Эд Макбейн - Маленький плут и няня
– И что же мне теперь делать? – жалобно спросил Бенни.
Он примчался сюда посоветоваться с Сильвером Фоксом, поскольку считал его самым старым своим другом и самым доверенным советчиком.
– Вначале надо решить, чего тебе делать не следует, – предложил Сильвер Фоке. – Вот этим и нужно заняться в первую очередь.
– Ладно. Тогда что мне не следует делать? – спросил Бенни.
– Тебе нельзя отправлять назад второй конверт.
– Почему нельзя?
– Никто не любит, когда его тычут носом в собственные ошибки, – назидательно сказал его собеседник.
– Но ведь это очень крупная ошибка, – возразил Бенни. – Целых пятьдесят тысяч, с ума сойти можно!
– Точно. И чем крупнее ошибка, тем меньше хочется, чтобы об этом напоминали.
– Наверное, ты прав, – задумчиво сказал Бенни.
– Помню, как-то раз, – продолжал Сильвер Фоке, – мой братец Сальваторе, что на итальянском значит «Спаситель наш , Иисус Христос», сделал одну роковую ошибку, подложив свинью не кому-то, а самому Поли Секундо, который в то самое время жил вместе с ним на Гринвич-авеню. И вот одна девушка, несмотря на то что была ирландкой, разболтала об этом Поли.
А Поли возьми да и намекни одному лейтенанту полиции по имени Александер Боццарис, с которым он был не разлей вода, что, дескать, мой братец Сальваторе пытался изнасиловать девчонку, хотя той не исполнилось еще и шестнадцати. Ну, понятное дело, его арестовали и сунули в Синг-Синг аж на десять лет!
А когда он вышел, то один тип по имени Алонзо с Восемьдесят шестой улицы сделал еще одну роковую ошибку – напомнил моему братцу Сальваторе о том, как девчонка когда-то над ним посмеялась. А братец мой в ответ оскорбился и всадил в него нож, да еще не один раз, а четыре, после чего и загремел в Синг-Синг по новой. А мораль здесь такова – никто не любит, когда ему напоминают о его же ошибках. Вот так-то, Бенни!
– Тогда что же мне прикажешь делать? – растерянно спросил Бенни.
– Знаешь, у меня такое чувство, что ты мне не рассказываешь всего, – задумчиво произнес Сильвер Фоке. – А если я ошибаюсь… что ж, тогда и говорить не о чем. Все и так ясно, как Божий день. Одну пачку – пятьдесят тысяч – отвезешь в Неаполь и отдашь Кармине Гануччи, а другую… что ж, ты и сам знаешь, как ею распорядиться. Поверь мне, Марио Аззекка ни за что на свете никогда не осмелится признать, что допустил такую промашку. А стало быть, тебе ничего не грозит.
– А если ты ошибаешься, Сильвио? Что, если он явится ко мне и потребует назад свои деньги? Что тогда?
– Что? А ты что, язык проглотил? Или стал вдруг заикаться?
Не знаешь, что делают в таких случаях? Вытаращишь на него глаза и спросишь: «Какие деньги?! Вы прислали мне конверт с пятьюдесятью тысячами, я отвез их в Неаполь и передал человеку, который ждал меня в аэропорту. Потом прилетел обратно.
Так о каких деньгах вы говорите?» Гануччи! – вот что ты ему скажешь, понял? Но это в том случае, если он явится к тебе и станет требовать деньги назад. Только я сильно подозреваю, что он на это никогда не пойдет.
– Что ж, может, ты и прав, – нехотя признал Бенни.
– Никаких «может быть»! – Сильвер Фоке сдвинул очки на лоб и через стол бросил строгий взгляд на Бенни. – Что тебя мучает, Бенни? Ты что-то скрываешь от меня, да? Послушай, я твой друг, верно? А это значит, что мне ты можешь сказать абсолютно все.
– Не хочу впутывать тебя в это дело, Сильвио!
– Почему?
– Именно потому, что ты мой друг, а дело это темное… не. дай Бог, у тебя будут неприятности.
– Что ж, для этого, по-моему, и существуют друзья – чтобы делить друг с другом и горе, и радость, – улыбнулся Сильвер Фоке. – Ладно, выкладывай, в чем дело. Так и быть, постараюсь тебе помочь.
– Нет, не стоит. Не хочу прибавлять тебе забот.
– Я ведь твой друг, – настаивал Сильвер Фоке. – И, что бы там ни было, сделаю все, чтобы тебе помочь.
– Нет, – Бенни покачал головой, – нет, не стоит.
– Рассказывай, рассказывай, – подбодрил его Сильвер Фоке. – Мне ты можешь доверять.
– Ну…
– Давай, говори.
– Ладно, – сдался Бенни. – Дело в том, что кто-то похитил сына Кармине Гануччи.
– Господи, для чего ты мне это сказал?! – И Сильвер Фоке как ужаленный взвился в воздух. – Хочешь втянуть меня в неприятности?! Черт возьми, ну какой же ты после этого друг?!
– И они требуют за него пятьдесят кусков. Только тогда вернут мальчишку, – неумолимо продолжал Бенни.
– Не говори, слышишь? Ничего мне не говори! – завопил Сильвер Фоке, заткнув пальцами уши.
– Сначала я думал купить фальшивые доллары и попробовать всучить им, но потом… – снаружи кто-то вдруг постучал.
– Слава Богу! – облегченно вздохнул Сильвер Фоке и ринулся в прихожую, чтобы открыть дверь.
Бенни, понурившись, остался сидеть у длинного стола, сплошь заваленного краденым серебром, рассеянно прислушиваясь к доносившемуся до него негромкому рокоту голосов. Он все еще сомневался, стоит ли так рисковать, как советовал Сильвио. Оставить себе пятьдесят тысяч долларов – дело опасное. Может, конечно, люди и вправду не любят, когда им напоминают о собственных ошибках, но уж коли кто-то сделал первую ошибку, а потом вдруг узнал, что другой… ну вот как он хотя бы… взял, да и сделал вторую, так этот первый, очень может быть, прознав об этом, решит все исправить. «И уж тогда мне не сдобровать», – похолодел Бенни, Правда, к чести Бенни надо сказать, ему и в голову не приходило присвоить эти деньги. Нет, не совсем так – такая мысль мелькнула, но он тут же отогнал ее прочь. Бенни вздохнул. Единственным достойным применением этих невесть откуда свалившихся пятидесяти тысяч было бы отдать их похитителям маленького сына Гануччи, и вот тогда, если все же Марио Аззекка придет к нему и спросит: «Эй, Бенни Нэпкинс, куда ты поде вал мои деньги?» – Бенни сможет с чистой совестью ответить:
«Я отдал их, чтобы выкупить сына мистера Гануччи», – и тому нечего будет возразить.
– Ты знаком с Домиником по прозвищу – Гуру? – раздался вдруг над его головой голос Сильвера Фокса.
Подняв голову, Бенни заметил молодого человека, стоявшего возле дверей в гостиную.
– Да, по-моему, мы встречались, – ответил он, – но раньше. Тогда, мне кажется, у вас еще не было ни бороды, ни длинных волос.
– Верно. Ну и как, правда, так лучше? – спросил Доминик, входя в комнату и обменявшись с Бенни рукопожатием.
– Они здорово отросли, – кивнул Бенни.
– Слишком уж отросли, – буркнул Сильвер Фоке, покачав неодобрительно головой. – Настоящий итальянский юноша.
– Вот и Блумингдейлсу они не нравятся, – сказал Доминик. – А кстати, – добавил он, обернувшись к Сильверу Фоксу, – он просил тебе передать, что желает тебе попасть под колеса, и поскорее!
– Почему? – удивился Сильвер Фоке. – Потому что я назвал его сестрицу никуда не годной шлюхой? Так ведь это всем известно!
– Не знаю. Я просто передал, что он просил, – ответил Доминик.
– Что ты мне сегодня принес? – полюбопытствовал Сильвер Фоке. Заметив, что Доминик бросил недоверчивый взгляд в сторону Бенни, он успокаивающим жестом похлопал Доминика по плечу:
– Не волнуйся, Бенни – мой старый друг. Ему можно доверять.
Доминик смерил Бенни испытующим взглядом, потом, кивнув, вышел в прихожую.
– Так что же мне делать? – свистящим шепотом спросил Бенни.
– Ты насчет чего?
– Насчет мальчишки Гануччи.
– Я ничего не слышал и ничего не знаю. Особенно о том, что касается Гануччи.
– Но я просто сказал…
– Не знаю и знать не хочу, чей он там сын! Может, у него вообще никакого сына нет? Так что ничего мне не говори, идет?
В эту минуту в комнату снова вошел Доминик, держа в руках большую сумку, которую и водрузил на длинный деревянный стол.
– Тут полным-полно всяких славных вещиц, – сказал он и расстегнул «молнию». Сильвер Фоке вытащил лупу и принялся внимательно разглядывать то, что было в сумке.
– А ты когда-нибудь видел что-нибудь подобное? – спросил Доминик у Бенни.
– А что это? – поинтересовался тот.
– Наручные часы, – ответил Доминик, протянув их ему.
– Славные, – ответил Бенни, окинув их рассеянным взглядом.
– Интересно, чьи это фото внутри? – спросил Сильвер Фоке.
– Скорее всего, вице-президента, – предположил Доминик.
– Герберта Хамфри? Да ну? Вот уж нисколько не похож, – буркнул Сильвер Фоке.
Бенни уже собирался вернуть Доминику часы, когда вдруг, сам не зная почему, не иначе как по наитию свыше, перевернул их и взглянул на обратную сторону. Там было что-то написано. Прищурившись, он прочел:
«Льюису – С днем рождения! – Папа».
– Где ты взял эти часы?! – завопил Бенни.
* * *В то самое утро Нюхалка ехал в Ларчмонт в голубом «плимуте», позаимствованном на время у старого приятеля Артура Доппио.
Он решил навестить гувернантку Гануччи. Ему было обещано целых двадцать пять долларов в том случае, если он вернется назад с информацией, еще неизвестной Боццарису, а Нюхалка был не такой человек, чтобы упустить двадцать пять зеленых, которые так и просились к нему в руки. Миновав усаженную огромными деревьями подъездную аллею, которая вела в «Клены», он припарковался возле овальной клумбы у великолепного подъезда дома, прошел под каменным портиком особняка, восхищенно оглядел ярко начищенную медную табличку с одним-единственным словом Гануччи, потом позвонил в дверь и принялся ждать.
