Шелковые дети - Наталья Васильевна Соловьёва
– Лицемерка? – подсказала Марго.
– Ага, спасибо – слово забыл, – подмигнул Массимилиано.
– Допустим, – согласился Энцо.
– Во-вторых, я хорошо знаю этого извращенца.
– Лоренцо Анцани, – снова согласился Энцо.
– В-третьих, ну я их тупо видел.
– Видели что? – спросила Марго.
– Го-о-о-споди! Вам нужны подробности?
– Ну вообще-то да.
– Короче. Иногда. Редко. Но я бываю на вилле.
– Без ведома семьи, очевидно? – подсказала Марго.
– Это и мой дом тоже вообще-то! – Массимилиано по-настоящему оскорбился. – По крайней мере, официально меня оттуда не выгоняли.
– И у вас есть ключи? – спросил Энцо.
– Естественно.
– И иногда вы бываете в доме, чтобы… – в очередной раз подсказала Марго.
– Ну, если по чесноку, мне б не хотелось об этом говорить. Давайте с адвокатом, а? Там еще какая-то поправка к конституции…
«Насмотрелся американских сериалов», – вспомнила Марго.
– Мадонна! – взмолился Энцо. – Нам надо узнать, кто убил этих бедных мальчиков, а не что вы там делаете, на этой вилле…
– Ну, раз уж начали говорить… – улыбнулась Марго. – При условии, что все останется между нами?
– Конечно.
– И у Луизы есть прикольная привычка не запоминать, сколько и где кэша у нее валяется.
– Понятно.
– Да Луизе насрать – не обеднеет. И я нечасто…
– Мы не скажем синьоре Бенедетто, нас интересует совсем не это… – успокоил его Энцо.
– Ну, короче, я их видел.
– Что именно? – решила уточнить Марго. «Мало ли что там могло быть, – думала она. – Иногда какие-то невинные вещи со стороны кажутся чем-то другим».
– Вам подробно? – осклабился Массимилиано.
– Насколько возможно, – ответила Марго.
– Они… как это сказать культурно? Занимались сексом в моей комнате. Не в комнате Кикко же! Там теперь все святое.
– Чудесно, – восхитился Энцо. – То есть я хотел сказать…
– Все норм, – остановил его Массимилиано. – Койка не пустует, и мамаше радость.
– Вы уверены? Так, на всякий случай хочу уточнить… – спросила Марго.
– Ну… я не стал дожидаться, чем там закончилось, но процесс был явно в разгаре.
– Давно это было?
– Примерно года два назад. Типа того. Но это была не разовая акция – я с тех пор стал присматривать за извращенцем. Ну так, ради интереса… В общем, брендовые шмотки в немного старперском стиле явно моя мамаша выбирала, я знаю, где она что тарит обычно. Часы дорогие, тачка.
– А кто еще знает? – спросил Энцо.
– Да никто. Так, поузнавал в конторе – в поездки мамаша его всегда берет. Как бы по делам. Ну, в общем, тут даже вопросов быть не может.
– А шелкопрядов тоже вы взяли? – невинно спросил Энцо.
– Это зачем еще? – осклабился Массимилиано. – Что за бредовая идея? Они денежек не напрядут, это ж дохлые сушеные гусеницы.
«Он назвал их гусеницами», – отметила про себя Марго и подумала: в документалках шелкопрядов называли и гусеницами, и червями. Интересно, Бебо имел в виду, что Арно кто-то убьет и его тело буквально сожрут черви или подразумевал шелкопрядов? Надо будет рассказать Энцо.
– Может быть, вы хотели отомстить за что-то отцу? – вмешался Энцо.
– Господи! Ну чушь какая – с ними ничего же не сделать. Не продашь, как часы. Короче, был я в тот вечер на вилле, что уж говорить, – продолжал Массимилиано. – Взял два полтинника, и все.
– Виделись с отцом в тот вечер? – спросил Энцо.
– Не-а, звякнул ему накануне. Заодно уточнил, кто дома, что да как. Поляну проверил, короче.
– И кто был дома?
– Да все. Но они ж уже в десять вечера по комнатам своим. Мамаша закидывается таблетосами, папаша – винишком. А Мари-Лиза – не знаю. Дорамы свои корейские, что ли, смотрит. Броди по дому – не хочу.
– Что вы скажете про Бебо? – спросила Марго.
– А ничего. Мы не общались. Бедняга он, конечно. Ну просто не пересекались мы с ним, понимаете? У него своя жизнь, у меня своя. Ничего, как говорится, личного.
– Когда вы в последний раз с ним виделись?
Массимилиано задумался:
– Ну хэ-зэ. Может, год назад. Может, больше.
– Я вот еще хотел спросить… – вмешался Энцо. – Вы дружили с сыном Джанджи Кареццано?
– Джанджи… Это которого посадили из-за Кикко? – удивился Массимилиано. – Вот еще!
– Но помните его сына?
– Вот еще! – повторил Массимилиано. – Хотя погодите… Крутился какой-то зассаныш… Но не помню, чтоб мы корешились…
– А в день убийства Кикко он был с вами?
– Без понятия. Что вы заладили – помните, помните? – разозлился Массимилиано. – У меня тот день вообще как в тумане. Ноль. Хотите – гипнотизируйте, – предложил он Марго. – И то сомневаюсь… Я же в прошлый раз еще сказал – спросите Нуччу.
– Мы говорили с ней… – начала Марго.
– А! И как она? – оживился Массимилиано. – По-человечески к нам относилась.
– Не очень. У нее воспаление тройничного нерва…
– Не знаю, что это, но ё-моё…
– Это такое хроническое заболева…
– Жалко, конечно… – вздохнул Массимилиано. – Нучча должна помнить. Мы-то все дети были…
– Но ее там не было в этот день, – сказал Энцо. – Она уезжала в Лигурию.
Массимилиано грязной рукой почесал голову.
– Не было? Странно… Может, я что путаю? Хорошо бы уже выяснилось все. Я Кикко и правда терпеть не мог. Ну и что ж? Мне много кто не по нраву, и ничего, живые пока, – грустно улыбнулся он и добавил серьезно: – Ну а если честно, что вы думаете? Я своему брату смерти, что ли, хотел? Бесил он меня, чего уж скрывать. Но чтоб специально… Мамаша каждый раз мне талдычит, что я за Кикко не уследил. Может, оно и так… Но богом клянусь – не было такого…
– Не сказала бы, что логика и четкий план – его конек, – заключила Марго, когда они с Энцо возвращались в Комо.
– Я тоже думаю, он не смог бы совершить убийство и не оставить никаких улик. Не похоже на него, – согласился Энцо. – Но вдруг он притворяется?
– Вряд ли, – покачала головой Марго.
– С другой стороны, скажу тебе так: ты видишь мужика, у которого было трудное детство. Мать его ненавидела, выгнала из дома. Он влачит какое-то убогое существование, хотя и наследник богатого семейства. У него приют для собачек. И все. Вот ты и поплыла – тебе его жалко, правда ведь?
– Жалко, – согласилась Марго.
– Но в этом и ошибка. Я бы не сбрасывал со счетов говнюка – он был в ту ночь на вилле. Мы просто не знаем пока его мотива.
– Да, наверное…
– А все-таки странно… он считает, что Нучча была с ними в тот день, когда убили Кикко…
– Знаешь, дети иногда путают. Бывает, ребенок что-то говорит, а на самом деле придумал… При этом может искренне верить в свою фантазию.
