Марина Серова - Семь убийц и одна девушка
Соколов ничего на это не сказал. Он молча поднял рюмку с водкой и выпил, не поднимая глаз на друзей.
Глава 14
Мы тащились уже вторые сутки. Поезд, казалось, останавливался у каждого столба. К восьми часам вечера мы прибыли на какую-то станцию. Я навела справки и выяснила, что населенный пункт называется Новоградское. Красивое название. Стоянка в Новоградском заняла полчаса. Поезд принял новых пассажиров, после чего состав снова тронулся в путь. Странно, что в наше купе никого не поселили, ведь у нас было два свободных места. Наверное, проводница бережет их для других целей.
Мы проехали километров двадцать — двадцать пять, и поезд остановился прямо посреди степи. Пассажиры выглядывали из окон, даже пытались выйти из вагонов, несмотря на запреты проводников. Народу надоело находиться в пахнущей туалетом и мазутом клетке.
Пассажиры потребовали у проводницы объяснений, и та сообщила:
— Проверка… Милиция останавливает поезда, где ей захочется. Сейчас пробегут по составу и уедут. Сегодня нас остановили здесь, завтра могут тормозить в другом месте…
Вскоре в вагоне появились люди в камуфляже, в масках и с автоматами в руках. Они проходили по вагону и заглядывали в купе.
В наше купе также зашел парень, экипированный в описанном мной стиле. Я прикрыла за ним дверь, но милиционер среагировал неадекватно: схватился за автомат. Мне пришлось примирительно поднять руки кверху и незамедлительно начать разговор, иначе мы могли наломать дров.
— Меня зовут Евгения, я — телохранитель. Мою клиентку, — я кивнула в сторону девушки, — величают Светлана. Мне кровь из носу надо знать, что происходит, потому что на карту поставлена жизнь девушки. Мне хотелось бы хорошо выполнить свои обязанности, чтобы человек вспоминал обо мне с благодарностью. Я понимаю, что начальство запрещает вам распускать язык, но нам вы можете довериться. Долго будем стоять?
Парень успокоился и ответил вполне доброжелательно:
— Проверим документы, и поедете дальше. Но сначала перетряхнем весь поезд. На это уйдет самое меньшее полчаса. Смотря сколько в поезде будет подозрительных лиц.
— Послушайте, а в Новоградском это нельзя было сделать? Прямо на станции?
— На станции сбежать легче, а здесь чистое поле, не считая вон того леска.
Я поглядела в окно. Посадки не посадки, но массив значительный.
Время пошло. Из окна купе я видела, что омоновцы задержали какого-то мужчину. Его вывели из соседнего вагона и посадили в кунг автомобиля «ГАЗ-66».
Однако шмон пока не закончился. По вагону мотался еще один омоновец в маске. Он заглянул в одно купе, потом — во второе. Правда, автомата у него не было, и это показалось мне подозрительным. Что за боец отряда особого назначения, если у него нет автомата? Я стояла в коридоре, у окна. Вместе со мной пустынные просторы обозревали еще несколько человек, и среди них бойкая девица с прической как метла дворника.
— Так и будем стоять до второго пришествия! — щебетала она. — И никто не оплатит нам вынужденный простой! Сволочи!
Я не стала слушать ее излияния и заскочила в купе.
— Светлана! Быстро уходим.
— Что?! — не поняла девушка.
— Надевай туфли, быстрее!
Мы направились к выходу, но не успели. Человек в камуфляже приближался.
— Так мы идем? — Светлана натолкнулась на меня, задев больную руку, и застонала от боли.
— Нет, пока не идем. Ложись обратно. Скорее, прямо так, в обуви! Быстро, кому говорят! И притворись спящей.
Собравшись, я вскочила на свою полку, а потом забралась в багажное отделение, расположенное прямо над дверью. Благо оно было свободно от диванов, чемоданов, саквояжей, картины, корзины, картонки и прочего.
Дверь осторожно открылась.
Человек в маске не торопился заходить в купе. Он постоял в дверях, огляделся и только потом шагнул внутрь. Он приблизился к Светлане, лежавшей с закрытыми глазами, и заглянул ей в лицо. Затем полез под куртку, достал пистолет.
И тут я рухнула вошедшему на плечи. Мужчина упал лицом на столик, послышался хруст — так ломается нос. Киллер сполз на пол и остался лежать неподвижно.
Светлана тут же вскочила с места и приготовилась завизжать от страха, но я вовремя оказалась около нее и зажала ей рот ладонью.
— Спокойно. Не надо кричать и плакать, я с тобой. Главное сейчас — не привлекать внимания. Теперь нам с тобой пора сматываться из вагона.
Светлана сделал знак, что совершенно успокоилась и кричать не собирается. Я убрала руку, но была готова снова прижать ладонь к пухленьким губам девушки, потому что она заговорила:
— Как же мы уйдем? На нас же обратят внимание все пассажиры…
Я бросила взгляд на чемодан.
— Тебе слишком дороги твои вещи?
— Какие именно?
— Те, которые находятся в чемодане.
— В нем — самое необходимое.
— Приобретем по дороге. Возьми с собой документы — и вперед. Надо уходить отсюда.
Светлана указала на лежащего человека и тихо произнесла:
— Скоро весь ОМОН будет у нас на хвосте.
Я покачала головой.
— Этот парень не имеет никакого отношения к ОМОНу, поверь мне и на этот раз.
— Поверю… Если ты так просишь…
— Вот и хорошо…
Светлана выскочила было из купе, но я схватила ее за пояс брюк и втащила обратно.
— Что такое? — недовольно воскликнула девушка, споткнулась о ноги лежащего на полу купе бандита и чуть не упала.
— Ты куда так ломанулась? — зашипела я, словно старая пластинка, которая закончила петь свои арии, но никак не могла остановиться без посторонней помощи. — Хочешь привлечь к себе внимание пассажиров нашего вагона? Или, что еще хуже, незваных гостей?
— Но мы же торопимся! — начала оправдываться моя клиентка, словно находилась на судебном процессе по делу о переходе улицы в неположенном месте.
— Торопимся, но не настолько, чтобы бежать по вагону, расталкивая всех направо и налево… Сейчас спокойно выйдем и прогулочным шагом пройдемся по вагону, делая вид, что сгораем от любопытства, желая постичь происходящее. — Таковы были мои исчерпывающие инструкции.
— Я все поняла, — кивнула Светлана. — Кто пойдет первым?
— Ты, конечно. Если помнишь, то я обязана прикрывать твою задницу.
— Фу, как грубо…
— Зато верно сказано. Вперед и с музыкой.
Мы двинули по вагону, улыбаясь встречавшимся пассажирам. Одна маленькая девочка лет шести, в коротеньком сиреневом платьице и с игрушечными часиками на запястье правой руки, открыв рот, смотрела, как мы проходили мимо. Простое детское любопытство. Я в детстве поступала так же — стою и смотрю, кто идет.
Мы прошли в тамбур. Снаружи, у открытой двери маячил еще один омоновец — худой парень, одетый, как и другие, в пятнистый камуфляж, а потому похожий на мумию, перепачканную в болотной жиже. Я шагнула было к выходу из вагона, но он тут же подскочил к ступенькам с дурацким вопросом:
— Вы куда?
— Хотим выйти…
— Как выйти? Вы же пассажиры…
— Что же, теперь пассажирам нельзя никуда выходить?
— Нельзя.
— Почему? Вы можете объяснить нам это? — Я настаивала на ответе, но не слишком напористо, чтобы не вызывать подозрений. — Наши документы в порядке, их уже проверили.
— Вот и хорошо… Закончится проверка во всем поезде, тогда и выходите куда хотите. Кстати, я не понимаю, куда это вы собрались выходить. Насколько я знаю, вы едете в поезде, у вас билеты до определенного пункта…
— Верно. Но раз поезд все равно стоит на месте, мы хотим немного размяться.
— Не положено. Еще раз говорю, закончится проверка — гуляйте сколько хотите. Потерпите пять минут.
Дело плохо… Если парень в нашем купе сейчас очнется, то у него есть шанс настигнуть нас в тамбуре. Надо было забрать у него оружие… Нет, не надо было, это плохая мысль: вдруг кому-то из омоновцев придет в голову мысль обыскать нас. Начнутся расспросы, обвинения, что нам совсем не на руку.
— Ладно, — проговорила я, — не положено так не положено.
Как бы нам выскользнуть из этого проклятого поезда, не привлекая к себе внимания?
— Что будем делать? — шепнула Светлана.
— Не знаю… — прошипела я в ответ.
— Я хочу в туалет… — пискнула девушка.
— Иди… Кто тебе запрещает?
Я открыла дверь, чтобы пропустить Светлану к туалету, и увидела того самого парня, который ворвался к нам в купе с единственной целью — нанести смертельный удар. Он шел, пошатываясь и прижимая к лицу носовой платок. Открытыми на его лице оставались глаза, горевшие жаждой мести. Остальное было скрыто под маской и платком.
И не просто мести, а кровавой — с отрубанием головы на гильотине, расчлененкой с помощью индейских томагавков и дальнейшим сжиганием на костре по-новозеландски. И, судя по вспыхнувшей в глазах парня ярости, он узнал нас и ускорил ход.
