Наталия Левитина - Дилетант
Изящная фигура Ники Серебровой, возникшая в дверном проеме, приостановила дискуссию. Шесть пар глаз выжидательно смотрели на красотку телезвезду.
- Господа, - с улыбкой произнесла она, - студия готова, прошу вас.
Недокуренные сигареты обрели покой в пепельницах. Претенденты на пост мэра двинулись в студию, под пронзительный свет софитов. Ника смотрела, как они рассаживаются за полукруглым столом с карточками участников. "Их шестеро, - думала она. - И один из них - мой любовник".
- Удобно? - спросила она. - Пока будут ставить свет, давайте обсудим ход передачи.
Николай Самарский поймал ее взгляд и мягко улыбнулся в ответ.
Глава 21
Олеся вычисляла. Домой она позвонить не может - телефон отключен, потому что меняют номер. Зато сотовый остался в ее сумке, а сумка, наверное, уже давно перекочевала от Тани к Игорю. Значит, надо звонить на сотовый. Но она не помнит код Шлимовска.
Несколько часов Олеся бесцельно бродила по ярким, солнечным улицам.
Рабочий день вот-вот должен был закончиться, вечерняя духота донимала сотрудников научно-технической библиотеки, когда там появилась Олеся. Она заглянула в зал абонемента, где толпилась небольшая очередь, и прошла дальше по коридору. Двери некоторых кабинетов были распахнуты, в один из них Олеся нерешительно вошла.
Женщина в очках с толстыми линзами вопросительно подняла голову от штудируемого фолианта. Вдоль стен высились стеллажи с книгами, стол был уставлен коробками с бумажными карточками.
- Можно я от вас позвоню? - робко спросила Олеся, стесняясь своего вида, такого неуместного в солидном учреждении.
Женщина ненадолго задумалась.
- Звоните, - сказала она и мигнула в сторону кнопочного телефона.
Олеся присела на краешек стула, взяла трубку и битых пятнадцать секунд слушала гудок. Потом снова обратилась к сотруднице библиотеки.
- А вы, случайно, не знаете код Шлимовска? - спросила она.
Удивлению женщины не было предела. Она выпрямилась и смотрела теперь очень строго.
- Вы что, хотите позвонить в Шлимовск?
- Да. Мне очень надо! Но я не помню код города.
- Девушка! А вы понимаете, что за ваш междугородный звонок платить придется мне?
- Почему? - не поняла Олеся. - Нет, ну я очень быстро!
- Потому что бухгалтерия вычтет. Вы представляете, какая у меня зарплата? Очень быстро! Да хоть даже и всего минуту! Мне подобная благотворительность не по карману. Нет, вы представляете, какой у меня оклад?
- Нет, - промямлила Олеся. - Откуда же мне знать?
- Двести семьдесят рублей, - с некоторым удовольствием сообщила женщина, так, словно ей было приятно напомнить себе и незнакомке о подлости государства, которое делает понятия "зарплата" и "жизнь" несовместимыми друг с другом ценностями. - А у меня семья, дети. Двести семьдесят! На руки и того меньше. Из них сто десять надо отдать за квартиру. Шестьдесят - за садик. Тридцать - на школьные обеды. И так далее. А тут появляетесь вы с милым желанием обязательно позвонить в Шлимовск!
- Извините, - тихо сказала Олеся и встала. - Извините, пожалуйста.
Опустив голову, она вышла на крыльцо библиотеки под палящее солнце. Ей было невыносимо стыдно. Двести семьдесят рублей - приблизительно такую сумму она истратила на днях в дорогом магазине на умопомрачительные кружевные панталончики фиолетового цвета с эластичным элементом на пузе для утягивания. А придя домой, поняла, что они ей совсем не нравятся, в них тесно и невыносимо жарко и вообще они ей ни к чему - живот и так плоский без всяких резиновых компрессов.
Неужели можно за такие деньги каждый день ходить на работу и трудиться по восемь часов? Нет, сумма казалась Олесе столь ничтожной, что она не могла поверить. Хотя... Ведь Татьяна говорила, что у нее зарплата триста пятьдесят, а триста пятьдесят не многим отличается от двухсот семидесяти...
- Отпустили? - спросил Олесю чей-то голос. Она обернулась. Мадемуазель с кариесной улыбкой, вчерашняя "подельница", стояла рядом и светилась коммуникабельностью. - Чем расплачивалась, а?
Девица вряд ли была старше Олеси, даже наоборот. Но взгляд кариесной барышни заключал в себе всемирный опыт проституции и неподобающую возрасту осведомленность о самых темных сторонах человеческой души.
Ночью в отделении милиции она смотрелась вполне сносно благодаря тусклому свету ламп, изобретательному макияжу и красивой прическе. А сейчас, в беспощадных лучах солнца, ее не вооруженное для ночной охоты двадцатилетнее лицо выглядело весьма потасканно и совсем не вдохновляло как трижды использованный пакетик с чайной заваркой.
На девице было короткое платье цвета осеннего заката с геометрическим рисунком и американской проймой, туфли без каблука, а на плече болталась ярко-розовая сумочка.
- Чем ты расплачивалась? - повторила она свой вопрос, дружелюбно улыбаясь. Учитывая ее стоматологические особенности, лучше бы она этого не делала.
- Ничем, - ответила Олеся и вздохнула. Хоть одно знакомое лицо!
Олеся собралась было в который раз за сутки поведать свою фантастическую историю, но остановилась. Насмешки недоверчивых слушателей уже обрыдли.
- Как же тебя отпустили? - заинтересовалась девушка.
- Просто отпустили, и все.
- Нет, просто так никого не отпускают. Ты вчера в первый раз вышла? Ой, ну, у меня впервые тоже все кувырком пошло. Не расстраивайся. Но как же ты решилась без прикрытия? У тебя что, и мамочки нет? Вот глупая! Затопчут ведь. Тебе обязательно надо работать в команде.
"Работать в команде", - подумала Олеся. И президент, и премьер, и все крупные политики, и ее отец, шлимовский мэр Суворин, и Игорь тоже всегда говорят о необходимости сплоченной, "мотивированной" команды.
- Когда тебя отпустили? Сейчас? Ты такая грязненькая! - обрадовала девица. - Тебе надо привести себя в порядок. Почему не пойдешь домой?
- Мне некуда, - тихо ответила Олеся, и ее голос задрожал.
- Бывает, - все поняла девица и вздохнула. - Ну, не плачь. Как тебя зовут? Хочешь, пойдем со мной.
- Куда?
- Ко мне. Как тебя зовут?
- Олеся.
- А меня - Лола. Пойдем. У тебя ведь и денег нет, наверное?
- Нет.
- Я же все понимаю. У каждого в жизни бывают трудные моменты. Пойдем. Я как раз иду домой. Помоешься и съешь чего-нибудь.
Лола казалась такой доброй и заботливой. Олеся приободрилась. У нее появилась идея попросить у новой знакомой денег на автобусный билет до Шлимовска. Или хотя бы на телефонные переговоры. Она позвонит Игорю, и тот моментально примчится за ней на машине! Но просить денег для Олеси было непривычно, она стеснялась. К тому же раньше чем через три-четыре часа Игорь все равно бы до Валомея не доехал, а умыться и поесть Олесе хотелось невыносимо. Ночной бутерброд давно переварился, и желудок бомбардировал мозг паническими и неприятными петициями.
Вдвоем они дошли до трамвайной остановки.
- Я заплачу за проезд, - кивнула милосердная Лола, достав деньги из ярко-розовой сумочки.
Ехали в раскачивающемся из стороны в сторону трамвае они довольно долго, а потом еще пилили пешком минут пятнадцать через дворы и закоулки.
Когда Лола открыла допотопную дерматиновую дверь своим ключом, в грязную, заставленную какими-то покосившимися железными стульями, сломанными шкафами прихожую выглянуло несколько физиономий. Олеся удивилась густонаселенности квартиры и отпрянула.
- Это кто? - спросил Лолу то ли сонный, то ли обкуренный парень с мутными глазами, весь в перхоти, как в снегу. Он задрал растянутую замызганную кофту и почесывал черными ногтями тощий белый живот.
- Лолка, к тебе Жорка-Фантомас приходил, - с зевком сказала толстенькая девица, такая же расхристанная и неприятная, как и парень. На ней была цветастая, индийского производства юбка до полу И лифчик, в идеале белый, а сейчас серый и рваный, заштопанный синими нитками.
Еще одна какая-то волосатая и обильно татуированная личность выползла на свет Божий, посмотреть на пришельцев. Очевидно, с развлечениями здесь было туго.
Лола бесцеремонно растолкала квартирантов, везя на буксире Олесю, немую от ужаса и брезгливости. Через коридор с потрескавшимися стенами и неким подобием коврика на полу они прошли в комнату. Несколько глянцевых коричневых тараканов смело бежали впереди девушек. Олеся старалась не смотреть на наглецов, а также на заскорузлые объедки пищи, огрызки яблок, использованные презервативы, сигаретные окурки, которые усеивали пол. Подванивало дымом, горелым маслом и общественным туалетом.
Но в комнате Лолы было довольно прилично по сравнению с остальным интерьером.
- Садись, - сказала она, указывая на продавленный диванчик. - На этих ублюдков не обращай внимания. Неряхи. Всю квартиру загадили. Коммуналка, что поделаешь! Сейчас пойдешь в ванную, потом я тебя покормлю.
- А здесь нет телефона? - спросила Олеся. - Мне нужно позвонить.
- Телефон когда-то у нас был. Но отрезали за злостную неуплату. Вот, держи мыло, полотенце и халат. В ванной ничего не оставляй. Пойдем.
