Марина Серова - Семь убийц и одна девушка
Пока я раздумывала, существо за окном уцепилось одной рукой за опущенную вниз раму и, приблизив лицо к окну, стало всматриваться в глубину купе. Увидев, что верхние полки пусты, оно обратило свой взор на нижние.
Затем в руках «ангела» появился пистолет. Ствол начал медленно двигаться то вправо, то влево, будто его владелец никак не мог решить, в кого выстрелить сначала. Да и стрелять ли вообще.
Щелчок снятого предохранителя я не услышала, потому что слишком громко стучали колеса. Но оставаться и далее в бездействии не могла. Не имела права.
— Светлана, осторожно! — закричала я, чтобы разбудить девушку, и вскочила на ноги. — Пошел вон!
Последняя моя фраза относилась к существу, которое явно покушалось на наши жизни. Причем на обе сразу. Я схватила первое, что попалось под руку — подушку, на которой только что покоилась моя голова, и швырнула ее в окно. И сразу же, не теряя времени, схватила Светлану и стащила ее с полки на пол.
Окно было открыто недостаточно для того, чтобы подушка вылетела наружу. Она застряла было между рамой и верхней частью окна, но через мгновение свалилась внутрь. Почти одновременно с моим броском раздался выстрел.
Между моим первым воплем и выстрелом прошло секунды две, не больше. Пуля вошла в нижнюю полку, заставив матрас даже немного подпрыгнуть. Туда, где недавно лежала я.
Тесное купе, убийца в окне, и напротив его жертва, лицом к лицу. Ожидая следующего выстрела, я успела распахнуть дверь купе и вытолкнуть Сетлану. Но вместо выстрела послышался тихий щелчок. Заклинило затвор? Это ли не удача!
Я схватила со столика пустую бутылку из-под минеральной воды «Ессентуки» и запустила ею в человека за окном. Убийца увернулся, отклонив голову, и светло-зеленая бутылка, просвистев в воздухе, исчезла в ночной тьме. Звука ее падения, конечно же, не было слышно.
Я вскочила на столик, чтобы попробовать ухватить человека за какую-нибудь часть его тела, но тот с ловкостью постельного клопа уже взбирался на крышу вагона. Все-таки я умудрилась схватить его за ботинок.
Человек за окном попытался отмахнуться от меня и ударить по руке пистолетом. Я отдернула руку, и ботинок остался в моей руке.
Неизвестный злоумышленник выронил пистолет, который ухнул в темноту. Убийца громко выругался и тут же вскарабкался на крышу. Лишь белая веревка осталась качаться за стеклом, сдуваемая ветром в сторону.
Одна только мысль засела в моей голове: киллера надо остановить во что бы то ни стало. Иначе рано или поздно он доберется до нас.
Я выскочила в коридор.
Светлана прижалась к стене и, кривясь от боли, поддерживала раненую руку. Наверное, я слишком грубо ухватила свою клиентку, пытаясь спасти ее жизнь.
— Побудь пока здесь, — шепнула я. — В случае чего зови на помощь.
Девушка кивнула, выдохнув лишь одно слово:
— Хорошо.
Я снова заскочила в купе.
Убийца на крыше вагона. Если он проберется в поезд, то я постараюсь взять его. А если он решит ускользнуть, покинув состав где-нибудь на перегоне, когда поезд замедлит ход? А потом снова пойдет по нашему следу? Ладно, об этом варианте потом, ведь поезд мчится сквозь ночь на полной скорости и вроде бы не собирается останавливаться.
Теперь поразмыслим насчет оружия. Если у киллера был один пистолет, то будем считать, что сейчас он безоружен. Однако у него может быть нож, граната, еще что-нибудь на случай нападения на безоружных людей.
Рискнуть?
Считайте меня сумасшедшей, но стремление доводить дело до конца мне всегда портит жизнь.
Проем в окне был узковат даже для меня. Протискиваясь в него, сначала ловя, а потом цепляясь за свисающую с крыши веревку, я каждую долю секунды ждала нападения сверху.
Почти выбравшись наружу, я вдруг почувствовала, что веревка, на ощупь напоминающая парашютную стропу, ослабла. Не знаю, за что она цеплялась там, на крыше, но знаю точно, что ее отвязали.
Инстинктивно я бросила ее и ухватилась за край окна, выгнувшись в такой неестественной позе, что правый бок пронзила острая боль. Парашютная стропа скользнула вниз и исчезла в темноте так же, как брошенная мной пустая бутылка из-под минеральной воды, так же, как оброненный пистолет убийцы.
Свесив ноги из проема, я приняла более удобное положение, перестав походить на скрюченного подагрой. Таким образом я оказалась снаружи вагона.
— Умри, сучка! — послышалось сверху.
Я подняла голову и увидела сверкнувшее лезвие ножа. И только потом разглядела искаженное от злобы лицо нападавшего.
Он лежал на животе и не мог дотянуться до меня из-за конструкции вагона. Но ведь он может бросить нож прямо мне в лицо. Достаточно было отпустить финку, просто выпустить ее из руки и позволить ей тихо и спокойно долететь до моего лица. Даже не надо размахиваться, рискуя самому потерять опору на гладкой крыше. И все…
Только эта мысль мелькнула в моем мозгу, как он так и сделал. Я, конечно, была готова сейчас ко всему и ожидала от убийцы чего угодно, но всегда в душе теплилась надежда, что до самого страшного не дойдет. И тем не менее…
Как в замедленной съемке, я увидела: вот разжимаются пальцы убийцы, вот холодное светлое лезвие начинает свое движение вниз, рассекая поток воздуха… Если я буду продолжать смотреть вверх, то острый конец финки войдет прямо в мой правый глаз. Если наклонюсь, то она вонзится в мой затылок. И то и другое неприятно. А закончится все тем, чего и ждет убийца, — я упаду вниз и попаду под колеса поезда.
Ждать, когда лезвие долетит до моей головы, я не стала. Как только убийца выпустил нож из пальцев, я отцепила правую руку от рамы, за которую держалась, и, резко подавшись в сторону, повисла на одной левой. Нож скользнул вниз, и на этот раз я услышала звенящий звук его падения на гравий.
И в этот момент поезд сильно тряхнуло, отчего пальцы я чуть не разжала. В то же мгновение, используя скорее силу воли, чем мышечное усилие, я извернулась, поймав-таки край рамы правой рукой снова. А с крыши в ночную бездну полетело тело человека, который хотел меня убить. Крик ужаса пронесся над пустынным пространством железнодорожного полотна и растаял, смешавшись со стуком колес поезда.
Однако висеть на руках, болтаясь снаружи поезда, даже при такой хорошей физической подготовке, как у меня, не самое приятное и безопасное занятие. Поэтому я поторопилась подтянуться. Наконец мне удалось засунуть голову в проем окна — вот оно, маленькое счастье!
Сердце билось с частотой, наверное, сто восемьдесят ударов в минуту. Я пыталась заставить себя успокоиться, а перед глазами так и стояла картина падающего тела. Внутри меня, где-то под желудком, зрело чувство вины за смерть человека, хотя я ни в чем не была виновата. На крыше вагона очень трудно удержаться, а ведь недавно я сама хотела залезть туда, чтобы разобраться с киллером. Вот дура! Бог спас, не дал такой возможности. Спасибо тебе, господи!
Отдышавшись немного, я заработала ногами и влезла обратно в купе, рухнув на столик всей тяжестью своего тела. Загремели стаканы, один из них свалился на пол вместе с подстаканником, но мне такие мелочи были безразличны. Нижняя полка, со сбившимся набок матрасом была долгожданной пристанью для усталого путника, проделавшего столь трудный и опасный путь.
— Светлана! — позвала я, когда нормальное дыхание вернулось ко мне.
Ответом мне была тишина.
Что такое? Я сползла с лежанки и, хватаясь за что попало руками, лишь бы не упасть, так как ноги меня еще слабо держали, направилась в коридор. Я обнаружила девушку, сидевшей на полу, прислонившись спиной к пластиковой перегородке. Глаза Светланы были закрыты. Нагнувшись, я похлопала ее по щекам.
— М-м-м, — девушка только замотала головой.
Я потрогала ее лоб — он пылал огнем. Надо же, у девчонки жар.
— Поднимайся, — потянула я Светлану к себе. Она машинально выполнила приказание.
Уложив девушку на ее место, я пошла к проводнице.
Пришлось долго барабанить в дверь, пока та отворила ее, с трудом разлепив со сна веки и протирая глаза рукой:
— Неужели кто-нибудь сходит? Я рассчитывала, что до Ростова можно спать спокойно…
— У вас есть жаропонижающее лекарство? — умоляющим тоном произнесла я. — Мои лекарственные средства помогают только от головной боли.
— Для тебя, что ли? — посочувствовала проводница. — А-то ты на себя не похожа.
Я замотала головой.
— Нет, для моей подруги. Она огнем горит, температура поднялась.
— Могу дать аспирин.
Я покривилась. Но раз ничего другого нет, сойдет и аспирин.
— Давайте.
Я вернулась в купе с двумя таблетками в одной руке и стаканом холодной воды в другой. Сложила все это на столик и стала приводить Светлану в чувство. Та стонала и никак не хотела открывать глаза, но я настаивала на своем.
— Ну же! Приди в себя на минутку! Очнись…
