Татьяна Эльдарова - Свояченица
6.
"Напрасен ваш призыв! Могу ли я покинуть лотос, Обрызганный росой? Могу ли возвратиться снова В мир дольней суеты?"
Сэй-Сёнагон "Записки у изголовья"
Местные жители подсказали, как найти отремонтированную недавно избу-музей, а Юрка, издали завидев девочку с длинной косой, обеими руками стал изображать из себя ветряную мельницу.
Капитану Луканенковой понравился мальчишка, особенно - его реакция на то, что дочь не одна:
- А вы кто? Мама? Здорово, что пришли! Тут такой классный музей! Вход, правда, платный, но я дядю Сашу попрошу, может быть, вас пропустят!
Не успела Марья Павловна возразить, как он уже помчался внутрь.
- Ну, убедилась? - язвительно спросила Маринка, наматывая хвост от косы на палец. - Нормальный пацан, и вовсе никакой не ухажер!
- Ладно, - примирительно сказала мать.
Они вошли во двор, а Юрка уже сбегал со ступенек с виноватой улыбкой:
- Ничего не получится, им план надо делать, а экскурсантов: раз, два и - обчелся! Слушай, как тебя зовут? - повернулся он к девочке.
- Её зовут Марина, а тебя? - перебила Марья Павловна и, получив ответ, скомандовала: - Показывай, где тут касса.
Улыбка Юрки стала ещё виноватей:
- А кассу уже закрыли... Там прошли последние посетители: какая-то многодетная семья отдыхающих. Они тут в третий раз.
- Что, так понравилось? - изумилась капитан Луканенкова.
- Да нет. Просто здесь некуда больше пойти. Присаживайтесь! - вежливо пригласил мальчишка, делая широкий жест в сторону скамейки у цветника.
Маринка чинно подошла, провела рукой по доскам, прежде, чем доверить свои шорты недавно выкрашенному сиденью. Села, закинула голые коленки друг на друга.
- Ну, а я тогда пойду прогуляюсь, - решила Марья Павловна. Бросив искоса взгляд на демонстративно молчавшую дочь, она спросила: - Не хочешь со мной?
- А хотите, покажу вам поселок? - доброжелательной общительности парня не было предела. - Я только дяде Саше скажу...
- Погоди, не надо ему мешать, он же экскурсию ведет! Вы тут побудьте, чтобы я знала, где искать Маринку...
- А чего меня искать? Я - вот она! - фыркнула девчонка, перекинув косу на грудь.
- До встречи! - Марья Павловна мысленно по привычке "сфотографировала" Юрку и, получив в ответ кивок, удалилась.
- Чего ты с ней так? - удивился мальчишка.
- Хорошо тебе говорить, - горячо закартавила Маринка, - ты интернатский, никто тебе не указ. А тут, с утра до ночи - сплошной контроль! Думаешь, её так музей этот привлёк? Как же! На тебя захотелось посмотреть. Всё боится, как бы я с дурной компанией не связалась...
- А чё это она такая пуганая?
Тут уж в Маринке взыграла гордость за мать, захотелось похвастаться. И, хотя они с Марьей Павловной уговаривались, что дочь не будет трубить направо и налево о профессии мамаши, не удержалась, брякнула:
- Она не пуганная, просто она - следователь! Капитан московской милиции!..
Если Маринка и ожидала произвести фурор, то дождалась прямо противоположного эффекта. Юрка вскочил, губы у него задрожали, он чуть не бросился на неё с кулаками:
- Это из-за таких, как она, моя мама... была... графиней, - он стал как ёрш для мытья бутылок. - Все эти твои менты... - мыльная пена полилась из бутылки через край.
У Маринки тоже задрожал подбородок. Она не понимала, что происходит:
- Юрка, ты что, больной? При чем здесь моя мать? Она не из областных, а из горотдела. Ты-то ведь местный!..
Удержу не было, парень продолжал вопить, как ненормальный, от волнения без конца повторяя частички сослагательного наклонения:
- Шла бы ты со своей мамашей... в ментовку! Там бы тебе самое место! Пожила бы пять лет в интернате - давно бы на своих патлах бы повесилась!
На этот истерический взрыв вышел Трегубов, покачал головой:
- Юрка! Разве можно так разговаривать с дамой?
- Она мне - не дама! Она мне - дурная компания!
Пожелав сквозь зубы своей новой знакомой обовшиветь, Юрка гордо удалился по направлению к дому скульптора.
- Прошу у вас прощения за выходку моего юного друга, - извинился за мальчишку скульптор.
- Но почему, почему?.. - рыдала Маринка не столько от несправедливости брошенных обвинений, сколько от невозможности достойно ответить.
Трегубов только плечами пожал: он не знал причины Юркиного негодования и - тем скорее поспешил за ним.
Марья Павловна застала дочь размазывающей по щекам слёзы, но так и не добилась от неё вразумительного объяснения, что произошло. Зловредная Маринка лишь яростно сверкнула глазами:
- Всё из-за тебя!
- Что ж это ты, голубушка, с больной головы - на здоровую? возмутилась мать. - Я с ним и двух слов-то не сказала!
- Зато он много чего успел наговорить!
- И что же, например? - Марья Павловна впервые видела дочь такой разъяренной.
- Например, что ты и твои менты сделали его мать какой-то графиней!..
Марья Павловна ухмыльнулась:
? Знаешь, что, драгоценная моя! Во-первых, не "менты", а сотрудники милиции (что можно Юпитеру, того нельзя быку), а во-вторых, в интернатах бывают не совсем здоровые детишки, - она покрутила пальцем у виска, поэтому, мой тебе совет: наплевать и забыть! Давай лучше, раз мы с тобой такие "менты", найдём нашу кастеляншу и поспрошаем, что там у неё с машиной стряслось этой ночью.
- Чем с сопливыми знаться, лучше делом заняться! - согласилась Маринка.
"Ого! ? Марья Павловна отметила про себя, что мальчишка чем-то зацепил её дочь. ? А парень и в самом деле непростой..."
Решив не вдаваться в подробности, она подхватила Маринку под руку и стала увлечённо рассказывать ей по дороге в пансионат, какой симпатичный и очень дешевый набор керамической посуды видела только что в поселковом универмаге.
* * *
Анне было совсем худо... Она поднялась наверх, не забыв перед этим выключить видеоплеер. Катя спускалась ей навстречу.
- Куда?
Анна была против того, чтобы девочка ходила во дворовый туалет: слишком много сил бы это отнимало. Но Кате хотелось показать матери, что она начинает приходить в себя.
Поход в домик с сердечком на деревянной двери был только началом!.. Потом они без разрешения хозяина (но ведь и запрета не было, скорее наоборот) забрались в его мастерскую. С Катей буквально в считанные секунды произошла метаморфоза: второй глаз окончательно раскрылся... Она с восхищением ходила от одной фигуры к другой, знакомилась, шутливо представлялась, каждый раз играя новую роль...
Девочка быстро устала, прилегла в траве, а мать взяла на себя смелость и вытащила на свет Божий не скульптуры (на это у неё смелости бы не хватило) - миниатюры-поделки из сосновых корней, берестяной и лубяной коры, ивовых и липовых веток. Она поселила дочь в деревянном царстве, торжественно провозгласила её императрицей. Себя же - ручным дворцовым драконом.
В калитку как раз влетел расстроенный Юрка. Правда, увидев мать и сестру на лужайке, заметно повеселел.
Тут пришел Саша Трегубов, не рассердился.
- В игрушки играете?
Мимо калитки прошли двое: женщина и девочка.
- Менты вонючие! - фыркнул Юрка.
Анна сразу насторожилась:
- Что значит "менты"?..
Скульптор отреагировал по-другому:
- Ты же сам пригласил девочку в музей!
- Ребята, вы что, с люстры грохнулись?..
Катя вдруг отказалась возвращаться в мансарду:
- Мамочка! Можно я посижу с вами?
Аню каждый раз окатывало теплой волной, когда она слышала это хриплое: "Мамочка!". Она кивнула и нашла себе занятие: стала заводить самовар. Притихший Юрка уселся на скамейке рядом с сестрой.
- А где дядя Лёша? Я его сегодня ещё не видел, а ты, Кать?..
Когда Алексей зашел на веранду, он увидел мирную идиллическую картинку в духе Кустодиева: за самоваром Красавица Расписная - Анна, по правую руку от неё - Катя. Мужчины охраняли прекрасный пол с краёв.
Все вчетвером они спокойно, по-купечески чаевничали.
Алексей шумно выдохнул и уселся напротив свояченицы:
- Ну что, Анна Даниловна, не побалуете путника чайком, если хозяин не возражает? - изображая ревность покосился он на Сашу.
Юрка повис у дяди на шее, скульптор вздохнул с заметным облегчением, Катя робко улыбнулась, Анна - "рублём подарила":
- Где тебя носило? Извелась вся!
- Мам, ладно тебе, меня лучше поругай, - вступился за опекуна мальчишка.
- Вижу, ждали!.. - с удовлетворением отметил Алексей и добавил: - Ну, в самом деле, покормите! Почти сутки не ел!.. Юрка, отпусти, ведь задушишь. Лучше матери помоги, а то она известная копуша.
Впрочем, он сам подошел к Анне, которая уже ставила на электроплитку кастрюлю с бульоном и вполголоса сказал:
- Отправь-ка детей. Есть разговор.
Анна сразу повернулась к нему, потом посмотрела на детей и просительно - на скульптора. Тот как будто не понял: сидел, уставившись в летящего по клеенке гуся и левой рукой раскалывал баранку за баранкой, а кусочки указательным пальцем пододвигал Кате.
Катя-то как раз всё поняла:
