Наталья Перфилова - Брачные игры банкиров
– Не твое дело, – буркнул Владимир, снова возвращаясь к окну.
– Ну-ну. Дело-то, конечно, не мое… А ты вообще подумал, что благодаря твоему дурацкому признанию расследование убийства твоей жены уже практически закончилось, так, по сути, и не начавшись? Им попросту никто заниматься не собирается. Зачем? Ведь уже есть преступник, добровольно во всем сознавшийся… Скажи мне, дураку, Вов, за что ты делаешь убийце такой великодушный, поистине королевский подарок? Он тебе кто? Сват? Брат? А может, отец родной?
– Ты думай вообще-то, что несешь? – растерянно посмотрел на нас Владимир. Агрессивности в его голосе значительно поубавилось. – Какой брат? Ты хоть ему скажи, Надь. Ты ведь видела этого парня…
– Какого еще парня? – Я удивленно посмотрела на него. – Ты намекаешь, что знаешь, кто убил Таню?!
– Да нет… Что ты… – смутился Петров. – Если бы я знал, то веришь, он бы сейчас уж давно в камере сидел… Это в лучшем для него случае…
– Тогда о каком парне ты говоришь? – продолжала допытываться я.
– Ну о том, с которым она встречалась в последние дни… – не слишком охотно выдавил из себя Владимир. – Чего уж теперь-то скрываешь… Теперь все равно…
– Чего я скрываю? – раздраженно спросила я. – Ты толком можешь объяснить? Кого ты с Таней в последние дни видел? Я лично никого.
– Да хватит тебе, Надь, – устало вздохнул он. – В то утро, когда Таню убили… мне, кстати, так и не сказали точно, во сколько это случилось… Я ведь приходил туда. И вас видел…
– Кого ты видел? – тихо переспросила я.
– Ну вас… И тебя, и мужика этого на иномарке…
– Ты уверен, что это было именно в тот день? – изумленно посмотрела я на него. – Хотя и в другой этого не могло быть… Я ведь только из рейса приехала, так что раньше меня в городе не было, а сегодня я и подавно к вашему дому не приближалась… Вов, ты спутал, я вчера утром никак у Таниного дома быть не могла.
– Но я же тебя видел. Собственными глазами. – Петров хмуро посмотрел на меня. – Сначала мужик этот приехал. Его иномарка привезла. Большая такая, темная, я внимания не обратил на фирму, я же поначалу не знал, что он к Тане… Вроде «тойота», хотя не поручусь… Ну, мужик вылез, тачка уехала… А я на лавке сидел, курил. Думаю, сейчас сигарету брошу и пойду с Таней поговорю. Она, ты же знаешь, запах курева не любит… не любила… Ну вот, смотрю, а она как раз мужику этому дверь подъезда открывает. Видно, домофон был сломан. Нарядная такая… Ну, не то чтобы особенно разодетая, но не по-домашнему… Короче, ждала она его, явно… Я расстроился и, чтобы отвлечься, пошел в ларек за пивом. Возвращаюсь минут через десять, а тут как раз ты входишь в подъезд… Ну, я поднялся за тобой следом, тебя не было на лестнице, значит, и тебя Таня впустила… Да что я тебе рассказываю? – с досадой одернул себя Владимир. – Как будто ты не в курсе. Короче, я ушел на работу и обратно уже к ночи вернулся… Ну и увидел мертвую Таню…
– Но меня вчера там быть просто не могло, Вов, – прошептала я и растерянно посмотрела на мужчин. – И не было, это точно. После звонка Тани я быстренько собралась и сразу в резерв понеслась… Там весь день проторчала, убиралась, а уж к ее дому потом поехала, когда смеркалось… Может, ты меня тогда и видел?
– Я в полдень в район выехал уже из офиса, вернулся в половине одиннадцатого ночи…
– Слушай, Володь, – снова подал с дивана голос Огородников. – А почему ты так уверен, что это именно Надежда Викторовна была? Насколько я понял, ты ее видел издалека…
– Не так уж издалека… Да и потом, я ее плащ из тысячи узнаю. Его два года назад Таня из Таиланда привезла. Второго такого в нашем городе совершенно точно нет.
– Зеленый с желтыми цветами? – переспросила я.
– Он самый. Я такого убожества больше ни разу в жизни не встречал… Извини, конечно, Надь, но я Таньке запретил его носить, так она его тебе подарила…
– Красивый плащ… – пожала плечами я. – Оригинальный и внимание привлекает… Только я его с прошлой осени не надевала. Потому что краской испачкала. Все собираюсь оттереть, да руки не доходят.
– И где хранится это сокровище? – поинтересовался адвокат. – Дома в шкафу, вероятно?
– Нет. Я его с собой в последний рейс взяла. Мне Юрка, электрик, обещал оттереть краску. У него какой-то раствор есть…
– Ну и как, отдали?
– Не помню, – честно призналась я. – Такой рейс был суматошный, что точно не до плаща было. Вроде говорили мы с Юркой о нем, а вот взял он его или нет… Черт его знает. – Я лихорадочно начала вспоминать, был ли он в купе на вешалке, когда я приехала разбираться с погромом, или нет… Я прокручивала в голове воспоминания вчерашнего дня и все больше убеждалась, что плащ мне на глаза, похоже, ни разу не попался… – Наверное, все-таки Юра его взял, – не слишком уверенно проговорила я через пару минут.
– Или любой другой, кому он зачем-то понадобился. Например, тот, кто в вагонах набезобразничал… – подвел итог Дмитрий Борисович и повернулся к Владимиру: – То есть ты видел только плащ? А лицо или волосы ты не разглядел?
– Я сзади шел… А волосы… – Он нахмурил лоб и задумался. – Пучок у нее был. Такой же, как у Надежды сейчас. Ну, или похожий. Я, честно говоря, не присматривался особо-то. Чего ее разглядывать? Мне и плаща хватило, чтобы не сомневаться. Если бы знать, как все обернется, то я догнал бы тебя… то есть эту в плаще, и в квартиру бы вошел. У меня же ключи все это время в кармане лежали… А я, как дурак, обиделся и ушел. А Танюшу в это время… – Его голос снова как будто осип, и Владимир торопливо повернулся лицом к окну.
– Опять началось, – тяжело вздохнул Огородников. – Ты пойми, чудак-человек, только Бог может знать, что и как будет… А простому смертному это не по силам. Так что бросай себя винить, Володь. Давай лучше постараемся разобраться в этом деле. Поверь, тогда всем сразу легче станет. И тебе в том числе.
– Сомневаюсь, – глухо пробурчал Петров.
Адвокат только головой покачал и тяжело вздохнул, но больше ничего говорить на эту тему не стал.
Я тоже с легкой опаской покосилась в сторону Татьяниного мужа, но потом все-таки спросила вполголоса:
– Ну а насчет убийства вы ничего нового у вашего товарища не узнали, Дмитрий Борисович?
– Запомните, Надежда Викторовна, гусь свинье не товарищ… Если вы еще не поняли, то мы с Кравцовым вовсе не друзья, а скорее даже наоборот… И вообще, я предлагаю перейти к более демократичной форме общения, без отчеств. Если вы не против, я попросил бы называть меня просто Дмитрием. Можно даже Димой…
– Ну, Димой так Димой, – улыбнулась я. – Так действительно попроще общаться будет.
– Отлично! – воодушевился адвокат. – С вашего позволения, Надежда…
– С твоего… – поправила я.
– Ну да… С твоего позволения, Надежда, я бы в кухню на время перешел. Ну там, чайку попить, бутербродом перекусить… – Огородников при этих словах выразительно глянул в сторону окна, где спиной к нам примостилась сгорбленная фигура Владимира.
– Конечно, – заторопилась я. – Извини, ради бога, Дим, что сама предложить не догадалась…
Через пару минут мы расположились за кухонным столом. Адвокат тщательно прикрыл за собой дверь и, понизив голос, сказал:
– Я, честно говоря, слегка за твоего товарища беспокоюсь… – Он кивнул в сторону гостиной. – От таких ожидать чего угодно можно. Вот случай у меня недавно был… – Он посмотрел на мои испуганные глаза и запнулся. – Хотя ладно, к нашему делу это отношения не имеет. Да и Владимир парень крепкий, судя по всему, надеюсь, сможет со своей депрессией самостоятельно справиться.
– Он Таню любил очень, – печально вздохнула я. – Все хорохорился, чего-то доказывал… Но я всегда ей говорила, что все это он делает, чтобы свою значимость в Танькиных глазах поднять. Мечтал, что она в один прекрасный момент вдруг осознает, какого прекрасного и неповторимого парня потеряла, и прибежит с распростертыми объятиями… Мне кажется, у него и смысла-то другого в жизни по большому счету не было. Поэтому ему и тяжело так сейчас, он просто растерялся и действительно не понимает, зачем дальше жить.
– Это шок, – серьезно кивнул Дмитрий. – Я его отчасти понимаю. Конечно, слава богу, моя бывшая жена жива, здорова и даже счастлива, кажется… Но, когда она ушла, я в полной мере ощутил и пустоту, и отчаяние… Хотя это, конечно, совсем не одно и то же. Я, по крайней мере, чувства вины не испытывал и жалости тоже…
– Зачем же ты тогда с Володей так грубо разговариваешь? Насмехаешься даже? – слегка укоризненно заметила я. – С ним помягче сейчас надо бы… Тактично…
– Вот это ты зря, – серьезно посмотрел на меня адвокат. – Сюсюкаться с ним не советую. Наоборот, встряхнуть его нужно, пусть даже разозлить или обидеть, но вывести из этого дурацкого состояния, в которое он сам себя загнал… Если дать ему волю, он так и будет копаться в своих воспоминаниях и переживаниях до потери здравого смысла… Надо его заставить как-то действовать, что ли… Ладно, придумаем что-нибудь потом.
