Екатерина Островская - Ангелам здесь не место
– А ты так не считаешь?
– Я как раз ничего не считаю, потому что доказательств нет. Чашкин же мог ненавидеть Ломидзе, так как считал его виновником смерти матери. Он мог знать, кто его настоящий отец, и тоже размышлять о том, кому выгодна смерть Степана Степановича, мог желать мести. Но пока нет улик, это все домыслы. К тому же именно Ломидзе жив и невредим.
– Петр Иванович не верит, что Артем убийца. Извини, Коля, но я ему сказала, то есть случайно проговорилась, о подозрениях Гущина. И знаешь, он подтвердил, что Артем умеет стрелять, его дедушка обучал.
– Отец матери Артема был военным, я уже проверил. Кстати, фамилию он изменил, когда поступил в училище, потому что служить в армии Чушкиным… Но офицером был боевым. И внука готовил к защите Родины. Вероятно, занимался с ним не только стрельбой, но и рукопашкой. И на охоту дед с внучком ходили, это точно. Так что ваш Чашкин на самом деле не такой уж и рохля. Мне тоже кажется, что Гущин ошибается. Я бы скорее подумал на Макаренко.
– Борис-то Абрамович здесь при чем? Когда убивали Крошиных, он находился за столом и был не очень трезв.
– А зачем все делать самому, когда есть специально обученные люди? Я и Макаренко пробил по полицейской базе. Начнем с того, что он не еврей, как можно было бы подумать исходя из его отчества. В восьмидесятые мужчина собрался выехать на постоянное место жительства в Израиль, а для того женился на еврейке и по такому радостному событию изменил себе паспорт, превратившись из Бориса Алексеевича в Бориса Абрамовича и записавшись в евреи. Ваш начальник отдела ценных бумаг из Киева, где у него были нелады с еще советским законом, попадался с валютой, на мелком мошенничестве. Но отделывался лишь административными штрафами, что наводит на мысль: Боря Макаренко являлся стукачом, то есть осведомителем. Тем не менее он отправился за рубеж на ПМЖ. Не знаю, кто кому больше не понравился: Израиль Борису Абрамовичу или Борис Абрамович Израилю, но вернулся оттуда Макаренко через пару лет, уже без жены. Вскоре нашел себе работу – стал коммерческим директором в крупном кооперативе по пошиву меховых головных уборов. Спустя немного времени директор, он же владелец, умирает, кооператив разоряется… Потом Борис Абрамович оформляется финансовым директором в строительную компанию. А далее то же самое: владельца убивают, компания – банкрот. Через пару лет Макаренко всплывает на валютной бирже, и там проходит большая партия фальшивых долларов. Распространителя взяли, но организатора он сдать не успел – умер в камере от приступа астмы… Перед работой в «Преференц-банке» Борис Абрамович владел брокерской конторой на товарно-сырьевой бирже, где трудился и Артем Чашкин.
– А там прокола не случилось, потому что Артем не стал покупать неликвидные активы, вместо чего взял опцион на золото и спас клиента от полного разорения.
– Я этого не знал, – удивился Николай. – Значит, Макаренко и на бирже пытался кого-то развести… Очень опасное занятие. Вероятно, за ним уже стояли вполне уверенные в себе люди.
– Не Петр Иванович в паре с Крошиным, случайно? – усмехнулась Лара.
– Теперь мне кажется, что именно Ломидзе прикрывал Бориса Абрамовича. Поэтому Чашкина и убрали из брокерской конторы. Как бы там ни было, но доказательств того, что он причастен к убийствам, нет. А то, что у Чашкина невосприимчивость к алкоголю, абсолютно верная информация. Для людей с данной аномалией каждый прием алкоголя – мучение. От маленьких доз сильные головные боли и тошнота. Забыл, как это называется.
– Флешинг-реакция, – подсказала Лара.
– Ты мне нравишься все больше и больше. Такая умная, столько разного знаешь.
– А ты мне сразу понравился, – ответила девушка и растерялась от своей смелости, попыталась отговориться: – Не такая уж я и умная, просто хорошая память.
Николай тоже напрягся, а потом спросил:
– Подожди, а как же Гущин? Ведь вы много лет знакомы.
– Я познакомилась с ним за два дня до того, как увидела тебя. Да и видела всего один раз. Он не нашел ничего лучшего, чем соврать, будто когда-то провожал меня после школьных танцев. Но мы тут же установили, что не только учились в разных школах, но и жили в разных районах.
– Вот ведь какой ушлый! – неизвестно чему обрадовался Николай. – А я-то уже слово готов был ему дать, что не посмотрю на тебя и вообще в твою сторону…
Мужчина улыбался, довольный тем, что узнал.
– Очень приятно, – наконец вымолвил он.
– И мне тоже, – кивнула Лара.
Вот таким странным образом они вроде как признались друг другу. Но поскольку «вроде как» в любви не признаются, оба про себя решили считать, что нравятся друг другу, только на эту тему пока не говорить.
Николай пробыл у Лары до вечера. Вместе смотрели телевизор и даже выпили бутылку шампанского – последнюю из принесенных накануне из ресторана. Коля сказал, что машину оставит во дворе, а домой доберется на общественном транспорте. Добавил еще: завтра он все равно собирается заглянуть в «Преференц-банк», где начинается финансовая проверка, поэтому может прихватить и Лару.
Следующий день был воскресеньем, но она не стала напоминать об этом. Если Николай захочет приехать к ней, то приедет и так, без всякого повода.
Он, конечно, примчался. Причем очень рано. Позвонил от подъезда, а потом ждал, когда Лара приведет себя в порядок. Вместе позавтракали, затем поехали на машине в Царское Село и пробыли там до закрытия музеев и парков. Обратно вернулись, когда город накрывали влажные синие сумерки. Сидели в салоне перед подъездом, под согнувшимся над ними фонарем, – разговаривали, разговаривали и не могли наговориться.
Наконец Николай вздохнул:
– Не хочется расставаться, но пора и честь знать. А перед тем как попрощаться до завтра, хочу сказать: я человек решительный и заранее предупреждаю, что в скором времени сделаю тебе предложение.
– Так сколько мне ждать? – улыбнувшись, поинтересовалась Лара.
Решительный человек растерялся. И тогда она сделала то, чего не делала никогда, – пригласила Колю к себе. А ведь даже представить не могла, что способна на такое.
– Я тоже решительный человек, – сказала девушка, – а потому хватит здесь сидеть и мучиться, давай уже поднимемся в квартиру.
Глава 15
В понедельник утром в «Преференц-банке» появились новые люди. Ломидзе предупредил главного бухгалтера, а та своего заместителя, что это специалисты из службы безопасности крупной корпорации, которые помогут в случае чего. В каком случае они будут помогать, Петр Иванович Оборкиной не объяснил. И потому Ада Семеновна, передавая свой с ним разговор Ларе, качала головой:
– Как эти его специалисты меня спасут? Своим телом, что ли, прикроют, когда я в туалет пойду?
Зато новые люди спасли банк от проверки. Когда Николай прибыл с парнями в форме, представители крупной корпорации попросили его подождать пять минут, потом позвонили куда-то, а через пять минут откуда-то позвонили Николаю и приказали вернуться на рабочее место, так как проверка «Преференц-банка» откладывается на неопределенное время.
Вместо него явился Гущин, и новые люди сразу стали с ним беседовать. Все же следователь выкроил время и заскочил в кабинет Покровской. По его лицу было понятно, что Владимиру неизвестно, с кем Лара провела все воскресенье и минувшую ночь, и она, конечно, не стала ему ничего рассказывать, спросила только, нашелся ли Чашкин.
– Ищем, – вздохнул Гущин и попросил приготовить ему кофе.
В тот же момент дверь приоткрылась, и кто-то невидимый, стоящий за ней, произнес:
– Владимир, что это вы службой манкируете?
Следователь немедленно выскочил из кабинета.
Николай звонил каждые полчаса. Но ничего особенного не говорил, потому что наверняка все телефонные переговоры записывали новые люди. Лара все равно внимательно слушала ничего не значащие фразы, и сердце ее трепетало от нежности и счастья. Она вспоминала то, что произошло, и не могла сдержать улыбку.
Надо же, ей двадцать семь, но только сейчас она узнала, что такое любовь. Любовь, о которой писали в романах, о которой говорили прекрасные стихи, была другой – вполне возможно, тоже настоящей и тоже очень красивой, но чувства, запечатленные в прозаических и поэтических строках, были частью жизни совсем других людей, наверное прекрасных и добрых, а не жизни Лары. А ее жизнь стала вдруг светлой и ясной. И главное, имеющей смысл. Смысл бесконечный и вечный, имя которому – Николай. Лара смотрела на стены кабинета, а те как бы уплывали куда-то. В ее сознании не было «Преференц-банка», не было работы, забот, недавних страхов.
Покровская вышла в коридор, увидела Алексея, тащившего моток проводов, и поздоровалась с ним. Рабочий вскинул на нее удивленный взгляд:
– С тобой ничего не случилось?
– Нет, – ответила девушка. – А почему ты спросил?
– Светишься вся.
Лара вернулась к себе в кабинет, подошла к настенному зеркалу и начала искать перемены в лице. Отражение удивилось такому внимательному изучению и рассмеялось.
