Антон Леонтьев - Звездный час по тарифу
Лизонька привыкла к тому, что видит Самдевятова по нескольку раз на дню. Она оттаяла и перебрасывалась с ним ничего не значащими фразами. Как-то они столкнулись около старого фонтана – мраморная чаша потрескалась и почернела, в ней вместо воды росли лопухи и васильки, а у Венеры, стыдливо прикрывающей сдобные телеса, не хватало носа. Самдевятов заметил:
– В следующем году, мадмуазель, я приглашу из Петербурга мастеров, которые восстановят фонтан и займутся садом.
– Отчего вы делаете это, Федор Архипович? – спросила девушка, взирая на Самдевятова.
Она надеялась услышать фразу о том, что он крайне предан их семье и заботиться о ее благополучии – обязанность, которая приносит ему радость.
Вместо этого Самдевятов ответил:
– Мадемуазель, я делаю все это для одного человека – для вас. Ваш батюшка – ужасно безалаберный человек, который едва не превратил вас в приживалку у старших сестер. Мне же удалось вернуть то, что причитается вам изначально.
Лизонька одарила управляющего взглядом, полным благодарности. Раньше она бы дала ему пощечину за такие слова, но все изменилось. Самдевятов подошел к девушке и взял ее за руку. Лизонька почувствовала головокружение, ее щечки запылали.
– И вот еще что, мадемуазель, – решительно произнес Самдевятов. – Я делаю это не только для вас, но и для нас. Думаете, я не знаю, что вы наблюдаете каждое утро за тем, как я делаю гимнастику и опрокидываю на себя три ведра воды?
Девушка попыталась возразить, но не смогла. Самдевятов придвинулся к ней еще ближе, она ощутила его дыхание и отметила, что в его светлых глазах горит бледный огонь.
– А еще вы любите проникать в мою комнату, когда думаете, что меня поблизости нет, и рассматривать мои вещи, – сказал Самдевятов.
Лизонька ахнула – испытывая чувство непреодолимой стыдливости, она несколько раз поддалась порывам жгучего любопытства и побывала в комнате управляющего. Ее поразило, с какой спартанской суровостью обставлено жилище Самдевятова. Она переворошила его одежду в шкафу и наткнулась на пачку писем – Лизонька была уверена, что это любовная переписка, и ощутила ревность и отчаяние. Пробежав письма глазами, она убедилась, что это послания от престарелой матушки Самдевятова.
– Я давно отметил, мадемуазель, что вы ко мне неравнодушны, – продолжал Федор Архипович и прижал к себе Лизоньку. Она и не думала сопротивляться, хотя понимала: воспитанные девицы такого не позволяют. – Я решил, что вы станете моей женой, – сказал Самдевятов. Лизоньке показалось, что она ослышалась. Мещанин-управляющий сделал ей предложение? – Поэтому я и занимаюсь возрождением из небытия вашего поместья: оно пригодится нашим детям. – Самдевятов поцеловал Лизоньку.
Девушка сама не могла понять, отчего она снесла наглую выходку Федора Архиповича. Она позволила поцеловать себя и даже прошептала:
– Я люблю вас!
– Я это знаю, – ответил ей Самдевятов и рассмеялся.
Когда старый князь узнал о намерении Лизоньки выйти замуж за управляющего, старика чуть не хватил удар. Его лицо сделалось цвета баклажана, Порфирий Порфирьевич прохрипел:
– Что ты сказала, Елизавета? Ты желаешь, чтобы этот мужик стал моим зятем!
Присутствовавший при этом разговоре Самдевятов спокойно ответил:
– Ваше сиятельство, ваша дочь любит меня, а я люблю ее. Поэтому не вижу причин, которые могли бы препятствовать нашему скорейшему бракосочетанию!
Порфирий Порфирьевич пытался что-то вымолвить, но язык не подчинился ему. Старый князь осел в кресле и наконец прошептал:
– Елизавета, ты твердо решила, что хочешь сделать этого голодранца своим мужем?
Лизонька, которая привыкла, что отец потакает всем ее капризам, ответила:
– Да, папенька. Я люблю Федора Архиповича и...
– Не желаю об этом и слышать! – заявил князь и швырнул на пол стоявший на столе чайник. – Если так, Елизавета, то тебе остается один выход – убраться прочь из моего поместья. Глаза мои не желают видеть ни тебя, ни твоего избранника! Не дочь ты мне отныне! Никогда я не допущу, чтобы моя младшая сочеталась браком с мещанином и голью перекатной! Пошли оба прочь!
Лизонька бросилась к князю, но тот изо всей силы оттолкнул ее от себя и, кряхтя, поднялся из кресла. Самдевятов подхватил девушку и произнес:
– Ваше сиятельство, если бы не я, то вы давно превратились бы в нищих. Я помог сохранить и преумножить ваши богатства.
– Не позволю! – загрохотал Белогорский. – Ты хочешь украсть у меня дочь и титул, но не бывать этому! Я сразу понял, зачем ты приехал к нам, – дабы сделаться моим зятем. Ишь, какой шустрый! Елизавета, у тебя есть возможность одуматься! Забудь о нем, и я разрешу тебе остаться!
Лизонька, как и папенька, была страшно упрямой. Она капризно заявила:
– Нет, батюшка, я покину поместье вместе со своим будущим мужем!
– Променяла титул княжны Белогорской на мадам Самдевятову! – захохотал старик-князь. – Значит, быть посему. Но учти, Елизавета, больше я знать о тебе ничего не хочу! Мне все равно, какая судьба постигнет тебя и твоего мужа! И детей твоих, этих маленьких бастардов, которых ты понесешь от мещанина, видеть не желаю! Проклинаю тебя! Тебя и твоих выродков! Не быть вам счастливыми, и детям твоим не быть, и внукам, и правнукам! Пусть и будет у вас богатство, но крапивное семя даст о себе знать! И если ты думаешь, что после моей кончины получишь наследство, то кукиш тебе с маслом! Не бывать тому, чтобы ты и твой хахаль жили в моем доме!
Той же ночью Самдевятов и Лизонька покинули поместье князя. Лизонька долго плакала, не понимая, отчего папенька так упорно не желал принимать ее суженого. Федор Архипович даже и не пытался утешать ее. По дороге в Петербург они обвенчались в крошечной деревенской церквушке, и подслеповатый сгорбленный священник, совершив старинный обряд, провозгласил их мужем и женой.
– Твой отец не помешает нам стать счастливыми, – сказал Самдевятов. Лизонька же никак не могла забыть страшных слов, произнесенных князем. Они, как каленое железо, жгли ее душу. А что, если она совершила ошибку? И вдруг ей придется расплачиваться за то, что она пошла против воли папеньки?
Оказавшись в столице, Лизонька поразилась тому, как живет этот элегантный и надменный город. Она отчего-то считала, что ее наряды не уступают лучшим петербургским, и неприятно убедилась в том, что давно отстала от моды. Самдевятов успокоил ее:
– Лизонька, я заработаю достаточно денег, чтобы воплотить в действительность все твои капризы.
Он сдержал слово: Федор Архипович быстро нашел место в банке, что позволило ему снять большую квартиру, а Лизоньке регулярно посещать модные лавки и ювелирные магазины. Через некоторое время она ощутила первые признаки беременности. Лизонька была рада – наконец-то появится на свет их ребенок!
Выкидыш случился на третьем месяце. Лизонька несколько дней находилась в беспамятстве, а когда очнулась, то узнала, что ее неродившийся ребенок погиб. Она была безутешна и не могла поверить, что такое произошло. Самдевятов, как мог, успокаивал ее, а Лизонька в сердцах выкрикнула:
– Это все из-за того, что я против воли батюшки вышла за тебя замуж! Он проклял нас, и вот оно, подтверждение его пророческих слов!
Самдевятов, нахмурившись, заметил:
– Лизонька, не пристало тебе верить в подобную чушь. Доктор сказал, что все дело в твоей слабой конституции и фамильной предрасположенности к преждевременным родам. Так что твой папенька в самом деле виноват – но вовсе не своим глупым проклятием, а тем, что ты унаследовала от него и его развратных предков этот недуг!
Лизонька медленно возвращалась к жизни. Когда она забеременела во второй раз, то следовала всем советам врача, проводила большую часть времени в саду или в спальне, надлежаще питалась и с радостью наблюдала за тем, как растет ее живот.
Трагедия произошла глубокой ночью – Самдевятов был в отъезде, отправившись по поручению за границу. Лизонька проснулась от страшной боли и поняла, что повторяется тот ужас, который ей пришлось однажды пережить. Она изо всей силы задергала за шнур, висевший рядом с кроватью, на звон прибежали слуги.
Она снова потеряла ребенка. Когда Самдевятов вернулся в Петербург, то застал жену, облаченную в траур. Высохшая, печальная Лизонька с Библией в руке стояла на коленях перед образами и истово молилась.
Самдевятов пригласил лучших врачей: солидные господа долго осматривали Лизоньку, совещались и дружно вынесли страшный вердикт.
– Беременность противопоказана вашей жене, – сказали они Федору Архиповичу. – Третий раз может стоить ей жизни. У нее нет никаких шансов выносить плод. Вам придется смириться с этим. Заболевание, судя по всему, наследственное и чрезвычайно редкое – такое иногда наблюдается в старинных дворянских семействах, представители которых на протяжении многих поколений заключали браки между кровными родственниками. Современная медицина, увы, не может облегчить страдания вашей супруги.
