Марина Серова - Осыпь меня золотом
«Вот это да, Охотникова! – мысленно изумилась я. – Да ты пророк! Какие точные метафоры выдаешь!»
К нам уже спешил привлеченный шумом администратор. Официантка сидела на полу среди осколков и хлюпала носом.
– Что случилось? – спросил он, быстро окидывая свою сотрудницу взглядом.
– Я оступилась… Тут что-то скользкое… – всхлипывая, повторяла девчонка. – Я говорила, что у нас очень скользкие полы!
– А я говорил, чтобы ты не таскала эти дурацкие туфли! – сердито прошипел администратор.
Затем он повернулся к нам и успокаивающе поднял руки:
– Не волнуйтесь, пожалуйста, мы сейчас все вам заменим! За счет заведения! – Он выразительно посмотрел на девчонку, которая пуще прежнего залилась слезами, понимая, что «за счет заведения» в данном случае означает за ее собственный, и прикидывая, видимо, в уме, сколько у нее вычтут из зарплаты за разбитую посуду и новую порцию обеда.
– Не стоит! – исполненным великодушия взглядом, проговорила я, поднимаясь и меряя девчонку королевским взглядом. – Мы уже сыты. Владимир Николаевич, оплатите, пожалуйста, счет…
Ильичев, ни слова не возражая, достал из кармана бумажник и, отсчитав нужную сумму – не очень большую, – положил деньги на стол.
– Сдачи не надо! – бросила я из-за плеча девчонке, – а над меню все-таки поработайте! Чтобы лицо не ронять.
И двинулась к выходу вместе с Ильичевым.
– Евгения Максимовна, – смеясь по дороге, произнес мой клиент. – А вы, часом, не ведьма, а?
– Я уже сама начинаю над этим задумываться, – сказала я, рассмеявшись в ответ.
Хотя при этом у меня и в мыслях не было вредить незадачливой девчонке на расстоянии.
– А здорово вы поставили ее на место, – продолжал веселиться Владимир Николаевич, внимательно глядя на меня. – Знаете, Евгения Максимовна, – понизив голос, продолжал он. – Вот мы с вами общаемся несколько дней, и я замечаю, что вы мне нравитесь все больше и больше!
– А когда возвращается ваша жена? – мельком спросила я.
Ильичев покраснел.
– Через три дня, – отведя взгляд в сторону, ответил он.
– Так вы говорите, сплетни завистников? – усмехнулась я, прямо глядя ему в глаза.
Ильичев ничего не ответил, только поправил на носу свои малозаметные очочки и спросил совершенно другим голосом:
– Как вы думаете, позвонит сегодня Куропаткин или нет?
Я хотела ему ответить, что если даже я и ведьма, то еще не настолько владею своим даром, чтобы предсказывать события, как в этот момент у меня в сумочке запиликал сотовый.
– Да, – ответила я, успев заметить, что звонит Елена Темникова.
– Евгения Максимовна! – Голос Темниковой звучал тревожно, и я подумала, что звонки Елены Константиновны постоянно вносят какой-то нервоз.
– Да, я, – механически ответила я, думая, что на сей раз принесет общение с Еленой Константиновной.
– У меня проблемы! Я не могу дозвониться до Алексея Федоровича!
– Тоже мне проблема! – не сдержавшись, хмыкнула я. – Перезвоните попозже.
– Да вы не понимаете! – В голосе Темниковой звучало отчаяние. – Я звоню ему с самого утра, с тех пор как проснулась! А проснулась я уже в одиннадцать!
– И что? У него отключен телефон? – полюбопытствовала я.
– Хуже, – мрачно отозвалась Елена Константиновна. – Он просто не отвечает.
Меня вообще-то не очень-то это обеспокоило, Елена Константиновна же была встревожена не на шутку.
– Вы не понимаете! – повторила она с нажимом. – Мы должны были с ним ехать по делам, договариваться насчет… Насчет похорон Кристины, – со слезами в голосе сказала она. – Он обещал ровно в час быть у меня. А сам не приехал!
Я вспомнила, что мы расстались с Бабуриным примерно в половине одиннадцатого. Конечно, смерть дочери может выбить человека из колеи, но все-таки забыть при этом о ее похоронах? Или он просто банально напился до бесчувственного состояния, надеясь хоть так заглушить стресс?
– Вы домой к нему ездили? – спросила я.
– Нет, – ответила Темникова сквозь слезы.
– Ну так съездите! У вас ключи есть?
– Да, есть.
– Вот и поезжайте, – посоветовала я. – Позвоните потом.
И я нажала кнопку разъединения связи. Не хватало мне еще заниматься поисками всех членов этой квазисемейки!
Ильичев выжидательно смотрел на меня.
– Ничего страшного! – махнула я рукой. – Темникова беспокоится о своем возлюбленном.
– Ему бы самому о себе побеспокоиться, – обронил Ильичев.
– Согласна с вами, но он вообще-то уже большой мальчик и, думаю, в состоянии это сделать.
До дома мы также дошли пешком. Думая о том, что вечером нам снова предстоит утолять голод, а появляться в кафе «Элегия» было бы не очень уместно, я все-таки завернула в магазин за жареной курицей. Ильичев нисколько не пытался опротестовать мои действия. Я подумала, что еще пара дней, проведенных со мной под одной крышей, и Владимир Николаевич напрочь выбросит из головы все заморочки с сыроедением. Правда, у него могут появиться разногласия с женой на этой почве, но меня это мало касалось.
Темникова перезвонила буквально через двадцать минут.
– Евгения Максимовна! – Голос ее был напуганным, но не истерическим. – Я вас очень прошу приехать…
– Куда еще? – не сумев скрыть своего недовольства, осведомилась я.
– К Алексею.
– Да что случилось-то? – с досадой спросила я.
– Я не знаю…
– Совсем здорово! Он хоть дома?
– Я не знаю, – повторила Темникова, и ее голос упал до шепота. – Понимаете, дверь была открыта, и я вошла. А в доме тишина. Я позвала Алексея, он не отозвался. Я хотела уже подняться на второй этаж, но увидела на лестнице кровь…
Последнее слово Темникова произнесла жутким шепотом.
– Много крови? – тут же спросила я.
– Да… Да, много! – Теперь голос Елены Константиновны взметнулся вверх. – Пожалуйста, приезжайте, я просто не знаю, что делать!
– Выйдите из дома и ждите на улице, – скомандовала я. – Мы скоро будем.
– В чем дело? – уставился на меня Ильичев. – Куда еще вы направляетесь? Я думал, что мы хотя бы сегодня спокойно посидим вечером дома!
– Увы, пока покой нам только снится, – со вздохом констатировала я, убирая телефон в сумку. – Что вы так возмущаетесь, сами же наняли меня для своей защиты!
– Вот именно! Для моей защиты! – подчеркнул Ильичев. – А вместо этого мы почему-то возимся то с Темниковой, то с Бабуриным, то с их милой дочуркой!
Последнюю фразу он произнес с плохо скрываемой злостью.
– Вообще-то вы сами, принимая меня на работу, упомянули о том, что всякие теракты начались в отношении ваших компаньонов, а вы, опережая события и не желая становиться жертвой, решили подстраховаться, потому и обратились ко мне. И стоит ли объяснять, что при таком раскладе все, что происходит с вашими компаньонами, так или иначе касается вас? И решая их проблемы, я тем самым решаю и ваши? И вообще возьмите себя в руки! Вы же мужчина, черт подери, что вы сопли развесили?
Я говорила намеренно жестко и даже грубовато, поскольку знала, что на таких мужчин, как Ильичев, в ситуациях, требующих мобилизации душевных сил, полезен именно такой тон. Если начать с ними рассусоливать, они вообще деморализуются. Так произошло и на этот раз – мой тон оказался верным.
– Извините, – медленно проговорил Ильичев, доставая из кармана платок и протирая запотевшие стекла очков. – Черт знает что со мной происходит, нервы сдают! Конечно же, едем. Что там хоть случилось-то?
– Пока не знаю, – не стала я ничего рассказывать. – Будем надеяться, что все обойдется.
Увы, ничего не обошлось. Я поняла это, когда увидела натекшую на полу в прихожей темную лужицу крови, струйкой стекавшую по лестнице сверху. Ступая на цыпочках, я поднялась на несколько ступенек и обнаружила тело.
Алексей Федорович Бабурин полусидел на лестнице, прислонившись к перилам. Голова его склонилась на грудь, а в груди торчала рукоятка ножа. Темникова, осмелевшая при моем появлении, также поднялась по ступенькам, но, увидев своего гражданского супруга в столь ужасном положении, отпрянула назад и заголосила, закрывая рот ладонью.
– Замолчите! – приказала я.
– Может быть, вызвать «Скорую»? – предложил Ильичев, робко выглядывающий из-за моего плеча.
– Бесполезно, она ему уже ничем не поможет. Разве что констатировать смерть, – проговорила я.
Темникова выдала еще один вопль, полный ужаса, и, совершенно обессиленная, опустилась прямо на залитые кровью ступеньки. Ильичев неожиданно издал какой-то сдавленный звук. Я удивленно повернулась к нему: лицо Владимира Николаевича было примерно такого же цвета, как после того, как Николай Иванович Куропаткин угостил его стаканом водки на голодный желудок. Промямлив «я сейчас», Ильичев опрометью бросился вниз по лестнице и рванул дальше по коридору. Я пожала плечами. Мужики какие-то нежные пошли, право слово!
– Вы бы не сидели здесь, – обратилась я к Темниковой. – У вас кровь на юбке!
