Чингиз Абдуллаев - Трибунал для Валенсии
— А кто обещал, что все будет хорошо? — спросил Дронго. — Всем было понятно, что кому-то будет хорошо, а кому-то нет. Мне кажется, вы не совсем правы. Ваш муж сумел устроиться, стал бизнесменом, зарабатывает неплохие деньги, коли вы можете позволить себе такую поездку в этот отель. Ну, может быть, вам хотелось бы большего. Конечно, хорошо иметь целый леспромхоз или быть таким крупным бизнесменом, как Олег Базуров. Но не у всех получается. Вы ведь тоже не бедствуете. Я видел ваши часы. Они стоят тысяч пять.
— Такие часы сейчас парикмахерши носят, — отмахнулась она. — Настоящие часы начинаются с десяти тысяч долларов. А я знаю, что такие часы никогда себе позволить не смогу. У Вадима чистого дохода не больше ста тысяч долларов в год. А это сегодня в Москве вообще не деньги — копейки.
— Знаете, очень трудно жить, — печально констатировал Дронго, — если постоянно сравнивать, чего у вас нет по сравнению с другими. Так нельзя, Лена, не гневите Бога. У многих миллионов людей нет и десятой части того, что есть у вас. Не нужно жаловаться. Лучше принимать действительность такой, какая она есть.
— Почему вы меня с миллионами неизвестных сравниваете? — обиделась она. — Вы меня с моей школьной подругой сравните. Чем она лучше меня? Только тем, что вышла замуж за оборотистого мужика?
— Хотите правду? — неожиданно предложил Дронго. — Я думаю, что вам очень трудно жить. Вы постоянно недовольны, постоянно укоряете мужа, постоянно сравниваете свою, как вам кажется, неудавшуюся судьбу с другими, более удавшимися. Хотя по большому счету, никто не знает, что в этом мире есть удавшаяся судьба, а что неудавшаяся. Вы же видите, чем закончила Нина Ступникова. У нее было все — красота, молодость, здоровье, богатые поклонники, дорогие подарки. А Бог распорядился иначе. Я не очень верующий человек и не могу сказать, что существует некая кара за грехи наши. Но жить так, как вы живете, это значит добровольно обречь себя на ад. Существовать, сжигая себя.
— Уходите, — без гнева произнесла она. — Я не хочу больше с вами разговаривать.
— До свидания. — Дронго поднялся со стула. — Если Вадим позвонит или объявится, скажите, чтобы он нас нашел. И не обижайтесь на меня. Поверьте, я дал вам дельный совет.
Он вышел, закрыв за собою дверь. И, подумав немного, вошел в свой номер, находящийся рядом, чтобы умыться. А когда вышел из ванной, услышал в соседней комнате приглушенные рыдания женщины.
«До чего же глупо, — подумал Дронго, нахмурившись, — самой превратить свою жизнь в такое испытание. Как все-таки это глупо!»
Он вытер лицо и вышел в коридор. У дверей люкса, в котором жили Базуров и его подруга, была натянута желтая ленточка, предостерегавшая посетителей от посещения этого номера. Дронго посмотрел на нее и, повернувшись, пошел к лифту. Внизу к нему сразу же шагнул Миллер.
— Поговорил? — спокойно спросил он.
— Да, — кивнул Дронго.
— И что она сказала?
— Понятия не имеет, где находится ее муж.
— Его пока не нашли, — поделился новостями Миллер, — зато у меня есть очень интересное сообщение от Корвальо. Они разыскали таксиста, который отвозил одного мужчину из отеля в центр Валенсии примерно в двенадцать часов пятнадцать минут. Машина была заказана заранее. Представляешь, как нам это важно?
— Таксист может опознать, кто это был? — замер Дронго.
— Он не видел лица пассажира, — пояснил Миллер, — мужчина был в большой панаме, которая закрывала его.
— И он ничего не запомнил?
— Запомнил, — Фредерик Миллер как — то странно посмотрел на Дронго, — уверяет, что неизвестный был в желтой майке и имел коротко остриженную бороду.
— Вадим Калимуллин! — ошеломленно произнес Дронго. — Он сегодня утром был в желтой майке…
Глава четырнадцатая
После полученного известия о туристе, которого таксист после полудня отвозил в центр города, поиски убийцы можно было считать законченными. Таксист помнил, что высадил своего клиента недалеко от центральной площади. Сомнений не оставалось. В желтой майке на экскурсию ездил Калимуллин.
Дронго подумал, что все их сегодняшние поиски рано или поздно должны были вывести на убийцу. Но почему именно Вадим? Подсознательно он чувствовал какой-то дискомфорт, словно не верил до конца в такой вывод. Теперь можно было звонить комиссару Корвальо и докладывать о раскрытии преступления. Тем более что сам Вадим неожиданно подставил себя, уехав в город. Теперь ему никогда не доказать, что он не увез и не спрятал там украденные деньги и драгоценности.
— Нужно звонить Корвальо, — предложил Дронго.
— Я думаю, нам лучше подождать, пока не найдут господина Калимуллина, — посоветовал Миллер. — Он далеко не уедет. Номер его машины известен полиции, а по всей Валенсии установлены посты, проверяющие из-за террористов каждый автомобиль.
И тут они увидели Олега, направляющегося в бар. Он все еще был не в себе. И хотя до сих пор его не арестовали, Олег прекрасно понимал, что такая мера пресечения может быть применена к нему в любой момент. И сознание неотвратимости этого заставляло его искать утешение в баре. Он сел за стойку и заказал двойной виски, когда в бар вошли Дронго и Миллер.
Дронго подошел к стойке и уселся на высокий стул, рядом с Базуровым. Миллер благоразумно прошел к столику, попросив официантку, работавшую в баре, принести ему чашку кофе. Дронго заказал рюмку текилы. Олег взглянул на него.
— Ну что, Пинкертоны, нашли кого-нибудь? — громко спросил он. Очевидно, заказанная рюмка виски была далеко не первой в этот день.
— Стараемся найти, — честно ответил Дронго. — А вы напрасно так себя ведете.
Скоро приедет комиссар, возможно, он захочет снова с вами поговорить.
— Пошли они все! — махнул рукой Олег, едва не опрокинув стоящую перед ним рюмку. Он залпом выпил виски и попросил бармена повторить заказ. Тот молча выполнил требование клиента.
Дронго попробовал текилу, взял дольку лимона, потер ею большой палец, затем насыпал на него соль. Слизнул, выпил текилу и закусил долькой лимона. Лимон был не такой, какой обычно подают в Мексике: не горький, а обычный. Дронго чуть поморщился, в Испании должны бы знать, какой лимон употребляют мексиканцы. Олег с любопытством пронаблюдал за его действиями.
— А вы умеете пить текилу, — с уважением сказал он. — Бывали в Мексике?
— И там тоже, — ответил Дронго, — хотя научиться пить текилу можно и в Москве.
— В Москве все можно, — усмехнулся Олег и влил в себя вторую рюмку виски. Затем чуть поморщился, закусил солеными орешками, лежащими перед ним на тарелке. — Ее увезли, — мрачно сообщил он, глядя перед собой.
— Да, — согласился Дронго, — они обязаны были это сделать.
— Почему ее убили? — спросил Олег. — Хотели меня подставить?
— Я думаю, из-за денег.
— Каких денег? Она сама вчера украла у меня и деньги, и свои камни. Залезла и взяла.
— А если не она?
— Как это не она? Кто же тогда мог взять мои деньги?
— Вы хранили деньги в сейфе вашей комнаты? В отелях подобного класса сейфы — непременный атрибут каждого номера.
— Конечно. Не мог же я оставить их под подушкой. А кроме нее, код моего сейфа никто не знал.
— Вы набрали код из даты своего дня рождения? Или ее?
— Нет, — усмехнулся Олег, — я не дурак. Это слишком просто. Обычно я ставлю код из числа месяца и года рождения моей мамы. Одинаковый код на чемоданах и на сейфе. Очень удобно. Моя мама родилась четвертого апреля сорок четвертого года. То есть ноль четыре ноль четыре и сорок четыре. Трудно спутать. А на чемоданах можно поставить ноль четыре и сорок четыре.
— Да, удобно, — согласился Дронго. Он поднял руку и попросил бармена дать ему еще текилы, а его собеседнику третью рюмку двойного виски.
Бармен понимающе кивнул.
— Спасибо, — лениво проговорил Олег, — я сегодня уже много принял.
— А кроме вас и Нины кто мог знать код вашего сейфа? — продолжил разговор Дронго.
— Никто.
Бармен поставил заказанные рюмки на стойку перед ними.
— А чемоданов? — уточнил Дронго. — Кто мог знать код ваших чемоданов?
Олег открыл рот. Шумно выдохнул воздух. Затем дернул рукой так сильно, что свалил обе рюмки, стоящие перед ними. Небольшое блюдце, на котором лежал лимон, упало на пол и разбилось.
— Суки, — прохрипел Базуров, стиснув зубы. — Вы думаете, это наши ребята? Они знали код моих чемоданов.
— Кто именно? — спросил Дронго. — Вы можете вспомнить, кому называли код?
— В аэропорту я доставал документы из чемодана, — вспомнил Олег.
Бармен собирал осколки разбитой посуды. Он привык к подобным проявлениям гнева и не очень переживал. Тем более что Дронго кивнул ему в знак понимания его проблем и попросил повторить заказ. Затем Дронго повернулся к Олегу:
