Александр Аде - Возвращайся!
Он с детства обожает романы Александра Дюма-отца, в которых герои изъясняются учтиво, даже при вызове на смертельную дуэль, но никогда не представлял себя отчаянным д’Артаньяном или великодушным Атосом. Его волновал кардинал Ришелье, остролицый, с острой бородкой, в алой мантии и шапочке. Двенадцатилетним мальчишкой перед сном, зарывшись лицом в подушку, он мечтал властвовать, плетя интриги и оставаясь в тени.
На бумаге снова и снова – с завитушками или в жестком стиле хай-тек – появляется вензель из букв К и М, которые на печатке означают Константин Москалев. Но теперь, возможно, их значение иное: Королек и Москалев.
Природа щедро наделила Москалева чувством опасности, и он нутром, по еле заметным признакам, ощущает незримое присутствие чертова сыча с нелепым прозвищем Королек. Как ощущают далекий пожар – не столько по чуть уловимому запаху гари, сколько по внезапно нахлынувшему страху, по беспокойно забившемуся сердцу. Такой необъяснимый страх владеет сейчас Москалевым.
Когда Королек позвонил ему и попросил принять, он сразу, всем своим существом почувствовал: приход сыча не сулит ничего доброго и на четыре дня отложил встречу, немного по-детски ожидая, что как-нибудь рассосется само.
Но четыре дня миновали – и Королек входит в его кабинет.
Москалев накрывает папкой листок с вензелями и неотрывно смотрит на посетителя, угрюмо сузив глаза. «Ишь ты, красавчик. И весь такой солнечный, чистенький: желтая курточка, светло-зеленая футболочка, голубые вытертые джинсы, белые кроссовки. А сам бывший ментяра, легавый, мусор. Жаль, не добили тебя тогда ребята Француза».
Постукивая по столу нервными тонкими пальцами, спрашивает холодно:
– Чем теперь обязан?
Несмотря на тюремное прошлое, он привык разговаривать отстраненно-вежливо и когда вынужден использовать уголовную феню (что бывает не так уж часто), внутренне морщится.
– Ну, чего уж там, – улыбается Королек, – вы мне совершенно ничем не обязаны. Наоборот, это вы пожертвовали своим временем, согласились меня принять. За что я искренно благодарен.
– Давайте не будем отвешивать друг другу реверансы, – мрачные глаза Москалева жестко вспыхивают – и тут же гаснут, становясь матово-темными и бесстрастными. – Я бизнесмен, у меня каждая секунда на счету. Поговорим о деле.
– Дельце небольшое…
Королек опять открыто, весело улыбается, отчего приходят в движение зарубцевавшиеся шрамики, беловатые на загорелом лице. Особенно заметен тот, что змеится по его левой щеке. Москалев не приглашает Королька сесть, и тот стоит, независимо расставив ноги и чуть перекатывая ступни с носка на пятку и обратно.
– Меня интересует ваш личный охранник Сергей Смолин. Я был у него дома, общался с родителями. Впрочем, это вряд ли можно назвать общением – оба были в невменяемом состоянии. Еле сумел добиться от них, что Сергей в командировке.
– Объясните, пожалуйста, – пожевав губами, интересуется Москалев, – зачем он вам понадобился?
– Видите ли, я причастен к одному небольшому расследованию. Увы, не имею права раскрывать, в чем его суть. Ваш Сергей был бы очень полезен… как свидетель.
– К сожалению, я действительно отправил его в командировку. В Питер.
– Надолго?
– На месяц… Но, возможно, он там задержится.
– Не спрашиваю, с какой целью, это меня не касается… Тогда еще один вопросик. Последний. За какие заслуги вы подарили ему печатку со своими инициалами?
– Ответ прост. В старину правители дарили подчиненным свои перстни. Это был знак отличия и милости. Сергей Смолин – человек преданный, я на него стопроцентно полагаюсь. Конечно, я мог бы элементарно повысить ему жалованье, но, помилуйте, нельзя же все сводить к деньгам. Какой бы ни был на дворе капитализм, моральное поощрение необходимо. Кстати, я наградил печатками пятерых лучших моих сотрудников. Смолин – всего лишь один из них.
– И все печатки – с инициалами КМ?
– Именно. Такая награда – символ того, что эти люди принадлежат мне. Я требую личной преданности и беспрекословного подчинения, зато и денег не жалею.
– Ощущаете себя феодалом? Хозяином бессловесных вассалов?
– Бьюсь об заклад, вы считаете, что у меня в подвале пыточная камера, – Москалев позволяет себе легкую усмешку. – Нет, я предельно корректен. Но требую дисциплины и безукоризненного порядка. Возьмите развитые страны мира. Что их объединяет? Порядок и дисциплина. Вот главные составляющие цивилизованной страны. А мы – уверен – с нашим всегдашним бардаком не добьемся ничего путного. Я тщательно отбираю сотрудников, прежде всего, тех, кто всегда рядом со мной. Это самые проверенные и надежные люди.
– Значит, Смолин в командировке в городе на Неве, он не умер в камере пыток? – вздымает брови Королек, в его глазах загораются лукавые огоньки. – Я рад за него.
– Разделяю вашу радость, – и вновь усмешечка кривит рот Москалева.
Он не в силах отлепить ее, заставить губы распрямиться. Так и застывает с изогнутым правым уголком рта.
– У вас ко мне все? – спрашивает натужно.
– Прошу извинить за то, что отнял частичку вашего бесценного времени, – непринужденно улыбается Королек. – Разрешите откланяться.
И направляется к двери.
– Стоило приходить из-за такого пустяка, – иронично и зло кидает ему в спину Москалев.
Королек не оборачивается.
* * *Королек
Общение было, что называется, плодотворным. Полезной информации я, разумеется, не получил (было бы глупо надеяться на то, что Москалев вдруг возьмет да и выложит хотя бы крупицу своих мерзких и страшных секретов). Зато поглядел в глаза президента АО «Сила судьбы» и кое в чем утвердился.
Интересно, куда он в действительности отправил Серегу-охранника? Не очень-то верится, что паренек прохаживается сейчас по Невскому прешпекту да поглядывает на золотой шпиль Адмиралтейства, увенчанный знаменитым корабликом.
Скорее всего, мертвое тело Сергея Смолина зарыто в одном из лесочков неподалеку от нашего городка и ждет, когда правоохранители откопают его и похоронят по-христиански.
Кстати, за три года работы в «Силе судьбы» парень наверняка накопил приличные сбережения. С родителями не пил – Москалев немедленно бы его выгнал, – и деньгами их не баловал, все равно пропьют. Значит, откладывал бабло.
Мечта у этого хлопчика была предельно незамысловатой, как и он сам: пробиться в жизни. Своя квартира, семья, детишки. Он готов был выполнять любые поручения босса, лишь бы достичь желаемого. Не получилось…
Когда отворяю дверцу «копейки», задний левый карман моих джинсов принимается звенеть, гудеть и вибрировать. Достаю разыгравшуюся мобилу.
– Можешь радоваться, – без особого воодушевления говорит Пыльный Опер. – Разведали мы кой-чего о хозяине магазина «Сильвер». Он и впрямь трахался с Красноперовым. А потом тот изменил ему с Пожарским.
– Ну, и?..
– А ты чего хочешь? Чтобы мы этого… как его?.. оружейника Просперо задержали? Или – еще круче – арестовали? Тогда ответь, умник, что мы ему предъявим? Доказательства-то косвенные. Допустим, парень заплатил за оба преступления. Допустим. Но и Красноперова, и Пожарского ухлопал, как ты понимаешь, не он, а некий неустановленный киллер. Не тебе объяснять, как сложно раскрываются заказные убийства… Ну, добре. Ты информацию нам забросил, будем действовать. Но скорых результатов не жди…
* * *Автор
После ухода посетителя Москалев достает из-под папки машинописный лист и вновь принимается рисовать затейливые вензеля.
«Эх, Серега, дурак ты, Серега, – без злости, даже с некоторым сожалением думает он. – Наследил – глупо, бездарно. Меня подставил. Извини, но такое не прощают. Разнообразных серег миллионы, миллиарды, а я – один. Ну не мне же за твою туполобость расплачиваться. Каждый отвечает за свои поступки сам, лично. И ведь не желал выдавать своих подельников, дурачок. Упирался. Пришлось с тобой основательно поработать».
А проблему надо решать и решать срочно. Слишком далеко все зашло. Сначала труп Красноперова в котловане строящейся пирамиды, теперь – этот проныра Королек. Кажется, судьба решила загнать его в угол. Ничего, ему не впервой выбираться из передряг.
«Придется потратиться. Ничего не попишешь, надо. Вроде бы никчемные человечишки, отбросы, навоз. Они по идее сами должны заплатить тому, кто пресечет их ничтожное существование. А раскошелиться должен я. Но иначе нельзя…»
По его губам ползет усмешка, точно улитка, неспешно перебирающаяся от одного уголка рта к другому.
Москалев в последний раз соединяет буквы К и М, от злости и тревоги щедро украсив монограмму прихотливыми завитками. Нажимает спрятанную под столешницей кнопку.
– Зайди ко мне, – приказывает коротко…
* * *Королек
Подведение итогов
Сижу на скамейке, подставив лицо игривому солнцу, которое время от времени появляется из-за облака и снова скрывается туда же. В результате то жарко, то прохладно, и тени скользят по дорожкам, и то блестит, то темнеет, пробиваясь сквозь россыпь камней, городская речушка, которая в этом месте узка и грязна. Но утки и чайки плавают здесь с удовольствием. Всюду жизнь, господа.
