Надежда Зорина - Непойманный дождь
— Месть! Это очевидно! — прокричал он и почему-то вызывающе посмотрел на Олю, словно ждал, что она не примет его версию, и тогда прощай, карьера сыщика.
Та удивленно пожала плечами и, в свою очередь, посмотрела на Андрея, как будто искала у него защиты против напора Дениса.
Он украл Антона из мести. Все дело в этой аварии. Возможно, отец ребенка, или его шофер, или еще кто-то, имеющий отношение к семье Гриценко, был виновником аварии.
— Никто не был, — Вениамин оторвался от монитора, — я пробивал.
— А ты еще раз пробей, — не хотел сдаваться Денис, — может, плохо проверил.
— Нормально проверил.
— Ну тогда Долинин похитил ребенка, потому что его сестренка больна. Один ребенок здоровый, а другой больной — несправедливость, значит… — Денис понял, что занесло его совсем не туда, смутился и замолчал.
— При чем здесь это? — возмутилась Оля, не желая видеть смущение Дениса. — Вокруг полно здоровых детей, почему похищать нужно было именно этого ребенка? И потом, Антоша не совсем здоров, у него, как ты знаешь, довольно серьезная форма аутизма. А что касается мести, вполне возможно. Только тут скорее месть самому себе.
— Что ты имеешь в виду? — заинтересовался Андрей. Высказанная Олей мысль отчасти совпадала с одной его идеей.
— Авария произошла шесть лет назад, а программа «Нострадамус» была создана через четыре года после этого. Возможно, Ефим винит себя за то, что не мог предотвратить аварию. Разработай он раньше программу, несчастья бы не произошло.
— Умница! — похвалил Андрей. — Только все же объясни, почему Долинин похитил именно Антошу? В твоей версии тот же пробел, что и у Дениса, — подпортил он похвалу, уравняв «умницу» с оконфузившимся горе-сыщиком. — И какое отношение к этому похищению имеют те, другие ситуации — на Ильина и на дороге?
— Ну… не знаю, — растерялась Оля. — Имеют какое-то, раз на дисках… раз вам передали…
— Все эти люди: Валуев, Голованова, семья Гриценко, на первый взгляд, а также на второй и на третий, ничем между собой не связаны. И все-таки между ними должна быть связь, ты права, Оленька. Пока мы ее не найдем, понять до конца логику преступника не сможем. — Андрей сделал паузу, оглядел свой коллектив: Оля и Денис выжидательно смотрели на него, Вениамин кивнул, не отрываясь от монитора. — Но мы должны попытаться. Пока просто примем на веру, что связь существует, какая — не важно. Долинин совершает два преступления, почему — сейчас тоже не важно, потом похищает Антошу Гриценко, возможно, для того, чтобы убить, как и тех, предыдущих, но одно дело — взрослые люди, совсем другое — ребенок, маленький мальчик. Он понимает, что убить его не сможет, держит где-то и очень тяготится ситуацией. Кроме того, его гнетут те, прошлые преступления, Ефим совершенно запутывается, не знает, что делать. Узнает, что наше агентство занимается поиском мальчика, переживает заново ситуации преступлений, записывает их, потом встречается, как бы случайно, со мной на дороге, рассказывает, заинтересовывает, вовлекает в игру, понимает, что я начну расследование, значит, пойду по его пути, подбрасывает диски в кабинет Валуева… Ерунда! Чушь! — Андрей в сердцах стукнул кулаком о ладонь. — Моя версия ничем не лучше ваших. Не годится! Не знаю! Он сумасшедший, как можно понять логику безумца?
— У него есть сообщник. — Вениамин удовлетворенно откинулся в кресле.
— Это и так понятно. Женщина, которая остановила меня в баре…
— Не только! — Балаклав кивнул на монитор. — Вот, смотрите.
Все столпились вокруг Вениамина. На экране была увеличенная картинка: человек в бейсболке, в форме курьера, в черных очках звонит в дверь дома.
— Кто это, по-твоему, — обратился он к Андрею, — Ефим?
— Похож, но…
— Вот-вот! Смотрите дальше. — Вениамин переменил картинку: человек в бейсболке, в черных очках, в форме курьера стоит у портьеры и смотрит в окно на того, кто звонит в дверь. — Два Ефима — чертовщина какая-то на непросвещенный взгляд, монтаж — на просвещенный. А все объясняется проще: тот, у двери, — не Ефим.
— А кто? Собрат по безумию? — Денис засмеялся.
— Или просто сообщник.
— Но зачем, зачем все это нужно?
— А черт его знает! — Вениамин щелкнул мышкой, снова меняя картинку. — Мы выявили уже двух сообщников, возможно, их гораздо больше. Не одинокий безумец, а целая организация, на счету которой несколько преступлений. Не забывайте о пропавших и возвращенных детишках из детского садика — втроем им было сделать это весьма затруднительно. — Он обвел всех гордым взглядом (получалось, что сейчас он единственный, не исключая Никитина, из сотрудников агентства «Инкогнито» сделал что-то полезное). — Делайте выводы, дети мои, делайте выводы. Во всяком случае, искать связь между первыми жертвами необходимо, тут Андрей прав. Этим я и займусь, прямо сейчас. Но времени потребуется много.
— Займись. — Андрей отошел от компьютера. — А мы… Черт! Не знаю, что мы.
Он вдруг ужасно раздражился. Когда ехал в офис, у него сложилась вполне убедительная версия относительно Долинина, но стоило ее высказать вслух, как она сразу дала сбой. А после разумных выводов Балаклава и совсем развалилась. Он принял на веру, что Ефим сумасшедший, и, значит, поступки его нужно рассматривать как неосознанные действия больного человека. Но получается, что никаким безумием и не пахнет. Организация! Преступная группировка! Но зачем тогда ему подбросили эти диски?
— Мы совсем забыли о программе «Нострадамус», — подала голос Оля. Ей очень хотелось реабилитироваться в глазах Никитина.
— Крутил я ее и так и сяк, не получается! — Андрей болезненно поморщился. — Допустим, Долинин убрал Валуева, потому что в будущем он мог каким-то образом встать на его пути. Предположим, Голованова тоже могла и даже Антоша Гриценко. Но дети из садика никак в эту схему не вписываются. Их слишком много, и их вернули.
— Тупик! — весело констатировал Денис, но на него все так посмотрели, что он сразу же стушевался.
— Не знаю, как можно присобачить сюда «Нострадамус»! — совсем разъярился Андрей. — Не знаю, хоть ты тресни! И Гудини из головы не идет. Не мог Долинин на него выйти!
Стремясь разрядить обстановку, Оля заварила кофе. Они пили и довольно хмуро друг на друга посматривали.
— Хорошо, — прервал наконец молчание Денис. — Я сейчас кое-что выскажу, только вы все не сердитесь…
— Ну вот, довели ребенка! — хмыкнул Вениамин. — Бедный, слово сказать теперь боится.
— Мы все исходили из того, — не обратил внимания на его насмешку Денис, — что Долинин произвел расчет на себя или на кого-нибудь из своих близких. А если он вступил на коммерческую стезю и попросту продал… не программу, а… В общем, за деньги рассчитал судьбу какого-нибудь крутого. Отсюда и Гудини. И организация. Этот крутой все и организовал.
— Ну да. — Никитин одобрительно кивнул. — Возможно, этот крутой — конкурент нашего Гриценко.
— Ага! А с детьми из детского сада… Они же тоже в чем-то крутые. Это не обычный детский сад и совсем не обычная группа.
— Их выкрали, но что-то сорвалось. — Андрей воспрянул духом. — Ай да Дениска, ай да сукин сын! — Он одобрительно похлопал Дениса по плечу. — Тогда и диски объясняются, и все объясняется. Предположим, Ефим просто произвел расчет, чисто теоретически, не думая о практических последствиях. Но влопался в криминал, сильно запереживал, сорвался, даже с ума сошел на этом деле. А потом, когда пропал ребенок, решил все исправить, узнал, что наше детективное агентство занимается Антошей, встретился со мной, подложил диски… Ну да, все выстраивается.
— В таком случае нужно просто на него выйти и поговорить откровенно.
— Вот-вот. Поговорить откровенно. — Андрей в задумчивости повертел в руке чашку, кофейная гуща плеснула на блюдце. — Черт! Ничего не выстраивается! Зачем, если Ефим хотел что-то исправить, ему нужно было устраивать весь этот спектакль? Не проще ли было мне рассказать? Поговорить откровенно, — он передразнил интонации Дениса, — поговорить откровенно со мной. Времени и возможностей было хоть отбавляй, пока мы с ним терлись на этом шоссе и потом, когда ехали в машине. И… ну да, он, без дураков, был очень напуган. И от меня сбежал в неподдельном ужасе. Я думал, из-за пистолета, но тут не только пистолет виноват, тут что-то еще. Не знаю!
Он нервно прошелся по комнате, остановился у Балаклава за спиной, забыв, что тот этого терпеть не может и всегда ярится. Но сейчас Вениамин никак не отреагировал, погрузившись в тайны Сети.
— Вот и первые результаты моих изысканий! — провозгласил он минуту спустя. — Первая закавыка. Слушайте! Голованова — почетный донор России…
— Это мы и без твоих изысканий знали.
— Подожди, не перебивай. Донором она являлась на протяжении шестнадцати лет. Сдавала кровь регулярно четыре раза в год, причем всегда в одно и то же время: в апреле, в июле, в октябре, январе. Даже удивительна такая регулярность. А полтора года назад сдавать кровь перестала.
