Ольга Хмельницкая - Темное прошлое прекрасного принца
Дверь хлопнула. Денис налил стакан воды и залпом выпил. После разговоров с Сусаниным у него всегда возникало чувство, будто он целовался с Муссолини.
…– Так, значит, ты Василиса, – довольно улыбнулся Рем.
– Спасибо. Только осталось фамилию вспомнить.
– Фамилия у тебя какая-то историческая, – откликнулся Рем, громко икнув, – твои предки боролись с врагами Руси, давили супостатов, отстаивали независимость нашей родины. Точно знаю.
– Может, я Суворова?
– Нет. Не то.
– Кутузова?
– Вряд ли. Про тебя еще стишок есть. То есть не про тебя, а про твою фамилию. А про Кутузова стишков нет.
– Пошлый стишок?
– Нет, что ты! – замахал руками Фильчиков. – Наоборот, положительный!
– Может, Минина? Или Пожарская?
– Похоже, но не то.
– Багратионова? Пересветова? Георгийпобедоносцева? Дмитрийдонская?
– Не то, Васька, все не то, как-то по-другому!
– Давай в паспорт посмотрим.
Они обшарили все в поисках паспорта, но никаких следов Васиных документов не обнаружили.
– Ладно, – успокоил женщину Фильчиков, – пойдем выпьем кофе. Может, нам после этого полегчает и нужное слово само всплывет?
Держась друг за друга и пошатываясь, Василиса Николаевна и Рем покинули спальню, увешанную арабскими миниатюрами в позолоченных рамках, и пошли на сверкающую сталью кухню.
Алена рыдала. Рядом с ней сидел Олег. С банного полотенца, которое девушка прижимала к лицу, капало – Ватрушкина лила слезы уже два часа без перерыва.
– Ну что ты ревешь? – увещевал ее врач. – Это совершенно неконструктивно! Просто подумай, кто мог убить Полину.
– Не знаю. Но это не я-я-я, – вновь заголосила Алена.
Олег обнял ее за дрожащее плечо.
– Самый главный вопрос – как в ванную комнату к убитой попала твоя сережка. Напрягись, Алена, и подумай, когда ты видела свои серьги в последний раз?
– Вчера в машине, когда снимала их. Они тяжелые, и я всегда снимаю их, как только выхожу с работы и сажусь в автомобиль. Вчера вечером, сев за руль, я положила их в карман куртки.
– И с тех пор – все? Ты больше не проверяла, там ли они?
– Нет, не проверяла!
Алена шмыгнула распухшим носом.
– А теперь давай подумаем, – продолжал Олег, – кто мог за ночь вытащить у тебя одну сережку и потом подбросить ее на место убийства.
Ватрушкина вытерла лицо полотенцем и всхлипнула.
– Теоретически это мог сделать любой, с кем я разговаривала с того момента, когда положила серьги в карман. Это ты, Майя, Роман Тряпкин, Пуканцев, Ксения, Рем и Василиса. Семь человек.
– Ну, – задумчиво сказал врач, – мы вполне можем исключить из этого списка Пуканцева и Ксению – у них другие проблемы.
– Логично. Если, конечно, отбросить тот факт, что убийцей часто оказывается тот, кого меньше всего подозревают.
– Так только в романах пишут. Агата Кристи, например, очень любила этот прием. Но к реальной жизни это не имеет никакого отношения.
– Согласна, – кивнула Ватрушкина.
– Кстати, где Дюк сейчас? – заинтересовался Олег. – Ее ведь так и не нашли.
– Может, ее тоже убили? – прошептала Алена.
– Ха! – воскликнул Олег. – Ты шутишь! За что ее убивать? Она же курица, которая несет золотые яйца. Как откроет рот и споет – ап, уже десять тысяч. Еще раз откроет рот и еще споет – добавятся еще двадцать тысяч. Убивать ее – это ужасно непрактично. Так что, думаю, Ксения скоро объявится.
Несколько секунд они молчали. Алена продолжала плакать.
– Есть еще один важный момент, – продолжил врач, трепетно обнимая Алену за плечи. – Погибшая Полина сама открыла дверь убийце. А это значит, что она его знала. С Ксенией и Пуканцевым она незнакома.
– А по телевизору? Видела же их?
– Человек по телевизору и в жизни – это две большие разницы. Если ты увидишь, допустим… допустим, Ксению Дюк без макияжа, босиком и в ночной рубашке – ты ни за что ее не узнаешь.
– Конечно, узнаю!
– Конечно, не узнаешь. Кроме того, я не уверен, что в дверь к Полине вообще кто-то звонил. Вполне возможно, что у убийцы был ключ.
– Ты точно повесишься, если я не пойду петь? – спросила Ксения Валеру, стоявшего на одной ноге на табурете посреди кухни. Вокруг его шеи была обвязана веревка, которая крепилась к люстре.
– Точно повешусь, – подтвердил рокер. – Поэтому звони, куда ты там собиралась, и пойдем в студию. Ты мой единственный шанс.
– Ты и сам неплохо поешь! – вздохнула Дюк. – Зачем тебе обязательно я?
– Я пою плохо, – не согласился с ней Валера, – особенно по сравнению с тобой. Вот если бы ты, Ксюша, исполнила мои песни, да еще и с оркестром… Это было бы круто. Но ты можешь отказаться. И тогда я повешусь.
В его голосе прорезались трагичные нотки. Табуретка зашаталась, веревка вокруг шеи рокера натянулась, Ксения с визгом бросилась к Валере и обхватила его колени, удерживая от падения.
…– Ключ? – переспросила Алена, подумав. – Совершенно не обязательно. Более того. С чего ты взял, что Полина не открыла бы незнакомому человеку? Если бы он сказал, что из службы газа, например, наверняка бы открыла.
– Незнакомых вообще нет смысла рассматривать, – оборвал ее Олег, – убийца был прекрасно осведомлен о ситуации в семье Полины. То есть сережку подбросили именно потому, что ты можешь сойти за убийцу: при желании можно найти и мотив, и время.
– А вообще, странно. Странно, что кто-то убил Полину именно в тот момент, когда ни Василисы, ни Рема, ни меня, ни тебя не было дома. Представь себе, что мы все находимся в своих квартирах. И не одни. У всех тогда было бы алиби, кроме убийцы! Он рисковал? Или знал, что именно в этот день мы все находимся в разъездах?
– Да, это интересный вопрос, – сказал Олег. – Это очень интересный вопрос! Потому что он сразу выключает из списка подозреваемых Романа и Майю. Ни тот, ни другой не знали, что тебя нет дома. А значит, им сваливать вину на тебя нет смысла, потому что у тебя вполне могло быть полное алиби.
– А вот и нет. Нет! – воскликнула Алена. – Я же живу одна! Как я докажу, что всю ночь была дома?
– Запросто. Я бы дал показания в твою пользу. Сказал бы, что всю ночь был с тобой. Кстати, твоя сестра и ее новый мужчина были у тебя вчера вечером и видели меня.
– Ну и что? Майя знала, что мы только что познакомились. Обычно я не оставляю молодых людей ночевать у себя сразу же после знакомства.
Ватрушкина так увлеклась логическими построениями, что даже перестала плакать.
– Ладно, – сказал Олег, – давай мне лист бумаги, и мы сейчас будем составлять списки. В первый список внесем тех, кому Полина могла открыть дверь или дать ключи от своей квартиры. А потом мы перечислим имена всех тех, кто мог вытащить у тебя из кармана куртки сережку. Тот, кто окажется в обоих списках, – и есть убийца.
– Ну зачем такие сложности… Списки какие-то писать. Таких всего четверо – я, Василиса Николаевна, Майя и Роман, – пожала плечами Алена.
– Ну, Василиса, насколько я понимаю, убийцей быть никак не может – она же мать Полины.
– Да. Ее вычеркиваем. Остаются трое – я, Майя и Роман.
Врач провел рукой по своим коротким светлым волосам и вопросительно посмотрел на подругу. Алена встала, принесла из кладовки банку варенья и снова села на диван рядом с Олегом.
– На самом деле в списке подозреваемых не трое, а четверо, – сказал молодой человек, – меня не забудь.
– А ты-то тут при чем? – улыбнулась Алена.
Олег молчал.
– Конечно, это Роман, – продолжила девушка, – кто же еще? Он ведь унаследует деньги и имущество жены. Впрочем, родители тоже являются наследниками первой очереди.
– А также братья и сестры, если они у Полины есть, – добавил Олег.
– Нету, – сказала Ватрушкина, зачерпывая ложечкой варенье, – у Василисы Николаевны и Петра Петровича только одна дочь.
– А вдруг у Петра Петровича есть внебрачные дети? – спросил Олег. Его глаза были очень голубыми и очень прозрачными.
– В принципе, это не исключено, – сказала Ватрушкина. – Но я о таких не знаю.
– А я знаю, – безмятежно парировал мужчина. – У Петра Петровича Сусанина есть еще и сын. Это я.
Банка с вареньем выскользнула из рук Алены и, ударившись об пол, разлетелась на мелкие кусочки.
Валера, стоящий на колченогой табуретке с петлей на шее, с трудом удержал равновесие.
– Ты идиот! – в отчаянии закричала Ксения. – Тебе что, жить надоело?!
– Да, – грустно ответил Валера, – надоело. Ну, ты будешь петь песню про отважных контрабандистов? Это мое любимое произведение!
Ксения осторожно выпустила колени молодого человека и принялась набирать номер Рема.
– Звони, звони, – разрешил ей Валера, – у меня еще есть деньги на счету. К тому же зачем мне телефон, если я все равно собираюсь отчалить в иной мир, – философски добавил он.
Дюк набрала номер Фильчикова, придерживая свободной рукой табуретку.
– Але, – сказал продюсер.
Его язык заплетался.
