Ни слова больше! - Карен М. МакМанус
— Здесь, — кивает Шарлотта, зачерпывая пунш. — Только на твоем месте я бы его сейчас не трогала. Он не в духе.
— Не в духе? А что такое?
Шарлотта критически щурится на выстроенные перед ней стаканы. Во всех совершенно одинаковое количество жидкости, но она добавляет немного в два. Потом хмурится, берет один из них и выливает содержимое обратно в хрустальную чашу.
— Нелегко это, — вздыхает она.
— Что нелегко?
Ее туманные намеки начинают порядком бесить.
Уловив мое раздражение, Шарлотта поднимает глаза и смотрит на меня в упор:
— Жить с тем, что мы видели. Тогда в лесу. Такое трудно забыть.
— О! Понимаю.
От ее неожиданной искренности мне становится немного совестно. Я иногда включаю репортера и забываю, что имею дело с живыми людьми. Отхлебываю пунш — сахара явно недостаточно, чтобы скрыть избыточную крепость напитка.
— Каждый справляется по-своему, — продолжает Шарлотта. — Триппа если взбудоражить, он первым делом норовит напиться. — Ее лицо каменеет. — Как, например, после встречи с выжившим из ума стариком.
— Он рассказал тебе о мистере Соломоне?
— Конечно. Я говорила, нечего соваться в этот комитет. — Она смотрит на меня так, будто я его туда силком затащила. — Бог с ним, с грантом.
— Каким грантом? — не догоняю я.
— Не помню точно, — отмахивается Шарлотта. Еще бы! Тот, кто живет в таком доме, не заморачивается по поводу каких-то грантов. — Там требуется общественная работа, вот Трипп и… — Она отвлекается на стайку девочек, слетевшихся на пунш: — Эй, по одному, пожалуйста!
Оставляю Шарлотту дирижировать раздачей и выскальзываю в коридор.
Проверяю телефон. Из несуразной эсэмэски от Мэйсона — «Тут Дзеф, обижаю его» — ясно, что мой худосочный друг: а) уже набрался и б) встретил свою пассию, Джефа. В стайке девочек неподалеку мелькает Надин розовый свитер.
Делаю вывод, что друзья пока вполне обойдутся без меня, и пускаюсь в разведку по дому. Похоже, самые пьяные собрались в комнате с высоченным потолком и телевизором во всю стену. Насколько я знаю прошлого Триппа, в паршивом настроении он в толпу не полезет. Вспоминаю, куда в таких случаях мог податься бывший закадычный друг, и выхожу во двор. Пальто я давно бросила в кучу сваленной одежды, так что теперь дрожу от холода.
В просторном саду Шарлотты небольшими группками тусуется народ. Окидываю взглядом бассейн, фонтан и безупречного вида сарай — по сути, еще один дом. Территория огорожена стеной и кованой решеткой между расположенными на одинаковом расстоянии друг от друга каменными опорами. Все, кроме самой дальней, выглядят одинаково. По мере приближения бесформенная опора принимает человеческие очертания. Свесив ноги, на колонне сидит Трипп, в левой руке зажата почти пустая бутылка виски.
Подхожу ближе, закидываю голову, спрашиваю:
— Как ты туда забрался?
Трипп растерянно моргает — только что меня заметил.
— Залез, — коротко отвечает он.
Он без куртки, голубая рубашка полурасстегнута, рукава закатаны. Взлохмаченные волосы в лунном свете отливают серебром; в темноте черты лица выглядят утонченными, как у скульптуры. «Какой красавчик», — думаю я, не успев заменить мысль на более уместную, вроде: «Да он в стельку пьян».
— Шарлотта говорит, ты не в духе, — закидываю удочку.
— Шарлотта ошибается, — говорит Трипп и прикладывается к бутылке. Когда он ее опускает, там остается буквально на донышке. — Мне очень весело.
— Ты подумал о том, как будешь спускаться?
Он пожимает плечами:
— Спрыгну.
— Тут восемь футов, не меньше.
— А во мне шесть. — Трипп вновь пожимает плечами. — Два фута — фигня.
— Математика тут ни при чем, — замечаю я.
Трипп допивает бутылку и направляет ее на меня:
— Умеешь ты веселиться, Галлахер.
— Да я просто…
Слова застревают в горле, потому что Трипп внезапно соскакивает вниз. У меня перехватывает дыхание, я зажмуриваюсь, ожидая вот-вот услышать звук удара. Вместо этого он легко приземляется на ноги, даже не уронив бутылку.
— Дурак! — Я толкаю его в плечо. — Напугал меня до смерти.
Трипп, не пошатнувшись, ставит бутылку на землю, потом выпрямляется и откидывает челку.
— Почему?
— Ты ногу мог сломать! Или того хуже, сам подумай…
— Хватит!
Трипп делает шаг и оказывается совсем рядом. Он на голову выше меня, приходится задрать подбородок.
— Какое тебе дело, а? — продолжает наступать он. Я молчу, не зная, что сказать. — Ты же меня ненавидишь.
— Неправда, — возражаю я на автомате, как ответила бы любому неадекватно ведущему себя пьяному. Лишь пару мгновений спустя до меня доходит, что я в самом деле не чувствую никакой ненависти.
— Ты должна меня ненавидеть, — настаивает Трипп.
Всматриваюсь в его лицо — он какой-то грустный, усталый. От ярости, которую я видела в стычке с Колином, не осталось и следа. «Он другой», — проносится в голове, и я тут же отгоняю непрошеную мысль: откуда мне, в самом деле, знать? Нас и друзьями-то не назовешь, раз он с такой легкостью разорвал наши отношения. Нечаянно брошенная ремарка Шарлотты о гранте не выходит из головы. Я помню, насколько нестабильной была жизнь Триппа раньше и, возможно, остается и теперь, хоть он и строит из себя крутого.
Ловлю себя на мысли, что не знаю, зачем я здесь. То есть понятно: я занимаюсь разведкой для Карли, только совести это не объяснишь. Не стану же я рассказывать в «Мотиве» об этом разговоре! Боль Триппа не втиснуть в заголовок репортажа.
И все же один вопрос я должна выяснить. Для себя.
— За что ты извинялся?
Он морщит лоб:
— А?
— Сегодня днем у мистера Соломона. Ты просил у меня прощения.
— Ну, просил.
— За что?
— За то, что сказал на физкультуре в восьмом классе. — Трипп говорит совершенно ровным голосом; не будь у меня очевидных доказательств обратного, ни за что бы не подумала, что он пьян. — Это неправда. Впрочем, ты и так уже знаешь. — Он грустно усмехается. — Ведь я никудышный врун.
— Тогда зачем ты это сделал?
— Затем. — Трипп смотрит себе под ноги и с явным усилием произносит: — Мне было нужно, чтобы ты меня возненавидела.
— Зачем? — восклицаю я. — Я тебе надоела?
Глаза Триппа упираются в мои:
— Нет, Бринн. Не надоела. Ни тогда, ни сейчас. — Он отчетливо проговаривает каждое слово, как будто ему важно донести до меня их смысл. — Нисколечко.
— Три!
Окрик за спиной заставляет меня подпрыгнуть. Оборачиваюсь: к нам с решительным видом подходит Шейн.
— Пойдем внутрь, старик, замерзнешь.
Я отступаю, вдруг осознав, как близко стою к Триппу. Шейн коротко кивает:
— Привет, Бринн, как дела? Принимаю эстафету.
— Что принимаешь?
— Трипп не в духе, — вторит Шейн словам Шарлотты. Двумя пальцами поднимает с земли пустую бутылку, берет друга за плечо. — От него сейчас толку
