Алексей Макеев - Господин Икс

— Зовите меня Игорем.

— Как вам угодно, — сказала управляющая банком, проходя к столу. — Я София Александровна.

Я намек понял, без упоминания отчества Темнышеву назвать нельзя.

— Очень приятно, — проговорил я тоном галантного мужчины, дождался, когда молодая женщина, распространяющая вокруг себя запах дорогого парфюма, сядет, и сам опустился на стул.

— Мне позвонил Петр Николаевич, — заговорила София сухим тоном деловой женщины, — и попросил, чтобы я приняла вас и ответила на кое-какие ваши вопросы. Я вас слушаю.

Я смотрел на молодую особу с такой восхитительный внешностью и с трудом мог представить ее в квартире Крутькова вонзающей в сердце адвоката нож, но, как говорится, и ангелы бывают падшие. Я не стал выдумывать повод, по какому решил встретиться с Темнышевой, тем более что наверняка Береговский сообщил ей об этом, а потому заговорил откровенно:

— Мне известно, София Александровна, что вы в позапрошлую субботу, 15 октября, были в гостях у адвоката Крутькова, которого той же ночью зарезали. По подозрению в убийстве был арестован присутствовавший на той же вечеринке Артем Ялышев. Однако у его мамы есть основания считать, что ее сын не виновен в преступлении, а потому она наняла меня, для того чтобы я, помимо официальных властей, в частном порядке, расследовал это дело. Я проверил алиби всех присутствовавших на дне рождения Крутькова за исключением вас.

Темнышева положила на стол свои изящные руки с длинными пальцами, ногти на которых были выкрашены в алый цвет, и, в упор глядя на меня, спросила:

— Я обязана отвечать на ваши вопросы?

Откровенно любуясь собеседницей, я покачал головой.

— Нет, конечно, но в этом случае вы будете первым номером в моем списке подозреваемых в убийстве адвоката Крутькова.

В голубых глазах Темнышевой появилось насмешливое выражение.

— И это как-то может повлиять на мою жизнь? По вашему обвинению меня могут посадить в тюрьму за убийство адвоката?

Я пожал плечами:

— Насчет того, чтобы посадить, ничего не могу сказать, но если я изобличу убийцу, то получу премию от господина Береговского и гонорар от мамы Артема Ялышева, а судьбу преступника будут решать полиция и суд. — Я улыбнулся во всю ширь своего лица. — Из ваших слов следует, что вы не желаете отвечать на мои вопросы.

— Нет, отчего же, — сознавая всю свою красоту и привлекательность и то, какое действие они оказывают на меня, иронично ответила молодая женщина и приняла еще более выгодную позу, будто служила натурщицей при написании портрета Ивана Крамского «Неизвестная». — Пожалуйста, задавайте свои вопросы.

«Спасибо, что хоть не сказала «дурацкие», — хмыкнул я про себя, хотя весь ее вид это и выражал.

— Скажите, София Александровна, в котором часу вы приехали в дом адвоката Крутькова и когда уехали от него.

Темнышева думала недолго, наверняка этот вопрос ей уже задавали полицейские, а потому бойко ответила:

— Приехала я около двадцати ноль-ноль вместе с Петром. Уехали в двадцать три сорок пять.

— На протяжении вечеринки в подъезд ни разу не выходили? — спросил я, пытливо взглянув на собеседницу, — вдруг как-то выдаст себя, но нет, в лице Темнышевой ничего не изменилось, разве что удивленно приподнялась одна бровь.

— Нет, а зачем это?

Я говорил одно, а думал о другом, о том, что эта женщина неплохо смотрелась бы в шелковом белье не только в доме Береговского, но и в моей квартире.

— Видите ли, София Александровна, — проговорил я, прогоняя крамольные мысли, — во время вечеринки у адвоката Крутькова кто-то вышел в подъезд, спустился вниз и залил краской глазок видеокамеры, установленной на двери подъезда.

— И зачем он это сделал? — озадаченно спросила моя собеседница.

— Наверное, затем, чтобы позже, когда убийца входил в подъезд, тот не попал в зону обзора видеокамеры.

Уголки накрашенных в тон ногтям губ молодой женщины опустились вниз в презрительной усмешке.

— Если вы думаете, что это сделала я, то сильно ошибаетесь.

Я почувствовал дикое смущение оттого, что Темнышева меня пристыдила. Шучу, конечно, чтобы меня смутить, нужно приложить немалые усилия.

— Может быть, вы заметили, как кто-то из гостей выходил в подъезд? — полюбопытствовал я.

Женщина отрицательно покачала головой:

— Не видела.

— Жаль — вздохнул я — похоже, от моего допроса не было никакого толку. — В котором часу вы приехали домой?

— В двенадцать, — кратко ответила моя визави.

— И после этого не покидали свою квартиру?

— Нет.

Я напрягся, задавая один из важных для меня вопросов.

— Кто может подтвердить, что вы никуда не выходили из дому после двенадцати часов ночи?

Глядя на меня ясным взором, молодая женщина ответила:

— Только мои родители.

Я был разочарован. Родители, как говорил майор Самохвалов, лица заинтересованные, могут, выгораживая дочь, подтвердить любые ее слова, в том числе и те, что она никуда из дома не выходила, а следовательно, никого не убивала. Так что беседовать с ними, проверяя алиби Софии, бесполезно — надо искать какие-либо иные пути, чтобы выявить убийцу. Оставалась надежда узнать у молодой женщины хоть что-нибудь интересное. Впрочем, надежды особой на это не было — все гости адвоката будто договорились рассказывать одно и то же. Тем не менее я спросил:

— Не заметили ли вы чего-нибудь необычного на вечеринке у Крутькова?

— Да нет, — секунду поразмышляв, ответила Темнышева, — разве что адвокат ни с того ни с сего сделал предложение этой девице со своеобразной внешностью, Ангелине.

И София Александровна не оправдала мои надежды — ничего нового для себя я не узнал. Пора было заканчивать разговор, и я напоследок поинтересовался:

— А какие отношения вас связывают с Петром Береговским?

Молодая женщина вдруг смутилась, а потом неожиданно разоткровенничалась:

— Очень близкие. Петр Николаевич пару лет назад развелся со своей женой, и сейчас он одинокий свободный мужчина, и мы должны с ним в ближайшее время пожениться.

У меня на языке давно вертелся вопрос, я не удержался и задал его:

— Скажите, вашему карьерному росту тоже способствовал господин Береговский?

Темнышева метнула в меня острый взгляд, словно хотела пронзить насквозь, так ей не понравился мой вопрос.

— Если вы хотите этим сказать, что я нищая, безродная, хитрая бестия, охмурила своими чарами состоятельного, с определенным положением в обществе мужчину, и теперь пользуюсь его богатством и помощью в продвижении своей карьеры, то это далеко не так, — едко сказала Темнышева. — Я и сама чего-то стою в жизни. Этой должности я сама добилась еще до знакомства с Береговским. С родословной у меня тоже все в порядке — родители интеллигенты, не из нищих, а с Петром Николаевичем у меня любовь. Не знаю, знакомо ли вам это чувство!

Хорошую отповедь получил я от красавицы. Будешь, Игорек, впредь знать, как задавать дурного тона вопросы.

Я поднялся.

— Извините, — проговорил я с виноватым видом и склонился в полупоклоне, — за то, что отнял у вас время. Было приятно поговорить.

Поднялась и Темнышева. Она, очевидно, поняла, что переборщила, дав мне отповедь, а потому, смягчаясь, произнесла: «До свидания». И протянула на прощание ладонь. Целовать ее руку я не стал, опасаясь, что не удержусь и облобызаю до самого локтя, а потому лишь чуть пожал ладонь управляющей банком и двинулся прочь из переговорной комнаты.

«Как у меня не было явного подозреваемого в убийстве Крутькова, — думал я уныло, спускаясь по лестнице на первый этаж, — так его и нет. И нет пока ни одной существенной зацепки, чтобы выйти на убийцу».

Глава 16. Зацепка

До дому я добрался, когда уже стемнело. В подъезде меня ждал сюрприз, причем не могу сказать, что неприятный. Разве бывает неприятно, когда в подъезде твоего дома тебя поджидает пусть и с дурацкой прической, но все же с хорошей фигурой и симпатичным личиком девушка, которую ты пусть и не любишь, но которая тебе нравится и с которой ты не прочь скоротать не только вечер, но и провести ночь? Я это понял, как только увидел стоявшую в моем подъезде Ангелину. Казалось, с утра, с того момента, когда я расстался с ней, прошла целая вечность, и я успел за это время понять, что все же девушка мне нравится такая, какая она есть, я соскучился по ней и рад вновь ее видеть.

Стоявшая с хмурым видом в подъезде Ангелина (очевидно, заждалась меня), увидев мою персону, встрепенулась.

— Привет, Игорь, — воскликнула она, и в этом возгласе было все: и радость встречи, и обида за то, что пришлось долго ждать, и нежность женщины к своему возлюбленному, и много чего еще, что неподвластно описанию, но исходит из сердца счастливого человека и чувствуется сердцем другого счастливого человека.