграмотные вопли, брызжа слюной на клавиатуру.
Вся структура, которую я выстроил в своих произведениях, рассыпалась в прах – слишком черствыми стали у людей сердца, слишком узким кругозор, слишком куцым образование.
Я переходил с ссылки на ссылку и чуть не плакал от омерзения и разочарования. Один из комментариев оставила некая блогерша Маша milycot. Судя по профилю, молодая девушка. У нее числилось более миллиона подписчиков, при этом все, что она размещала на своей странице, – это фоточки котиков, мемчики и бездарные статусы, а-ля «После ночи наступит утро» или «Из земли вырастет трава». И это интересно миллионам! Мои же труды…
Все! Хватит! Я резко закрыл браузер и несколько минут сидел, приводя в порядок мысли и дыхание. Давно я не был в такой ярости. Давно. Но благодаря всему тому аду, который разверзся перед моими глазами через экран монитора, я понял, что останавливаться рано. Нужно идти вперед. Нужно взорвать это застойное болото, которое только и делает, что пускает вонючие пузыри.
Я изменю ситуацию. Вы перестанете лить слюни на идиотские статусы и тупые картинки. Совсем скоро вы будете говорить обо мне. Говорить до хрипоты и крови из горла, до дрожи в коленях и мокрых подушек по ночам. Я нашел сюжет следующего произведения. И вот-вот от вашей черствости не останется ничего.
Глава 15
Из-за событий последнего брифинга у Святого Георгия в рабочей группе сложилось впечатление, что Республиканский решил организовать против Лепнина и Перемогина оппозиционный блок. Зигунов про себя даже придумал ему название «Антимосковия». Потомок красного комиссара прикладывал много усилий, чтобы найти в действиях приезжих специалистов какие-то просчеты и ошибки. Самым лучшим исходом для него было бы, вероятно, полное фиаско «литературной гипотезы» (хотя первым ее стал разрабатывать его непосредственный начальник, а совсем не москвичи), однако…
Здесь снова сыграла свою роль противоречивая натура Республиканского. Он был упрямым и злопамятным, но не тупым. Временами его даже посещали некие озарения, которые бывали полезны в расследованиях. А уж куда дует ветер, острый нюх наследника героического деда чуял замечательно. К тому же и версия с несогласными ему самому очень понравилась. Дело оставалось за малым. Найти доказательства (или хотя бы что-то на них похожее) и подозреваемых.
И Республиканский подошел к этому с размахом. Здесь даже сыграло на руку то, что его с Чигаркиным выселили на второй этаж в отдельный от всех кабинет. Благодаря такой своеобразной автономии и бьющей обильным ключом энергии неудержимому Евгению удалось развернуть широкий фронт работ. Напарник только смотрел да головой покачивал. Сам Чигаркин был в некотором роде оппортунистом, предпочитал действовать не нахрапом и в лоб, а аккуратно, не торопясь и по возможности без конфликтов. Впрочем, когда методы Республиканского давали результат, он первый признавал их эффективными и полезными.
В общем, каждый работал в своей манере. Но сейчас пальма первенства, без сомнения, была за потомком революционера.
Республиканский мобилизовал весь свой арсенал помощников и осведомителей и постарался дотянуться
