Правда персонального формата - Галина Владимировна Романова
– Разве да, – улыбнулся Илья, он поймал себя на мысли, что часто ей так отвечает. – И, по словам соседей, за рулем он в последнее время не ездил. Его возила гражданская жена.
– Во-от! – помотала вилкой Валя. – Надо ее допрашивать.
– Нельзя. Врачи категорически против. Очень слаба и физически и морально.
– Гм-м…
Горохова задумалась ровно настолько, сколько ей понадобилось, чтобы расправиться с куском отбивного мяса, – она нарезала его на маленькие кусочки и сдвинула в тарелке горкой. Потом подняла на Илью удивительные карие глаза и странным голосом, которым обычно общаются заговорщики, произнесла:
– Но ее-то не повесили.
– Ты это о чем?
Илья сделал вид, что не понял ее намека. Хотя с этой девчонкой взаимопонимание у них было невероятным. На профессиональном уровне, конечно.
– Ну… – Ее вилка снова заплясала в воздухе. – Почему ее оставили в живых? Она же свидетель!
– Ее состояние было критичным, когда ее увозили из дома, – напомнил он.
– Но она выжила. Преступник, который не хотел бы быть опознанным, непременно доделал бы свое дело. – Она оттопырила нижнюю губу и с сомнением проговорила: – Как-то уж очень много всего.
– Ты о чем?
– И избили, и наркотик ввели. Чушь какая-то.
Она разложила локти на столе, нетерпеливо посматривая на официантку, закрутившуюся и забывшую о Валином десерте. Она заказала что-то красивое, судя по картинке в меню. С вишнями и мороженым. И с желе еще, и с карамелью. Ему тоже картинка понравилась, но он не рискнул. Супруга вчера вечером составила ему примерный рацион питания на неделю, с подсчетом калорий. И взяла с него слово, что он станет придерживаться. Не мог же он ее предать!
– Почему чушь? – спросил Илья, с легкой завистью посматривая, как Валя вонзает ложечку в вишневое желе.
– Ну, вот давай, хотя бы примерно, воссоздадим картину преступления… – Горохова бессовестно наслаждалась десертом, слизывая мягкую карамель с ложки. – Влетают грабители. Один тащит старого немощного ювелира в спальню. Второй занимается этой, как ее…
– Нюшей, – подсказал Милонов.
Он поставил локоть на стол, уложил на кулак щеку. И с улыбкой слушал капитана Горохову. И чем больше ее слушал, тем сильнее утверждался в мысли, что попросит ее принять в отдел. Вакансия все висела. Оставлять такой мозг в райотделе – преступление.
– Так вот… Второй преступник избивает ее. А потом, вместо того чтобы добить, повесить, ну я не знаю… Он садится перед ней на колени. На коленях же он стоял, так? Раз она на полу была обнаружена. – Она прилепила чайную ложку к нижней губе и смешно закатила глаза. – Она лежит в луже крови, а он вену ее ищет, чтобы дозу вколоть. Как-то не вяжется, майор, хоть убей!
Он кивнул и спорить не стал. И добавил, что сам подумал о том же. И просил докторов проверить ее кровь и вены на предмет постоянного употребления наркотиков.
– Нет. Ни единого следа от инъекций ни под коленями, ни между пальцев. Даже между пальцами на ногах. Наркотик ей ввел преступник.
– Но зачем? Зачем тогда было избивать? Придавил бы коленом и сразу бы сделал инъекцию.
Валя потянула из вазочки за хвостик вишню: прозрачную, алую, хрустящую. Илья судорожно сглотнул. Искушение было слишком велико. Он даже принялся мысленно подсчитывать калории десерта. Он бы его проглотил не раздумывая, но…
Но Олю и ее борьбу с его лишним весом он предать не мог.
– А если она сопротивлялась? Пыталась кричать? – предположил он. – Пришлось ее угомонить, а потом уже…
– Так и угомонил бы до конца. Наркотик зачем? Я не пойму! Это же недешево. Своей дозой пожертвовал? Сомнительно. И, в общем… – она махнула официантке, требуя счет, – в общем, мне хотелось бы взглянуть на них. Можно?
– На кого?
– На покойного ювелира. И на его Нюшу. И с ее лечащим врачом поговорить. Фотки есть с места преступления? Тоже хочется посмотреть? Можно?
Они расплатились и вышли из кафе в душный полдень. Илья тут же мысленно поблагодарил супругу. Оля настояла, чтобы он надел легкие темные брюки и белую рубашку с короткими рукавами. Гороховой в ее черной футболке и черных джинсах было несладко. Щеки и нос тут же заблестели от пота.
«Странно она как-то одевается», – подумал он, поторапливаясь к своей машине, пока агрессивное солнце не вынудило его вспотеть.
– Сейчас едем к нам в отдел, – скомандовал он, стоя у распахнутой двери своей машины.
– Зачем?
Ее настроение тут же скисло. Голова упала на грудь, плечи безвольно опустились, на губах застыла кислая улыбка.
– С Носовым твоим знакомиться? Илья, вот честно, не хочу. Может, он и славный парень, но…
Она не договорила. Но взгляд, которым она по нему скользнула, закончил ее фразу и заставил его насторожиться. Только не это! Ему этого не надо! Ни обожания. Ни поклонения. Ни вообще ничего. У него есть Оля и пацаны. Он их очень любит. И ни разу, никогда и нигде…
Да и вообще, всякие там обожания, воздыхания, шуры-муры гадят не только семейным отношениям, но и работе. Пусть это старомодно, но он так рассуждал. И сальные взгляды и шуточки, которыми обменивались в коридоре некоторые его коллеги, презирал.
– Нет. Носов ни при чем. – Он сделался серьезным и строгим. – Представлю тебя начальству. У нас есть вакансия. И я тут подумал…
Она даже договорить не дала, подпрыгнула на месте, смешно взвизгнув.
– Да, да, да, майор Милонов! Я готова предстать перед твоим начальством! И готова ему понравиться.
Может, он делает ошибку, приглашая ее в отдел? Может, не нужен им ее мозг и интуиция? Может, он поторопился?
Какое-то неясное сожаление терзало Илью всю дорогу до самого отдела. Он даже природу его определить не мог до конца. Чего он боялся? Что она не справится? Ответ отрицательный. Капитан Горохова умница. Что начнется роман между Гороховой и Носовым? А разве не этого он хотел, собираясь их познакомить? Нет, тут было что-то иное, что его беспокоило и лишало уверенности.
Что?!
Он ловил взглядом в зеркале заднего вида ее автомобиль. Ее пушистые светлые волосы, кажется, двигались в такт с колесами. И плечи дергались. И голова странно перемещалась от левого плеча к правому. Что она делает?
Он догадался лишь на светофоре, когда Горохова начала подпрыгивать и шевелить губами. Она поет! Поет и пританцовывает, вцепившись в руль двумя руками.
– Ну, даешь, Горохова! – с легким смешком воскликнул он.
И понял, что настроение у него вопреки логике портится все сильнее.
