Сэм Льювеллин - Расчет вслепую
— Кому именно? — спросил я.
— Вам незачем знать. — Его руки в черных перчатках нервно дернулись на стволе. Я внимательно наблюдал. Что-то странное было у него с одним пальцем. — Это первое и последнее предупреждение.
— Понимаю.
— Теперь, — сказал он, вытаскивая металлический инструмент из кармана и бросая его на землю у моих ног, — выньте клапаны из колес машины. — Подобрав инструмент, я пригнулся и отвинтил вентиль. Шины с шипением осели. — Больше нас не беспокойте. — Он направил дуло ружья мне в ноги. Я наблюдал, отчасти напуганный, отчасти заинтересованный: этот любитель из ИРА не ведает, что творит. Он даже не попросил вернуть свой инструмент.
Звук ружейного выстрела заставил меня чуть ли не выскочить из собственной шкуры. Он снова выстрелил, взрывая землю между нами. Я бросился за машину. Голуби разлетелись в стороны, и в тревоге закричал фазан.
— Убирайся, ты, британский ублюдок! — заорал он. Я пригнулся за машиной, дрожа. Может, он и был жалок, но ружье у него заряжено. — Тебя предупредили.
Он бросился к кустам рододендронов, все еще целясь в мою сторону. Затем нырнул в заросли. Я наблюдал, схватив большой камень. Он вышел из кустов, ведя мопед. Опять направил на меня ружье, поддерживая мопед бедром.
— Оставайся здесь, — сказал он. — Ничего не пытайся предпринимать.
Чувствовалось, что он на пределе, и северный акцент совсем куда-то делся. Он находился от меня футах в двадцати пяти. Я ничего не ответил, выжидая. Птицы вновь начали петь. Этот человек явно что-то знал. Я не мог позволить ему уйти.
Он начал выводить мопед боком, держа по-прежнему ружье нацеленным на меня. Я надеялся, что он действовать будет так же нескладно, как выглядит. Когда он очутился на расстоянии двадцати ярдов, он оседлал мопед, перекинул ружье через плечо и отчаянно закрутил педалями. Я побежал за ним, держа камень, как мяч в регби. Его фигура в черном и хаки выделялась на фоне кустов. Я чувствовал запах бензина из выхлопной трубы мопеда. Когда я находился в шести футах, мотор у него завелся и заурчал. Я бросил ему в спину камень.
Удар пришелся между лопатками. Его голова дернулась от неожиданности как раз в тот момент, когда переднее колесо мопеда попало в глубокую выбоину на дороге, и он перелетел через руль. Я продолжал бежать к нему и два последних шага просто пролетел. Белки глаз мелькнули в прорезях шлема. Я вскочил обеими ногами ему на живот. Воздух вырвался у него изо рта со свистом, ружье отлетело в кусты. Я схватил оружие и прицелился. Мотор мопеда чихнул и остановился.
Он лежал, переломившись, как складной нож, и его тошнило. Мирная обстановка в лесу восстановилась, голуби ворковали, пятна солнечного света передвигались вокруг его разинутого рта. Одна из перчаток слетела во время падения. Странно искривленный палец был теперь виден. Полногтя сошло, видимо из-за несчастного случая с инструментом. Палец принадлежал Ленни Деннису, который водил меня по сборочному цеху на верфи Хегарти сегодня днем.
Через какое-то время он повернулся на спину и с трудом принял сидячее положение.
— Снимите шлем, мистер Деннис, — сказал я.
Он послушался. Лицо было красным и отечным, и глаза бегали, как у пойманного животного.
— Сколько времени вы являетесь членом военизированной организации?
В ответ он зло выругался.
— Ну, поедем в полицию и расскажем им, что произошло? — спросил я. — Я думаю, что там вам будет безопаснее, чем со своими. ИРА может обойтись сурово с вольноопределяющимся.
Он снова выругался.
— Или вы просто объясните мне, зачем устроили этот спектакль, и тогда я решу, что с вами делать.
На сей раз он не стал браниться, а просто смотрел на меня глазами, в которых были гнев и угрюмость.
— Собираетесь отвечать? — спросил я. — Или спустимся вниз и поговорим с Билли Хегарти?
— Хегарти? — Его лоб внезапно побелел, и на нем выступил пот.
— А затем с полицией. Подумайте об этом.
Он подумал. И наконец выдавил:
— А если я расскажу вам?
— Я не скажу никому ни слова, если будете делать, что прикажу.
Глаза Денниса бегали по моему лицу, ища гарантий. Не знаю, нашел ли он, что искал, но говорить начал:
— Какой-то тип позвонил и сказал, чтобы я отравил эту собаку.
— Кто это был?
— Никогда раньше его не слышал. Англичанин какой-то.
— А почему он решил, что вы согласитесь?
— Сказал, что знает, как мне нужны деньги, что видел оценку моей кредитоспособности.
— Вашей кредитоспособности? А как он до нее добрался?
— Бог знает. У меня выдался неудачный год с лошадьми, и жена взбесилась из-за кредитной карточки «Аксесс», — сказал он жалобно. — Звонивший пообещал дать две сотни монет, наличными. И еще, я сам терпеть не мог эту чертову собаку.
— А другая собака?
— У меня не осталось яда, и я дал ей снотворное своей жены.
— Как этот парень с английским произношением заплатил?
— Банкнотами. По почте.
— Вы убеждены, что не видели его? Почему я должен вам верить?
— Ради Бога, — взмолился он, — у меня и конверт здесь. — Он вытащил смятый конверт из кармана. На лице его читались глупость и безрассудство доведенного до отчаяния человека.
— Ладно, — сказал я. — Ну а теперь по поводу маскарада с ИРА.
— После ваших расспросов на верфи я захотел вас припугнуть.
— Самостоятельная мысль? — спросил я. — Без всяких указаний по телефону?
— Без. — Руки его беспомощно висели вдоль тела, и он смотрел себе под ноги. Деннис вполне походил на человека, который может поставить на трехногую лошадь и терпеть жену, взбесившуюся из-за кредитной карточки.
— Больше ничего не можете сказать?
Он покачал головой.
— Потому что, если вы что-то скрыли, я за вами приду.
Он опять помотал головой. Я разгладил конверт на прикладе ружья и рассмотрел его. На нем был напечатан адрес Денниса и стоял почтовый штемпель Бандойля, графство Лонгфорд.
— Вам придется объясниться относительно машины в пункте проката, — сказал я. — Я возьму мопед. Если этот англичанин снова объявится, скажите ему, что позвоните позже, запишите номер и потом обязательно сообщите мне. — Я вынул патроны из ружья и забросил то и другое в заросли рододендронов. — И молитесь Богу, чтобы я нашел то, что ищу.
Какое-то время он пялился на меня, хлюпая носом. Глаза стали красными, и слезы побежали по лицу.
— Это ружье моего брата, — почти прорыдал он и бросился за ним в кусты.
Я сел на мопед.
Глава 18
На мопеде я проехал до самого Корка и оставил его на набережной Св. Патрика, где некий мистер Флинн неведомо почему оказался рад одолжить мне слегка пострадавший в аварии «опель-кадет». Было уже совсем темно, когда я пробирался по мрачным северным окраинам Корка, а «опель» едва слушался управления. Настроение мое было таким же светлым, как неприглушенные фары идущих навстречу машин. Появился еще один ключ к решению проблемы. Конечно, сведения довольно скудные. Но конверт подписан на компьютерном принтере, и человек, который организовал отравление собаки, имел доступ к данным о кредитоспособности.
Бандойль обозначен на карте как городок с населением от одной до двух тысяч жителей, вряд ли какое-либо предприятие в его пределах было настолько крупным, чтобы владеть компьютером такого типа или иметь данные о кредитоспособности.
Как выяснилось, Бандойль был расположен в нескольких милях к северо-востоку от Лонгфорда. По карте казалось, что потребуется часа четыре, чтобы туда добраться, но увечный «кадет» и дорога увеличили это время до шести. Лишь около двух часов пополуночи я съехал с дороги и часа три провел в беспокойном сне на стоянке.
В восемь я ехал через плоскую болотистую местность, а мелкий серый дождичек ограничивал поле видимости двумя сотнями ярдов. Из темноты выступил бетонный грот с бетонной же мадонной, затем двойной ряд серых, покрытых цементом домов, один из них с пластиковой вывеской «Гиннесс». Я был грязен и ужасно голоден. Забегаловка снаружи выглядела противно и вдобавок была закрыта. Но, с трудом расправив мышцы, я вылез из машины и постучал.
Через несколько минут толстая женщина в мужском клетчатом халате открыла дверь. Вскоре я сидел в баре с большой кружкой чая цвета красного дерева и ел поджаренный сандвич, который умудрился вместить не только сыр и ветчину, но и картофельное пюре.
Толстая женщина вернулась, на сей раз затянутая в корсет, чтобы забрать тарелки. Я показал ей конверт. Она сказала, что картинка славная, но не имела понятия, откуда могли отправить письмо.
— Мы спросим Томаса, — сказала она, наливая себе небольшой стакан пива из крана. Я собирался спросить, кто такой Томас и когда он появится, но в этот момент снаружи заскрипели тормоза, и в дверь просунулась голова в кепке с большим козырьком.
— Вам счет за телефон. Бог в помощь! — сказал почтальон.
