Светлана Алешина - Без шума и пыли

— Муза Григорьевна, спасибо вам большое, вы очень мне помогли, простите, что отняла у вас столько времени! Спасибо за коньяк. — Я встала.

— Куда же вы?

— Вам нужно отдохнуть, — как помешанная затараторила я. — Вы оказали мне неоценимую услугу, согласившись принять меня…

Киселева остолбенело смотрела на меня.

— Ну хорошо, — поднялась она с кресла, — но я надеюсь, мы еще увидимся с вами?

Наверное, я ей приглянулась.

— Непременно. Еще раз спасибо и до свидания.

Мне пришлось подождать некоторое время, пока охранник уберет собачку. Я покинула особняк, чувствуя, что схожу с ума от радости и тревоги. Мне еще предстояло связать все концы, разложить все по полочкам и, самое главное, найти доказательства. Странно, но кристальная ясность, заполнившая мое сознание, действовала на меня опьяняюще. «Реми Мартен» тут был ни при чем. Я села в машину, включила зажигание, но, прежде чем тронуться с места, решила немного урезонить свое распаленное воображение. Я закурила и позвонила Кряжимскому. Он еще был в редакции и очень обрадовался, что я соизволила ему позвонить.

По дороге в редакцию у меня возникло ощущение, что за мной кто-то следит, но уже начало смеркаться, машины включили фары, и не было никакой возможности выяснить, так ли это.

Минут через десять я оставила «Ладу» на стоянке и направилась ко входу, совершенно забыв о своих подозрениях. Как выяснилось позже, совершенно напрасно. Я вошла в кабинет, где, кроме Кряжимского, сидящего за моим столом, никого не было, и сделала к нему несколько шагов. В это мгновение что-то ударило меня в голову, у меня подогнулись колени, сознание помутилось, и я провалилась в густое черное безмолвие.

Открыв глаза, я увидела над собой ослепительно белый потолок, освещенный лампами дневного света. Надо мной склонилось обеспокоенное лицо Марины.

— Сергей Иванович, — негромко произнесла она, — Оля очнулась.

Я подняла голову и села на кровати.

— Что со мной?

— Оленька, — кинулся ко мне Кряжимский, — тебе нужно лежать, в тебя стреляли.

— Муж Киселевой? — Я потрогала свою забинтованную голову.

— Откуда ты знаешь? — Кряжимский опустился на краешек кровати.

— Сопоставила некоторые детали, — сказала я. — Его поймали?

— Да, почти сразу… Я выбежал следом за ним, и мне удалось запомнить номер его машины. Я все-таки не понимаю, — сделал недоуменное лицо Кряжимский, — как тебе удалось вычислить его?

— В квартире, где жила Терещенко — помните, это та модель, которую уволила Марина Киселева? — я обратила внимание, что в пепельнице, стоящей на столе, лежит окурок с изжеванным фильтром. Когда я увидела такой же окурок в пепельнице в доме Музы Григорьевны, я вспомнила, что она мне говорила о душевном нездоровье ее мужа, предположив, что стрихнин он мог достать в клинике, где наверняка был частым гостем. Я сложила два и два, и у меня получилось четыре. Только я не ожидала, что Рудольф будет действовать так оперативно. В этом была моя ошибка.

— А как же Рудольф проник в квартиру к Терещенко? — недоуменно спросил Кряжимский.

— Просто позвонил, — сказала я, — а Лиля отперла. Когда она поняла, что это тот самый человек, которого она видела выходящим из комнаты Замуруева на показе, она, наверное, попыталась захлопнуть дверь, но было уже поздно. Рудольф затолкал ее в комнату, она сопротивлялась, сорвала вешалку. Но вы ведь знаете, сумасшедшие в некоторых случаях обладают просто нечеловеческой силой.

— Он во всем признался, — заметил Кряжимский, — и как он планировал убийство Замуруева, чтобы напакостить своей жене, у которой он всю жизнь был под каблуком, и как украл стрихнин у медсестры, когда та отвлеклась на несколько секунд, делая ему инъекции, и где купил пистолет с глушителем, чтобы разделаться с Терещенко, которая, на свою беду, видела, как он выходит из комнаты Замуруева после того, как добавил стрихнин в его бокал. Так что статья уже готова, — удовлетворенно закончил он.

— А что у меня с головой? — Я снова потрогала бинты.

— Пуля содрала кожу у тебя с головы и по касательной задела череп, — сказала Марина. — Врачи говорят, что ничего страшного. Тебе сделали укол, и ты проспала почти целые сутки.

— Да, — улыбнулась я, — опасная работа, надо подумать, не сменить ли мне ее? Кстати, как вы назвали статью? — Я посмотрела на Кряжимского.

— Как ты хотела — «Смерть на подиуме».