Светлана Алешина - Ставка на темного зверя (сборник)
Я позвонила на свою вторую работу, извинилась и сказала, что у меня проблемы с моим прежним работодателем. Он-де не хочет меня отпускать, пока я не отработаю двухнедельный срок, как положено. Уверив Красина, что разберусь с этой проблемой очень быстро, я повесила трубку. Сейчас надо встретиться с труженицей кисти и мольберта и обсудить с ней воскресную передачу.
Жила она в романтическом месте, недалеко от проспекта Кирова. Знаете, там есть такие уютные дворики, которых время словно и не касается? Так вот, дворик возле двухэтажного деревянного дома художницы был именно таким: белье на веревках, лесенка, прилепившаяся сбоку к стене, жухлая травка и обязательный атрибут – жирный кот, спящий на ступеньках. Как будто и нет в двух шагах шумного проспекта с почти столичной жизнью! Словно и не волнует тихий мирок вся эта суматоха – магазины и летние кафе на каждом шагу, гвалт праздных толп и шум дорогих автомобилей…
У меня сложилось такое впечатление, будто я очутилась в шестидесятых годах или еще раньше, здесь была необыкновенно безмятежная атмосфера маленького провинциального городка. Я посмотрела на ржавую почерневшую табличку с номером дома.
Все сходится, Ангелина – так звали художницу – жила именно здесь. Поднявшись по скрипучим ступенькам, я постучала в дверь.
Ангелина встретила меня во всеоружии, на ней был заляпанный краской передник, в руках кисть.
– Здравствуйте, – сказала она, пожав мою руку своими тонкими пальчиками, – извините, я сейчас творю. Проходите, подождите минутку, я переоденусь.
В ее квартире было довольно симпатично, видно, последние финансовые вливания позволили сделать ремонт. Однако чувствовалось, что она живет одна, без мужчины. Кругом все в рюшечках, занавесочках, а полка под зеркалом в прихожей висит на одном гвозде. Люди творчества, особенно художники, редко обращают внимание на «низменный быт». Ангелина была отщепенцем в их среде, у нее явно присутствовала деловая хватка, раз она сумела заработать деньги продажей картин.
Пока художница переодевалась, я рассматривала картины, висящие на стенах. На мой взгляд, они были немного аляповаты. Сюжет почти у всех был одинаков: старые русские сказочные герои – Иван-Царевич, Василиса Премудрая, Кощей Бессмертный. Они были изображены группами, по отдельности, на фоне Змея Горыныча, на Сером Волке и еще черт знает как. Изредка антураж картин менялся. Изображения крестьянских девушек в поле и тут же портреты напыщенных дворян в красивых камзолах и платьях.
– Рассматриваете? – спросила Ангелина, выходя из другой комнаты. Она была переодета и аккуратно причесана – настоящая деловая леди. – Ну и как, нравится?
– Классика, – уклончиво ответила я, – она не утомляет глаз.
– Да ладно, – махнула рукой художница, – можете говорить откровенно, меня это совсем не обидит. Все эти картины написаны ради денег. Фишка в том, что все эти крестьянки, барыни и сказочные герои срисованы с моих заказчиков. Их вставляет видеть себя в образе какого-нибудь графа Шереметева!
– Вот это да! – поразилась я. – И что, много желающих находится?
– Навалом! Всякие «новые русские», чиновники и прочие хапуги. Денег до фига, мозгов ни фига, вот в чем фишка! Намалюйте мое лицо вместо морды коня Петра Первого, это самый крутой прикол за всю мою карьеру!
Мы еще немного поговорили о новостях в мире творчества, о разных течениях в искусстве. После чего я стала готовить Ангелину непосредственно к передаче.
– Очень прошу вас, пожалуйста, не употребляйте в эфире всех этих молодежных словечек: «в натуре», «до фига», «вставляет», «прешься» и так далее, – поучала я, – иначе у взрослой части населения возникнет обратный эффект от передачи. Вы их отпугнете.
– Можете даже и не говорить, – отмахнулась художница, – сегодня, в наше сложное и противоречивое время, когда человеческая душа ищет хотя бы маленький уголок, который не был бы пронизан ветром всепроникающего хаоса современности, мы особенно нуждаемся в том, чтобы припасть к священному источнику, дающему силы и любовь к нашему прошлому…
Я оторопело посмотрела на девушку, не сошла ли она с ума? Ангелина расхохоталась:
– Вот так я и буду говорить на передаче! А мой сленг, он чисто для вас! Он помогает мне расслабляться.
Я тоже рассмеялась. Девушка рассказала мне, что в свое время училась на филологическом факультете и устала, просто физически устала от заумных выражений.
– Ах, декаданс, эгофутуризм, акмеизм и экзистенциализм! Они учат нас диалектическому пониманию возникающих жизненных коллизий! Тьфу! Зубрилки сушеные! Надоело, жуть! Хочу общаться просто и без изысков. Основная функция языка – взаимопонимание, а не взаимонапрягание! Но для дела могу вспомнить былые навыки словесной бредогонии.
Я уже собралась уходить, абсолютно довольная новой героиней – редко встретишь настолько адекватную и ироничную женщину. Обычно героини либо балдеют от собственной неповторимости, либо комплексуют, как монашки в мужской бане. А у Ангелины язык подвешен что надо, шоу будет весьма остроумным. Перед самым выходом мой взгляд наткнулся на небольшую пыльную картину в прихожей. Лицо на ней мне показалось до боли знакомым, я только никак не могла вспомнить, кто это.
– Это моя старая подруга. Мы с ней соседки были, она тут неподалеку жила. Но вы ее знать не можете, она в деревню переселилась, причем довольно давно, – пояснила Ангелина.
– А как ее зовут? – спросила я в волнении, уже подозревая, какое сейчас прозвучит имя.
– Ее зовут Оксана, – просто сказала художница, – Оксана Крынина по мужу.
У меня заколотилось сердце – слишком много совпадений за последнее время. Точно! Я вспомнила, Оксана говорила, что жила на проспекте Кирова, перед тем как вышла замуж. Что за чертовщина!
– И давно вы с ней знакомы? – спросила я.
– С детства. Она, правда, постарше меня на несколько лет, но мы дружили.
– А знаете ли вы, – взяла я с места в карьер, – что у вашей подруги случилось несчастье?
– Какое? – испугалась Ангелина. – Я с ней редко общаюсь, вот и не знаю! Она жива?
Интуиция подсказывала мне, что Ангелина может рассказать что-нибудь интересное, поэтому я безжалостно продолжала:
– У Оксаны погиб муж, Иван Николаевич.
– Боже, как это произошло?
Я рассказала ей все события последнего времени, правда, не показывая свою роль в этой истории.
– Я так и знала! – горестно сказала Ангелина, когда я закончила. – Проклятие не миновало Ивана, как я и думала! Слишком оно было сильным.
– Какое проклятие? – удивилась я.
– Однажды, когда Ваня с Оксаной еще не поженились, жених рассказал невесте, что над его родом тяготеет древнее проклятие. Говорил он как будто бы с улыбочкой, но Оксана страшно напугалась и прибежала ко мне. По его рассказу выходило, что много лет назад, еще в прошлом веке, его прапрадед поссорился с местной ведьмой. Она навела порчу на его семью, все стали болеть и чахнуть. И тогда этот самый предок взял ружье и застрелил ведьму. С тех пор, по семейному преданию, эта ведьма является к отпрыскам рода Крыниных в облике волка, и когда-нибудь она обязательно отомстит.
Какая чушь! Я ожидала услышать более конструктивную версию от Ангелины. А тут какие-то байки – ведьмы, оборотни! Надо искать прозаическую причину смерти Ивана Николаевича.
Вежливо попрощавшись с художницей, я пошла домой. Сейчас надо будет позвонить Славе Никонову и Косте Шилову. Мы будем проверять версию об оборотнях. В роли нечисти выступят собачки Красина.
Костя примчался через десять минут после моего звонка:
– Ирина Анатольевна, машина ждет внизу! Жду ваших приказаний!
Все-таки приятно, когда тебя окружают надежные и исполнительные люди! На Костю можно положиться в любой ситуации. Жалко, конечно, что он влюблен в меня и не может рассчитывать на взаимность. Но с другой стороны, какой женщине не понравится такой мужественный поклонник!
Слава попросил заехать за ним на работу, на проспект Ленина, так как донести оборудование в руках было бы весьма сложно. Остановившись возле здания городского УВД, мы дождались кинолога и, погрузив в автомобиль две клетки, поехали к цели. По дороге я вкратце ввела Костю в курс дела.
– Вот это да, Ирина Анатольевна! – поразился он. – Так чудно, что даже не верится!
– Все это происходит на самом деле, – усмехнулась я, – много у нас в Тарасове всякой чуди.
Дай бог памяти, кажется, мы с Красиным поворачивали именно сюда. «Волга» свернула на гравий и покатила к дачам. Еще два поворота, и мы должны быть на месте. Если, конечно, я ничего не перепутала.
Вдали показалась красная громада замка-клуба, и я облегченно вздохнула – мы на верном пути. Хорошо, что в августе темнеет не так поздно, а то мы бы еще куковали до десяти, дожидаясь сумерек.
Рядом с клубом стояли другие дома, обнесенные непроницаемыми заборами. Ну и где тут искать собачек? Перелезать через ограду и кричать: «Рык, ты где? Ау?»
