Пуговицы - Ида Мартин
Через несколько дней наступил ноябрь. С Лизой мы так и не помирились. К Кощею снова приходил врач и рекомендовал ему лечь в больницу на обследование. Кощей сопротивлялся и ворчал, гоняя меня то в аптеку, то в поликлинику. Отнести его анализы, а точнее банку с мочой, нужно было успеть до школы. На первом уроке писали сочинение, и русичка тысячу раз предупредила меня, чтобы я не вздумала пропускать.
Я неслась по темным утренним улицам как угорелая. Позавтракать не успела. Глотнула холодной воды из чайника, и она, отзываясь колющими спазмами, булькала в желудке. О том, чтобы согреться, речи не шло. Мне уже казалось, что чувствовать себя ужасно – совершенно нормальное состояние. Точно так же, как ходить в вечно влажных ботинках. Влетев в поликлинику, я понеслась на второй этаж, где принимали анализы. Несколько человек закричали мне в спину, что нужно раздеться и надеть бахилы, но мне было не до того. Поставила пластиковую банку с мочой на стол, сунула под нее направление и рванула мыть руки. В туалете пахло моющим средством, в кабинках уборщица домывала полы. Включив воду, я намылила руки и мельком взглянула на нее в зеркало. По виду русская, чуть больше сорока, блеклые русые волосы собраны в хвост, под глазами мешки. Неодобрительно покосившись на мои ноги, она громко стянула резиновые перчатки и, подхватив швабру, ушла. Где-то я ее уже видела. И не в халате и перчатках, а в каком-то более приличном виде, да еще накрашенную, с распущенными волосами. Всю дорогу до школы ее лицо то и дело всплывало у меня перед глазами, а потом, когда за пять минут до звонка я влетела в школьную раздевалку, меня вдруг осенило: это же мама Томаша! Странно, что она уборщица. Томаш всегда выглядел так, будто в деньгах не нуждался. Полдня я не могла перестать думать об этом, а потом решила, что стоит с ней поговорить и выяснить, как ее сын себя чувствует.
На следующий день в то же время я снова пошла в поликлинику. Разделась в гардеробе и даже надела бахилы. Побродила по этажам и зашла во все туалеты, подождала в коридорах, но уборщицы нигде не нашла. Бестолково проболтавшись так минут тридцать, я спустилась в гардероб и уже достала номерок, чтобы получить свою куртку, когда услышала голоса. Кроме гардеробщицы там находились еще две женщины. Одна плакала, а вторая ее утешала.
– Мишка каждый день спрашивает, когда я вернусь. Танечка рассказывает, что он по ночам стал писаться. Да и сама хоть и уверяет, что все хорошо и они справляются, но я-то по голосу слышу, что плохо. Очень плохо. И вот кто я после этого?
– Ты же для них стараешься, чтобы обеспечить нормальное детство. Дочка же должна понимать.
– Говорит, что понимает. Но разве без матери – это нормальное детство? Дети должны быть при матери, а взять их сейчас к себе я никак не могу.
Лица женщин разглядеть удалось мельком, но в том, что плачущая – мать Томаша, сомнений не было.
Получив куртку, я уселась неподалеку на банкетке и стала ждать.
Вскоре она вышла из гардероба. Застегнула на ходу пальто, помахала подругам и вышла из поликлиники. Я отправилась за ней. Миновав дворы, женщина перешла дорогу на светофоре и свернула в продуктовый магазин.
– А Слава еще болеет? – Я подошла к ней на входе, как только она взяла пластиковую корзину. По усталому, опухшему от слез лицу пробежала тень непонимания.
Почувствовав ее замешательство, я все же решила уточнить:
– Вы же мама Славы Томаша? Я учусь с ним в одном классе.
– А, да-да, – спохватилась она, – болеет. Я звонила вашей учительнице.
– Его мобильник отключен. Можно я позвоню вам на городской?
– Мы не пользуемся городским, – быстро ответила она, избегая моего взгляда.
– Я зайду навестить его? Он пропустил три контрольные и сочинение.
– Нет, это лишнее, – в ее голосе послышалось суетливое беспокойство. – Он тяжело болеет. Ему плохо, очень плохо. Не нужно, чтобы его кто-то беспокоил.
– Даше тоже плохо?
Женщина быстро закивала:
– Я предупредила учительницу.
– А кто такие Миша и Таня?
Мгновенно переменившись в лице, она поставила корзинку на пол и чуть ли не бегом ринулась к выходу. Я выскочила за ней в предрассветную темноту улицы почти сразу же, но там уже никого не было. Недолго думая я позвонила директрисе.
– Тамара Андреевна, это Маша. Я к вам с просьбой. Славы Томаша нет в школе третью неделю. Его мама говорит, что он болеет, но я хочу его проведать. Вы не могли бы дать его адрес?
– У него все в порядке, – немного помедлив, сказала директриса. – Они просто переезжают, и Слава больше с вами учиться не будет.
– Как переезжают? – удивилась я.
– Что-то, связанное с командировкой его матери. Но… если хочешь поговорить с ним, можешь подойти ко мне в пять, он приедет забирать документы.
Я не могла поверить своим ушам. Его мать минуту назад заверила меня, что он болеет, и про переезд не было ни слова.
– И еще, Маша, – Голос Тамары Андреевны сделался строгим. – Учителя мне регулярно жалуются на твои прогулы. Я не могу постоянно тебя покрывать. И успеваемость твоя, насколько я понимаю, тоже значительно снизилась.
– Я все исправлю, – спешно заверила я, – спасибо.
Я поджидала Томаша в стеклянном вестибюле школы.
Уже стемнело, и свет над входом ярко горел. Увидев меня издалека, Слава резко замедлил шаг, а стоило выйти ему навстречу, остановился.
– Можно с тобой поговорить?
Я собиралась извиниться за драку и пообещать, что больше не буду его доставать, потому что в командировку матери верилось слабо.
– Мне сейчас некогда, – ответил он тихо.
– Ты решил бросить школу из-за драки?
– Мы переезжаем в другой город. – Он попятился.
– Твоя мама ничего об этом не говорила.
– Передай Тамаре Андреевне, что я завтра зайду.
Он отступил в темноту, и послышался звук удаляющихся шагов. Я постояла немного, потом решила все-таки его догнать. Но чем быстрее я шла, тем быстрее шел Слава. Вскоре мы уже почти бежали. На дорожке было довольно многолюдно. Приходилось постоянно тормозить, пропускать детей, обходить пенсионеров и лужи. Глупая затея – гнаться за ним, но если сейчас не поговорить, то накопившиеся вопросы станут мучить меня до конца жизни. Томаш шел к метро. На освещенной площадке перед магазином он обернулся, увидел, что я иду следом, и резко заскочил в подземный переход. Вылетев за ним на
