Дональд Уэстлейк - Разная любовь, разная смерть
Однако как быть с ее замужеством? Рита Касл говорила Квигли, что Рембек собирается на ней жениться, и у нее вроде не было причин лгать. А Рембек совершенно ясно дал мне понять, что намеревается остаться со своей нынешней супругой и у него тоже вроде нет причин меня обманывать. И все же кто-то из них лгал. Кто же и почему?
Этот вопрос я мысленно прокручивал всю дорогу, пока мы ехали к Пьетроджетти. В задумчивости я развалился рядом с Керриганом на заднем сиденье лимузина, за рулем которого снова был Доминик Броно. Под дождем мы промчались по Лонг-Айлендскому шоссе, миновав громоздкий небоскреб, в котором Джозеф Лайдон, стоя у окна, наслаждался видом и потягивал коктейль, и вскоре пересекли городскую черту и направились к Минеоле, местечку, входящему в бесконечный ряд пригородов, пересекающих остров прямо за Куинсом.
Пьетроджетти жил в доме почти точно как мой, на улице, очень похожей на мою. Лимузин, нелепый в таком месте, остановился у подъезда. Мы с Керриганом вышли, и нас тут же встретил Пьетроджетти.
Я не питал особых иллюзий. Вряд ли кто-то из двоих – Пьетроджетти или Мэттью Сиэй – окажется “настоящим мужчиной” Риты. Гибель Микки Хансела была свидетельством того, что я потревожил убийцу. Он, скорее всего, входил в число тех, с кем я общался накануне. И все-таки я решил встретиться с этими двумя из списка. Отчасти потому, что при дознании привык доводить все до конца, а отчасти из-за смутной надежды, что хоть один из них окажется нужным мне человеком и в ходе беседы сообщит нечто полезное и прольет свет на происшедшее.
Мне почему-то – не знаю почему – казалось, что Пьетроджетти – холостяк. Однако в доме была жена, хрупкое создание, в переднике, маячившее где-то в отдалении и нервно перебиравшее пальцами, которое осторожно подобралось к нам, когда Пьетроджетти позвал ее, чтобы представить гостям. Не назвав ее по имени, он просто сообщил нам, что это “его жена”. Затем, когда знакомство закончилось, она с явным облегчением повернулась и исчезла.
У Пьетроджетти была коллекция часов, и они оживляли дом своим тиканьем. Старинные часы в прихожей, которые, медленно раскачивая маятником, отсчитывали бег времени, часы Сета Томаса на камине в гостиной, каждые четверть часа повторявшие бой вестминтерских курантов, крохотные позолоченные часики в богатом обрамлении, тикающие на угловом столике, – повсюду были часы, исправно показывавшие одно и то же время.
Под их мерный ход и шуршание стрелок мы втроем расселись в гостиной.
– Богатая у вас коллекция, – заметил я. Он пожал плечами.
– Да, недурная, – сказал он, ясно давая понять, что не склонен обсуждать со мной свое хобби. Что ж, он был прав. Я спросил:
– Когда вы познакомились с Ритой Касл?
– Когда мистер Рембек привел ее в офис. Когда он ее впервые туда привел. Он хотел, чтобы я уладил кое-какие финансовые вопросы.
– По квартирной плате? Он кивнул:
– И все остальное.
– Все остальное?
– Ну, разобраться с некоторыми банковскими счетами, выделить наличные на еженедельные текущие расходы и тому подобное. К тому же надо было действовать окольными путями, чтобы избежать налога.
– Подоходного налога?
– Да, мы провели эти деньги как накладные расходы. Я продолжал:
– Когда вы в последний раз видели Риту Касл?
– Месяца полтора назад.
– Где это было?
– Она пришла в офис. Ей нужно было подписать кое-какие бумаги. Она числилась у нас сотрудницей, и она периодически что-нибудь заполняла или подписывала.
– Вы когда-нибудь с ней встречались на приемах или вечерах? Он с легкой улыбкой покачал головой:
– Ах нет. Мы с Дженнис на подобные мероприятия редко ходим. Мы с ней домоседы.
В этот момент появилась Дженнис с подносом, на котором, к моему удивлению, стояли три стакана с молоком и тарелка с домашней выпечкой. Она с молчаливым почтением поставила поднос на столик, до которого мы все могли дотянуться и так же молча поторопилась покинуть нас, не отвечая на смущенные слова благодарности, которые мы с Керриганом забормотали ей вслед.
Ничего не поделаешь – гостеприимство бывает разное. Мы на некоторое время сосредоточились на выпечке с арахисовым маслом – кстати, очень неплохой – и молоке. Выждав, сколько того требовало приличие, я стал вновь задавать вопросы:
– Иными словами, во внеслужебной обстановке вы с Ритой Касл никогда не общались?
– Нет, собственно говоря, – ответил он. – Меня время от времени вызывали в апартаменты мисс Касл для деловых встреч с мистером Рембеком, и мисс Касл обычно при этом присутствовала. Не на самих беседах, конечно, просто она во время нашего разговора всегда бывала дома.
– Те деньги, что она с собой забрала, – уточнил я. – Сколько их там было?
Он взглядом обратился за помощью к Керригану, который кивал в ответ:
– Можно, назовите ему сумму.
– Да, сэр. – Он снова повернулся ко мне:
– Приблизительно восемьдесят тысяч долларов.
– Как получилось, что эти деньги попали к ней в руки?
– Их хранили в ее апартаментах. У мистера Рембека однажды произошла неприятность с банковским сейфом – полиция получила постановление суда на обыск, – так что с тех пор он хранил случайные поступления наличными в других местах, включая апартаменты мисс Касл.
– Где их держали?
– Это мне неизвестно.
– Во сколько ежегодно обходилась мисс Касл мистеру Рембеку?
Он, немного поразмыслив, ответил:
– Приблизительно в одиннадцать тысяч долларов. Конечно, очень приблизительно, сэр.
– Значит, сбежав, она забрала с собой жалованье примерно за семь лет.
Керриган, сидевший рядом со мной, хрюкнул, едва сдерживая смех, но Пьетроджетти принял мои слова всерьез и, глядя прямо перед собой, пояснил:
– Что ж, официально ничего нельзя было бы придумать. Разумеется, если бы заранее поработать с документами, то часть суммы можно было бы оформить как выходное пособие, а затем оставшееся списать на...
– Ну, вы что-нибудь придумаете, – прервал я его, возвращая к реальным событиям. – А что касается счетов мисс Касл, не замечали ли вы каких-нибудь необычных расходов за неделю-две до того, как она исчезла?
– Ничего такого не могу припомнить, – покачал он головой. – Я, разумеется, закрыл эти счета и подвел окончательный баланс. Я не помню, на что именно она тратила деньги, но ничего из ряда вон выходящего я тогда не заметил. Я могу снова просмотреть все документы...
– Нет, нет, не надо. А наличные? Она за последние две недели не просила дополнительно денег?
– Нет вроде. Я бы это, наверное, запомнил.
– Хорошо. – Я поднялся. – Спасибо, что уделили нам время.
– Не стоит благодарности.
– И поблагодарите вашу жену за.., м-м-м.., молоко и печенье. Это была приятная неожиданность.
Смущенно и мягко он выразил удовольствие по поводу визита, провожая нас к двери. Поблагодарил меня за мою благодарность и далее в том же духе. Его жены нигде поблизости не было видно. Заскочив под дождем в лимузин, мы вновь направились в Манхэттен.
В салоне машины Керриган взглянул на меня и сказал:
– Вы меня удивляете, мистер Тобин!
– Это почему?
– Вы отлично держитесь в комических ситуациях. Признаться, я от вас этого не ожидал.
– Я живу точно в таком же доме, как он, – объяснил я. – На такой же, как у него, улице.
– Вы меня, наверное, разыгрываете, мистер Тобин? – обиделся Керриган.
Глава 21
У Мэттью Сиэя тоже было хобби, правда, несколько иного рода. Его квартира на Риверсайд-Драйв в Манхэттене была обставлена в необычном стиле, значения которого я вначале не разгадал, хотя без нужды потратил лишнее время.
Когда мы возвращались из Лонг-Айленда, Керриган по пути сообщил мне кое-что про Сиэя, не упомянув самого главного факта, о котором он в тот момент и сам не знал. Из его рассказа я выяснил, что Сиэй был человеком физически очень сильным и служил в корпорации телохранителем по вызову. Это означало, что никого конкретно он не охранял, но по особым случаям его приглашали к разным людям. Он был, как выразился Керриган, “показным телохранителем”, то есть его можно было показывать в высшем свете. Он мог сопровождать своего хозяина на любой официальный прием или на встречу с общественностью, и нигде он не выделялся своим внешним видом.
Керриган оказался прав во всем. Сиэй встретил нас в дверях, в черном костюме, с черным галстуком и в черных ботинках, похожий на кинозвезду. Высокий, широкоплечий, с узкой талией, светловолосый, с крепким, красиво вылепленным подбородком – эдакий прекрасный улыбчивый Адонис, ухоженный культурист, спасатель с пляжа. Против присутствия такого мужчины никто не стал бы возражать даже на официальном приеме в честь театральной премьеры. Никто бы не заподозрил в нем телохранителя синдикатских заправил.
Улыбающийся Сиэй приветствовал нас голосом телевизионного диктора и провел в гостиную, просторную, ярких окрасок, битком набитую антиквариатом, где стояли два очень старых плюшевых дивана, зеленый и оранжевый. На стенах висели картины, изображавшие грустных клоунов, повсюду на специальных подставках и маленьких столиках стояли статуэтки мускулистых мужчин, а над камином на стене сверкали два перекрещенных меча.
