Александра Маринина - Воющие псы одиночества
- С цветом я могу ошибаться, но с выражением - нет. У вас одинаковый взгляд, такой, как будто вы все про всех понимаете, но все равно уверены, что будет так, как вы хотите. А кстати, вы знаете, какое прозвище было у Назара Захаровича, когда он работал в розыске?
- Нет, он не говорил.
- Никотин.
- Никотин? - удивился Юрий. - Почему?
- Потому что ядовитый, как капля никотина, которая убивает лошадь. И курит много, «беломорину» из пальцев не выпускает. Юрий Назарович, я ни в коем случае не хочу вас обидеть, но вы сами подумайте, до какой степени вы не знаете собственного отца, если даже не знаете, как его три десятка лет называли сослуживцы. Немудрено, что вы подумали о нем бог знает какие глупости и в убийцы записали.
Каменская давно ушла, а Юрий Назарович Бычков все думал над этими ее словами. Она права, он ведь и сам тогда, в кабинете у следователя, понял, что совсем не знает отца. Оттого ли, что отец перед сыном не раскрывался, оттого ли, что сын любил отца как данность, не пытаясь разобраться в нем и понять, но результат налицо. Никотин… Надо же!
***Он все- таки заговорил с Лилей.
- Без вашей утренней улыбки у меня весь день идет наперекосяк, - пожаловался незнакомец в кашемировом пальто, когда Лиля в четверг утром поравнялась с ним на платформе в метро «Сокольники». - Придется теперь машину в гараж поставить и ездить на метро. Вы сознательно обрекаете меня на такие мучения?
- Я не нарочно, - смутилась Лиля, которую мгновенно бросило в жар.
Она много раз представляла себе, как это будет, какие слова он выберет для знакомства, но именно таких - не ожидала.
- Хочу надеяться, - улыбнулся незнакомец. - Я заметил, вы выходите на «Чистых Прудах». Вы там работаете или учитесь?
- Пересаживаюсь на «Тургеневскую».
- А дальше куда?
- До «Шаболовской», там мой институт.
Подошел поезд, и на этот раз они вошли в одну дверь и встали рядом.
- Так что же мне делать? - спросил незнакомец. - Я правду говорю, после того, как вы мне утром улыбнетесь и помашете рукой, все дела идут успешно, все получается, а вот несколько дней с вами не встречался - и ничего не выходит, даже настроение какое-то пакостное. Получается, что вы - мой талисман. Вас как зовут?
Переход был несколько неожиданным, и Лиля растерялась.
- Лиля.
Она корила себя за то, что говорила так коротко и немногословно, будто вовсе не хотела знакомиться с этим человеком. А ведь хотела, и еще как!
- А я - Кирилл. Скажите, вы всегда по будням выходите из дома в одно и то же время?
- Да, без четверти восемь, если к первой паре. А что?
- Хочу с вами договориться, если не возражаете. Я буду каждое утро подъезжать на машине к метро и ждать вас. Вы проходите мимо, улыбаетесь мне, машете рукой и желаете удачи. Потом вы едете на метро в свой институт, а я благополучно отбываю на работу. Можно так сделать?
- Можно. - Она наконец смогла выдавить из себя улыбку, но и то лишь для того, чтобы скрыть разочарование.
И вовсе он не хочет с ней знакомиться, этот красивый и элегантный Кирилл, он всего лишь хочет, чтобы она каждое утро по рабочим дням проходила мимо его машины. Он просто-напросто обычный недалекий типчик, верящий в приметы. Сама Лиля в приметы не верила, ни в какие и никогда, считала это признаком ограниченности ума, и то, что такую вот ограниченность продемонстрировал тот, о котором она думала вот уже неделю, расстроило ее донельзя. А она-то, дура, размечталась!
- Значит, договорились? Завтра я жду вас ровно в восемь возле метро, у цветочного киоска. Придете?
- Куда ж я денусь? - сквозь зубы пробормотала Лиля. - Мне все равно в метро нужно войти.
- Ой, не хитрите, Лиля! - он весело рассмеялся. - Вы легко можете пройти к входу с другой стороны, да так, что я вас и не замечу. Не обманете?
- Нет, - сухо ответила она.
Поезд качнуло, Кирилл подался к ней, и на Лилю повеяло его туалетной водой, горьковатой, с явственным запахом полыни. Запах ей понравился. Ах, как банально заканчиваются девичьи мечты…
Поезд, остановился на «Комсомольской», на несколько секунд стало свободнее - много пассажиров вышло, но затем теснота стала еще ощутимее, потому как число вошедших пассажиров заметно превышало количество покинувших вагон. Лилю и ее нового знакомого плотно прижало друг к другу, и от этого девушке стало еще обиднее: такая ситуация - только в книжках такую встретишь, и если бы он действительно был ею заинтересован, то сейчас… Но ему она нужна только как талисман, приносящий удачу в делах, больше ни в какой ипостаси Лиля Стасова не интересна этому красивому, дорого и со вкусом одетому мужчине с приятным голосом. А ведь из-за него, из-за «этого в костюме» она врала и выкручивалась, когда разговаривала с дядей Юрой Коротковым, и при этом рисковала, ведь неизвестно, согласился бы дядя Юра дать ей честное слово и ничего не говорить папе или нет. И вообще, знала бы она, что так все повернется, она бы сразу сказала обо всем отцу и получила бы не то что разрешение - прямое указание сидеть дома и в институт не ходить, пока ситуация не прояснится. Вот и сидела бы в обнимку со своими любимыми книжками, получала бы удовольствие. Так нет же, вбила себе в голову всякую чепуху. Надо было в детстве поменьше читать про Анжелику. Она чуть не расплакалась.
- Погодйте-ка, Лиля, - снова заговорил Кирилл, - вы сказали, что учитесь где-то на Шаболовке?
- Да, в Конном переулке, а что?
- Так я же работаю на Большой Тульской! Как же я сразу-то не сообразил? Это совсем рядом. Давайте я буду по утрам отвозить вас в институт на машине, а? Во-первых, у меня появится твердая гарантия, что вы не проскользнете мимо меня в метро, а во-вторых, вы своей улыбкой подарите мне удачу на весь день, а сами взамен получите хоть какую-то компенсацию. Не будете давиться в метро, да еще с пересадками, а доедете с комфортом, машина у меня хорошая.
Лиля вяло согласилась: какой смысл в этих совместных поездках, если она ему ни капельки не нравится? Но, с другой стороны, если машина у него и в самом деле хорошая, то это будет круто - подкатить к институту на дорогой тачке, а то она как белая ворона среди сокурсников, большинство из которых или ездит на собственных машинах, или их привозят. Да и Кирилла не стыдно продемонстрировать, пусть все думают, что у нее такой роскошный ухажер или даже бойфренд, не станет же она всем и каждому объяснять, что ездит в его машине исключительно в качестве талисмана,
И в пятницу утром она без колебаний села в серебристый «Сааб», припаркованный у цветочного киоска.
- Лиля - это Елизавета или Лидия? - спросил Кирилл, когда они выехали на Третье транспортное кольцо.
- Елизавета.
- И вам нравится, что вас называют Лилей?
- Не знаю, - она пожала плечами, - я привыкла. Вообще-то до школы я была Лизой.
- А что случилось в школе? - поинтересовался он.
- В нашем первом классе оказалось три Лизы, и учительница сказала, что одна из нас так и останется Лизой, а две другие девочки будут Лилей и Ветой, чтобы не путаться. Мне тогда ужасно понравилось имя Вета, мне и в голову не приходило, что можно из Елизаветы сделать Вету, и я страшно хотела, чтобы Вета досталась именно мне. Но мне досталась Лиля. Так и пошло.
- А вы не пробовали отстаивать свой интерес?
- Это как? - удивилась Лиля.
- Ну, сказали бы учительнице, что хотите быть Ветой, настаивали бы, может, даже расплакались… Нет?
- Нет, - призналась она, - до такого я бы не додумалась. Для меня всегда слово старших было законом, а уж слово родителей и учителей тем более. Я никогда никому не перечила. Меня так воспитали.
- То есть вы послушная? - уточнил Кирилл с лукавой улыбкой.
- Скажем так: я разумная ровно настолько, чтобы не идти на открытые конфликты со старшими. Годится? - засмеялась Лиля.
- Вполне. Хотите, я буду называть вас Ветой?
- Да нет, не нужно, я привыкла быть Лилей.
И вдруг ей стало страшно. Они мчались по Третьему кольцу, и Лиля с ужасом подумала о том, что сидит в машине с совершенно незнакомым человеком, который может завезти ее куда угодно. Всю жизнь она знала, что нельзя ни уходить, ни уезжать с незнакомыми дядями и тетями, и вообще нельзя знакомиться на улице и в транспорте, потому что можно нарваться на мошенника, негодяя или убийцу, причем любого пола. Что же она делает? С ума сошла, что ли?
Третье кольцо открыли относительно недавно, и если Лиле прежде доводилось ехать в институт на такси или с отцом, то дорога пролегала через Садовое кольцо, мимо Даниловского универмага, по Большой Тульской и дальше переулками. По Третьему транспортному ей ездить пока не приходилось, и она плохо понимала, куда ее везут и вообще в ту ли сторону. С городской топографией у Лили Стасовой было более чем неважно, и не спасали даже голубые информационные щиты, потому что она плохо понимала, в какой части Москвы находятся Волгоградский проспект и проспект Андропова. В метро она ориентировалась прекрасно, но карту города представляла себе весьма приблизительно.
