Екатерина Лесина - Тайная страсть Гойи

— Стасика.

— А что со Стасиком? — Она шмыгнула носом.

— Так… — Макс смутился. — Умер Стас, вчера еще… самоубился.

— Что?! — Новость была настолько невозможной, что Алина плакать перестала.

— Стас самоубился? Да скорее небо на землю упадет, чем Стасик покончит с жизнью!

— Угу, вот и мне кажется… Так ты чего, не из-за него?

Алина покачала головой и пожаловалась:

— Со мной сегодня целый день что-то… странное. Не знаю. Я с самого утра реву, что ненормальная, по всякой ерунде. И теперь вот.

— Понятно.

— Что понятно?

— Понятно, что нечего было тебя тут оставлять. Домой поедем?

Алина кивнула: ей и самой не терпелось убраться подальше от этого странного места, в котором все вокруг были такие предупредительные и милые, что это вызывало иррациональную злость.

— Ходить можешь?

— Если осторожно, медленно. Но тут коляска есть. — Алина прикинула, что от центра до стоянки она не дойдет. А вот на коляске, так вполне докатит.

— Понятно, — опять сказал Макс. — Вещички собрала?

Она покачала головой: как таковых вещей было немного, и собралась Алина быстро. И возражать не стала, когда Макс ее на руки подхватил, только опять в носу защипало.

— Разревешься — уроню, — пригрозил Макс.

— Не разревусь… Так что там со Стасиком?

— Повесился.

— Когда?

— Да вот вчера вечером… Пока я тебя сюда возил. Потом еще к одному человечку заглянул, порасспрашивал о нашей потерпевшей, и флешечку поглядел…

— И как?

— Есть кое-что интересное, — уклончиво ответил Макс. — Как насчет кафешки? Посидим, поговорим… Накормлю тебя чем-нибудь сладким, а то смотреть страшно. Белая. Тощая.

— Не смотри.

— Линка. — Он усадил ее в машину. — Вот не узнаю тебя! И мне это не нравится. Очень не нравится. Получилось?

— Да.

— Вот и хорошо, я сейчас отпишусь своему приятелю. И будем с тобой ждать, что-то мнится мне, не все тут чисто. Маринка незадолго до смерти искала юриста, грамотного, вроде бы как собиралась подавать на центр этот в суд.

Алина старалась слушать внимательно. Так становилось легче.

— Короче, нашли Стаса только сегодня… Ты ж не будешь плакать? — поинтересовался Макс. — Варька нашла, и в обморок хлопнулась… Женька вой подняла, мол, что творится… Гошка вызвал полицию. Ну там пока то, пока се… Пока опросили всех, протоколы, тело убрали…

— Он не сам, — тихо сказала Алина.

И поймала себя на мысли, что есть совершенно не хочется. А хочется лечь на кровать, свернуться клубочком и накрыться одеялом. С головой.

— Пока официальная версия — самоубийство… От него разило, как из бочки… Вскрытие, конечно, будет. Я шепнул нужным людям. Записку нашли.

— Записку?

— Ну как записку, это раньше от руки писали, а теперь вот на компе печатают. Мол, не могу жить с грехом на совести — это я Марину убил. А теперь осознал и раскаялся. Я не цитирую, просто вольный пересказ.

— Он не… — Алина запнулась, не зная, что сказать.

Грех на совести? Стасикова совесть привычная к грехам, не один десяток несет и еще столько же выдержала бы. А уж признаваться… Даже когда Алина его в постели с рыжей девкой застала, Стасик утверждал, что она, Алина, просто неправильно поняла ситуацию.

— Я тоже думаю. Слишком самовлюбленная сволочь. И довольная жизнью. Видишь ли, Алин, если он и причастен был к Марининой смерти, то доказать эту причастность не вышло бы. Поверь мне, как человеку, который в системе не один год варился… Знать — одно, а вот доказательная база — совсем иное. И Стасик твой мог бы жить припеваючи. Завещание да, тут судов не избежать, но в конце концов, думаю, дошли бы и до мировой. У Марины приличное состояние, хватило бы всем. И вот вопрос возник, с какого перепугу он взял и повесился?

Алина пожала плечами: ответа на этот вопрос она точно не знала.

— А я ведь чуял, что-то неладное затевается… — Макс покачал головой. — Он хоть и сволочь последняя, но все человек… Не буду врать, что в траур ударюсь. И жалеть его, уж извини, не выходит. Скорее уж обидно, что из меня идиота сделали…

Он замолчал.

Так в тишине до кафе и довез. Маленького. На площади у фонтана. Легкие зонтики, белая мебель, не из пластика, из дерева. Скатерти разноцветные. Стеклянные вазы с цветами.

Красота.

— Кто его?

— Выясним, — пообещал Макс. И стул придержал, помогая Алине присесть. — В этом деле много непоняток… Так много, что у меня мозги закипают.

Алина кивнула.

И попыталась понять, что же чувствует.

Стасик погиб, убит… В самоубийство она не поверила ни на мгновение, слишком хорошо Стасика знала. Да никогда бы он в петлю добровольно не полез. Если бы вдруг возникла безумная мысль покончить с собой, то нашел бы способ изящней.

Что-нибудь этакое… с белой ванной, красной кровью. Розами по полу… Или розы — это чересчур пошло? Стасик пошлости не терпел, а вот инсталляция на тему смерти Мюрата — вполне в его характере.

Но тот, кто все затеял, он должен быть сильнее Стасика, верно?

Стасик только казался субтильным, но себя он любил и в тренажерный зал заглядывал регулярно, а значит, дал бы отпор, остались бы следы борьбы… Да и пить… с кем?

Варвара? Поговорили откровенно, и Стасик заявил, что не собирается на ней жениться. Что, получив такое наследство, вообще не собирается жениться. И добавил что-нибудь обидное, не сдержался… Варвара вспылила и… Но беременная женщина не станет пить. Да и хватит ли ей сил втащить Стасика на стол? Или на стул? Подвесить его?

Сомнительно.

Да и такое псевдосамоубийство требует тщательного планирования. В припадке ярости можно ударить чем-нибудь тяжелым или с лестницы столкнуть, пырнуть ножом, если вдруг он под рукой окажется. Но не так, хладнокровно и со знанием дела.

С Евгенией тоже не понятно. Она выглядит толстой, но полнота — не синоним слабосилия. А ума у Евгении хватило бы, и планировать она способна. И Стасика ненавидела от души, как и родную сестрицу, которую угораздило не вовремя влюбиться.

И наверное, эта влюбленность поломала бы многие планы Евгении. Сложно судиться, когда в семье нет единства… Могла бы? Да. Но стал бы Стасик с нею пить?

А Гошка?

Самый реальный претендент. Он пригласил Макса в помощь, но когда тот сказал, что помочь вряд ли сумеет — он ведь признал, что доказать факт убийства почти невозможно, — Гошка решил действовать сам. Избавился от конкурента и…

…и если психологиня разговаривала с ним?

— Алин. — Макс щелкнул пальцами перед самым Алининым носом. — Очнись, дорогая, а то ж я волноваться начинаю.

— Д-да… Послушай, я подумала, что, если это Гошка?

— Что Гошка? — Он сделал заказ и, кажется, за Алину тоже, хотя есть ей совершенно не хотелось.

— Она с ним разговаривала. Ну, психологиня… Я ведь тебе говорила… Ей позвонили и попросили, получается, попросили алиби обеспечить? Она в этого человека влюблена и из-за этой любви… Она согласилась бы. А больше в доме мужчин нет. Только ты и Гошка.

Макс не спешил говорить, что Алина дура, которая лезет не в свое дело. Он посмурнел, но кивнул, мол, примерно так все и есть.

— Только с выводами не спеши, — попросил он. — Хочу, чтобы ты кое-что послушала… Погодь.

На столике появилась черная коробочка диктофона.

— Флешка… На ней много интересного отыскалось. Во-первых, прелюбопытные документы. Я еще не говорил с Гошкой, но, похоже, он вовсе не о мачехиных интересах пекся. Он грамотный парень, но кто-то не только обнаружил, что Гошка руки по локти в отцовские деньги запустил, но и сумел доказательства отыскать.

Это было сказано мрачным тоном, и Алина в новом своем состоянии от души пожалела Макса, который разочаровался в старом приятеле, и Гошку. Получается, что имелся у него мотив от мачехи избавиться. И быть может, прав Стасик, именно Гошка и отравил Марину, а потом, узнав про завещание, попытался найти козла отпущения.

— …А во-вторых, вот, послушай…

Макс нажал на кнопку.

— …Да, дорогая, я все знаю! — Нервный женский голос звучал так громко, что Алина вздрогнула. А Макс шепотом пояснил:

— Это Маринка.

— Думаешь, можно вот так, взять и тихо травить меня? Не стоит отнекиваться! У меня нет паранойи…

Голос сорвался на визг, и Алина отпрянула от диктофона.

— Диплом тебя защитит? Да завтра же я сделаю все, чтобы тебя, милочка, упрятали за решетку — и надолго! Поверьте, у меня хватит связей! А тайны… Помилуйте, разве не обязана ты эти тайны хранить?

Она нервно рассмеялась:

— В любом случае, это лишь слова, доказательств у тебя никаких… И не появятся они. Дело старое. Срок давности по нему если еще не вышел, то вот-вот выйдет… И да, тебе, возможно, удастся доставить мне несколько неприятных минут, но и только. А вот я… Деньги многое могут, милочка. И я готова потратить их, чтобы тебя посадили…